– Что? – спрашивает он непривычно сипло.

– Уйди. Просто уйди.

***

Из больницы меня выписали спустя месяц, или около того. Первым делом, я закрылась в своей комнате с Тео и долго прижимала его к себе, роняя слезы и обещая ему, что я никогда его не оставлю. Он не понимал всего, что случилось и что могло случится, и по-детски наивно гладил меня по голове, вытирая мои слезы крошечными ладошками и без остановки повторяя: «Мамочка, я тебя лублу».

Я тоже тебя люблю, сынок. Так сильно…

Никита появился спустя какое-то время с извинениями. Я приняла их, хотя, давайте откровенно – нет таких слов, которые можно сказать человеку, которого ты чуть не отправил на тот свет. На развод мы подали в апреле, еще месяц побыв в законном браке – того требовал порядок. Он уехал в Хельсинки, оставив мне неплохие отступные и попытавшись предложить алименты, но я отказалась.

Мне от него ничего не нужно.

Я не виню его в том, что произошло. Он сорвался. Если бы я могла повернуть время вспять, я никогда не согласилась бы выйти за него замуж – это было ошибкой, которая чуть не стоила мне жизни. Я никогда его не любила и никогда не была верной женой – даже в мыслях. Он заслуживает лучшего, и я верю, что он получит это, просто чуть позже. Все хорошее, что я смогла сделать для него – это убеждать из раза в раз следователей, что его выстрел был случайным.

Выздоравливая, я старалась не думать о Саше. Получалось неплохо, словно время, прошедшее в забытье, смыло все воспоминания о нем, и они больше не отдавались глухой, ноющей болью в ребрах. Я перевернула эту страницу в своей истории, глубоко вздохнула и сосредоточилась на том, что важно в данный отрезок жизни. Мама и мой ребенок, а еще – здоровье, которое теперь воспринималось как дар, посланный свыше.

Небольшой шрам от пули на правом боку я закрыла татуировкой, поставив большой черный крест на своем прошлом.

Окончательно встав на ноги, я начала искать работу и устроилась на Статоил, как и думала несколько лет назад. Конечно, Тео мог ходить в садик, но…

Я выбрала эту работу, чтобы проводить все свое время с сыном. Каждая минута с ним стала драгоценной, потому что каждая минута могла оказаться последней – теперь я это знаю.

ГЛАВА 59

Заканчивая очередную ночную смену, я тайком отворачивалась в сторону, чтобы зевнуть и переминалась с ноги на ногу. Пятки гудели, даже несмотря на удобные тенниски – восемь часов на ногах. Ещё полчаса, и я со спокойной душой закрою свою кассу, помашу сменщицам ручкой и отчалю восвояси, то есть – домой.

– Ненавижу работать в ночь, – пробормотала стоящая радом со мной Лия, – После них потом сутки не можешь в себя прийти. Да ещё и эти наркоши, – поморщившись, она взглянула на часы и глубоко вздохнула, – Пора двери открывать.

– Угу, – промычала я, продолжая листать журнал и не обращая внимания на её жалобы.

На ночь мы закрываем двери внутрь магазина, потому что те самые наркоманы нередко заходят, чтобы прихватить какую–нибудь ерунду. А в другой части города недавно один такой вообще девочкам угрожал использованным шприцом и заставил вытрясти всю кассу. В общем, в целях безопасности, двери закрыты с двенадцати ночи до семи утра, но мы с Лией открываем их всегда чуть позже, перед самым уходом.

– Блин, вот не спится людям в такую рань, – проворчала моя напарница и сразу после этого я услышала характерный звук раскрывающихся дверей.

Вскинув голову, я моргнула несколько раз, надеясь, что мне показалось. Потом посмотрела в окно и убедилась в том, что я не сплю и видение вполне реально – у первой колонки стоял чёрный Кадиллак. Снова повернув голову, я уставилась на Сашу и невольно вытянула спину по струнке.

– Алиса? – он чуть прищурился, приподняв очки.

– Саша, – сухо ответила я, – Первая?

– Да. И кофе.

Он направился к аппаратам, бросая на меня взгляды из–за плеча, а я принялась выбивать чек дрожащими руками. Незаметно сглотнула и подняла глаза, когда он вернулся к моей кассе. Открыла рот, чтобы озвучить сумму, но он молча протянул мне свою банковскую карточку, и я так же молча провела магнитной лентой по аппарату.

– Как жизнь? – спросил он, делая глоток из своего стаканчика.

– Неплохо, – ответила я, – А у тебя?

– Тоже неплохо.

Он продолжал изучать меня своими тёмными глазами, а я только и смогла, что протянуть ему чек с ручкой и вернуть его карточку. Поставив роспись, он отсалютовал мне стаканчиком, криво улыбнулся и сказал:

– Рад был тебя видеть.

Шагнул назад, не сводя с меня глаз, а затем развернулся и пошёл прочь.

Я проводила его фигуру взглядом, а потом машинально моргнула, отгоняя от себя это видение. Оглядевшись, я быстро бросила Лие:

– Я сейчас вернусь, – и пулей вылетела на улицу.

– Саша! – окликнула я его в тот момент, когда он садился в машину.

Застыв, как вкопанный, он медленно повернулся и удивлённо посмотрел на меня. Я запахнула кофту поплотнее – на улице было прохладно – и подошла к нему ближе, пытаясь впитать каждую чёрточку на чуть изменившемся за это время лице.

– Как ты? Только честно, – спросила я, заливаясь румянцем.

Он пожал плечами и медленно отпил кофе. Пробежался по мне глазами, остановив взгляд на моём животе, и тихо произнёс:

– Хреново. Но держусь.

– Я тоже, – обхватив себя руками, я качнулась на носках и отвернулась, – Держусь.

– Как твоё здоровье?

– Более–менее. Как видишь, жива, – я устало улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

– Как Тео?

– Отлично. Растёт. Саш, я хотела ска…

– Я скучаю, – перебил он меня.

Мой рот так и остался открытым на полуслове, когда он поставил стаканчик на крышу авто и шагнул ко мне ближе. Вплотную.

– Я очень скучаю по тебе. Прости, что я всегда оставляю тебя. Прости, что я не был с тобой всё это время; что я ушёл из гордости, когда ты прогнала меня, хотя не должен был. Я очень скучаю. Знаю, что это уже ничего не изменит, но я люблю тебя.

Он не решался прикоснуться ко мне, а я застыла, не в силах пошевелиться. Как долго я ждала эти слова, как сильно я хотела их услышать… Как отчаянно я хотела бы всё исправить, но ведь прошлое – величина постоянная, неизменная.

Как можно верить человеку, который тебя предавал?

А предавал ли?

В этом мире есть время для каждого человека, но оно уходит быстро, заставляя тебя бежать за ним[25].

 

Может быть я всё это выдумала? Все эти чувства и эмоции; всё, что связано с ним со мной, с нами. Может быть, нас никогда и не было вовсе?

Кто знает ответ?

– Алиса, в твоей жизни только ты принимаешь решения, – сказала мама, смягчив голос, – Только ты отвечаешь за свой выбор.

– Я знаю, мам. Но как сделать всё правильно?

– Кто сказал, что выбор обязательно должен быть правильным? – улыбнулась мама, – Выбор должен исходить из твоего сердца. А каким он будет – покажет жизнь.

 

Так, стоя на улице ранним утром я приняла решение.

Решение, которое в очередной раз изменит мою жизнь, пожалуй.

– Ты не хочешь выпить со мной кофе? – спросила я, взглянув в тёмно–карие, почти чёрные, глаза.

А в лучшую или худшую сторону?

Поживём, увидим.

ЭПИЛОГ

Я разглядываю цветные фотографии и с интересом вытаскиваю следующую из пачки, чтобы поставить её в рамку и повесить на стену. Жаль, что места на ней осталось немного – всего–то на три гвоздика. Остальные фотографии снова придётся распихивать по альбомам и хранить на полке, изредка доставая, чтобы показать друзьям.

Снимок, который мы сделали полгода назад – один из самых любимых – занимает почётное место рядом с фотографией Тео на линейке первоклашек; снимком младшей дочери с выпускного в детском саду; и нашими лицами на фоне Женевского озера. Мы ездим в Швейцарию каждую годовщину свадьбы – стало традицией.

Невольно оторвав взгляд от фотокарточек, я смотрю на своего мужа, растянувшегося на диване.