— Странные речи вы ведете.
— По-моему, ученик должен беспрекословно выполнять желания учителя. Взгляните хотя бы на господина Гавваса. Он весь так и сияет. У него руки чешутся как можно скорее приступить к делу. А господин зодчий больше всех своих учеников любит вас. И надо, мой друг, быть достойным этой любви.
— Простите! — Зульфикар вспыхнул. — Будь у меня сто жизней, все я отдал бы своему учителю.
— Вот это слова мужчины, — улыбнулся Харунбек.
Глава XXXIII
Сардоба
Весть о том, что неподалеку от дома Чули-бобо, у колодца в низине, какие-то пришельцы затевают строительство водоема, быстрее птицы облетела все окрестности. К дому Чули-бобо потянулись люди, шли чабаны, подпаски, их семьи. И, услыхав от самого Чули-бобо, что это истинная правда, выспрашивали все подробности и не верили своим ушам. К вечеру у колодца стало многолюдно — подвесили несколько котлов, расстелили дастарханы. Вокруг шумно носилась детвора. На войлочных и камышовых подстилках расположились взрослые — Чули-бобо с десятью чабанами, зодчий с шестью мастерами. Здесь шли серьезные разговоры.
Невестки Чули-бобо и молодежь обслуживали гостей. А Чули-бобо заявил, что десять молодцов, да и он одиннадцатый, — в полном распоряжении зодчего, что вот за тем холмом, в местности Караташ, есть каменные глыбы и что их можно раскалывать даже булавой. А отсюда до Караташа всего полторы версты, и камни могут перевезти на арбах сами чабаны.
— В самом Касане есть две печи для обжига, — добавил Чули-бобо, — а отсюда это всего версты три будет. Если послать туда наши арбы, то можно заготовить плоских кирпичей на неделю вперед.
— Так их уже использовали на починку моста, — заметил один из чабанов.
— Нет, они лежат все еще там. Своими глазами видел недавно, когда на базар ездил, — возразил Чули-бобо.
Чули-бобо растерянно воткнул колышек у своих ног, прочитал благодарственную молитву и ударом топорика вбил колышек в землю. Зульфикар взял топорик из рук старика и ударил по колышку еще несколько раз. Затем спросил у зодчего, можно ли вбить гвоздь и протянуть веревку. Но зодчий не успел ответить — вдали показалась группа всадников.
Через минуту пятеро спешившихся конных уже были около арб, — среди них и младший брат бека, а позади, на смирной своей лошадке, подъехал табиб.
Отдав поводья чабанам, приезжие направились к зодчему. Узнав табиба, зодчий пошел к нему навстречу.
— Рад вас видеть, — приветливо сказал он.
— Долгой жизни вам, — ответил табиб. — Как здоровье? Выполняете ли вы мои советы? Пьете ли молоко? Помните, оно вам необходимо. Голова не болит?
Зодчий рассмеялся:
— Все в порядке, дорогой друг. Я здесь почти поправился, степной воздух мне явно на пользу.
— А что я говорил? — обрадовался табиб. — Бог даст, от вашей болезни и следа не останется.
Зодчий поздоровался с приезжими.
— Бек рад и благодарен вам за ваше решение строить водоем, — сказал табиб. — Вот Камбар-ходжа, секретарь господина бека, а это люди, близкие его светлости, уважаемые граждане города Карши.
=— Нго высочество бек поручил нам вовремя снабжать вас всем необходимым, его высочество велел передать вам привет и пожелание доброго здоровья, — торжественно промолвил секретарь. — Его высочество, — продолжал он, — уже построил мост недалеко от города, и мы называем этот мост «мостом бека».
— Человек, делающий добро, благоустраивающий землю, никогда не будет забыт, — заметил зодчий.
— Когда вы построите здесь водоем и превратите эти места в цветущий благодатный край, мы назовем их Бекабадом, — продолжал Камбар-ходжа.
— Если аллах будет милостив! — добавил табиб.
Зодчий промолчал.
— Да вы, вижу, уже начали, — вмешался в разговор брат бека. — Хочу вас предупредить, что его высочество любит, чтобы работа была завершена в срок.
— Хозяин этих мест Чули-бобо вбил сегодня колышек, — сказал зодчий, — измерительные работы тоже уже начали. А дальше дело пойдет…
Камбар-ходжа хотел было возразить, что хозяин этих мест вовсе не Чули-бобо, а сам бек, но прикусил язык, вовремя вспомнив, что бек предупредил его, что не стоит перечить этому своенравному старцу; он посоветовал своим приближенным разговаривать с зодчим осторожно, ни в коем случае не допускать грубости.
«Эти люди, — напутствовал бек, — нетерпимы к малейшей несправедливости, да и сам государь приказывал в свое время быть снисходительными к причудам ученых».
После полудня на арбах из Касана прибыли мастера — уста Абид и уста Худайберган. Выгрузив свой инструмент, они подошли к зодчему и бекским послам:
— Здравствуйте! Бог в помощь!
— Здравствуйте! — ответил зодчий. — Долгой вам жизни!
— Мы очень благодарны вам, — затараторил тщедушный уста Абид, — за то, что вы согласились прервать свой путь в Бухару и не сочли возможным отказать в просьбе почтеннейшему и высокочтимому господину беку, благодарим за то, что вы добровольно взялись за это трудное, но благородное дело. Вот уста Худайберган никогда не выезжал из Карши, а я побывал и в Герате, и в Балхе, и в Газне, и в Самарканде. Я повидал медресе, возведенное устадом Кавамом, устадом Исмаилом бинни Тахиром Исфагани, устадом Наджмеддином Бухари… Ваше славное имя чтят и в Хорасане и в Мавераннархе. Добрые дела не забываются…
— Ну это не совсем так, — ответил зодчий. — Приходит время, когда человек начинает тосковать по родному краю. Вот и я возвращаюсь в родную Бухару.
Стоявший поблизости Харунбек негромко кашлянул, словно предупреждал зодчего не проговориться. И зодчий тут же заговорил о другом. Поняв, что уста Абид любитель высокопарных речей, он сказал, что видел расписанную им, уста Абидом, гостиную в доме бека и полюбовался его красивой и умелой работой. То, что уста Абид готов принять участие в сооружении водоема, — большая удача, которая от души радует его, зодчего. Слова эти попали в цель. Уста Абид был явно доволен, а брат бека и прибывшие вельможи оживились и с облегчением вздохнули. Лишь Чули-бобо и ученики зодчего молча стояли около колышка.
— И разбивку уже сделали. Прекрасно! — проговорил уста Абид, оглядываясь. — Сколько аршин в диаметре круга, устад?
— Мы наметили двадцать. Что вы на это скажете?
— Верно! И я намечал точно столько же! Внутренний диаметр Файзабадского водохранилища тридцать аршип. Мы увеличиваем на десять.
— Верно, верно! Фундамент заложим на глубине трех аршин, привезем из Караташа мелкую гальку и выложим в один слой, а сверху, конечно, кир…
— Верно, верно, устад.
— Когда фундамент поднимется на пол-аршина от земли, начнем укладку кирпича. Стены водоема должны достигнуть двадцати аршин. Меня уверили, что часть кирпичей готова, остальными нас будет обеспечивать печь-хумдан в Касане…
— Верно, верно, устад.
— Начнем благословясь, да, собственно, благословение уже совершено. И черный баран давно в котле, — заметил зодчий, взглянув на Чули-бобо. — Считайте, что с этого дня мы приступили к работе.
— Об оплате договорились? — спросил уста Аби. — Сколько заплатят мастерам, ученикам, рабочим?
— Об этом будете договариваться с нами, — вставил Камбар-ходжа.
— Мы еще не договаривались, — сказал зодчий, — но, по-видимому, господин секретарь в курсе дела.
— Счет дружбе не помеха, так что договоримся заранее обо всем…
— Прекрасно! — Зодчий повернулся к ученикам — Берите кончик веревки да начертите на земле круг. Фундамент, не забудьте, в два аршина. Чули-бобо!
— Я здесь, зодчий.
— Пошлите молодежь в Караташ, пусть начинают дробить камни. А вы, уста Абид, и вы, уста Худайберган, пока подвезут кирпичи да ганч, соберите людей и поработайте серпами и кетменями — нужно скосить на берегу верблюжью колючку, тамариск да камыш и сжечь весь этот хлам. Золу смешаем с песком и приготовим кир. Господин секретарь, после обеда нужно будет заняться доставкой люден из города. Направляйте на арбах сюда кирпич, песок и ганч. Надо торопиться. А вот этот проект передайте господину беку.