— Да, господин зодчий Наджмеддин Бухари единственный в своем роде, — протянул Худододбек, внимательно поглядев на Зульфикара.

— Конечно, и господин Наджмеддин Бухари и ваш досточтимый батюшка устад Кавам — самые искусные зодчие во всем Хорасане и Мавераннахре. И говорю я это не только из чувства любви и привязанности — таково мнение всех ученых людей, всего просвещенного мира, преклоняющегося перед их талантом.

Худододбек промолчал. Они снова стали глядеть на весело скачущих наездников. Человек двадцать скакали во всю прыть, стараясь обогнать соперников, и среди них мчалась Бадия; пытаясь прийти первой, она то и дело понукала своего гнедого.

…Вдруг произошло нечто непонятное — Бадия исчезла из рядов конных, только что какой-то всадник скакал рядом с ней, голова в голову, а сейчас и этого всадника не было. Зульфикар первый увидел гнедого без седока. Молнией мелькнула страшная мысль, сердце замерло от ужаса.

В следующий же миг, лишь успев крикнуть: «Бадию похитили!», кинулся он со всех ног к группе наездников. Те, кто заметили, как несколько мгновений назад юношу, скакавшего рядом с ними, кто-то буквально сорвал с лошади и, бросив поперек седла, ускакал, осадили своих коней, пораженные и недоумевающие. Остальные, растерянные, отъехав в сторону, сбились в кучу.

За Зульфикаром кинулся Заврак, и лишь Худододбек продолжал неподвижно стоять на месте.

Прибежавший первым Зульфикар кинулся к гнедому. Поймав его, он вскочил в седло, схватил поводья и, пришпорив коня, пустил его галопом в сторону гор. Он летел за едва видневшимся вдали всадником, казавшимся Отсюда маленькой точкой.

Без устали понукал Зульфикар коня. Наездник, похитивший Бадию, свернул вправо, в ущелье, и исчез из глаз.

«Скачи же мой конь, скачи!»

Зульфикар тоже свернул в ущелье. Еще издали заметив шапочку, упавшую с головы Бадии, он поскакал еще быстрее. Иногда на поворотах он на миг видел конного и, стараясь не выпустить его из виду, снова и снова пришпоривал коня: «О боже, не дай свершиться преступлению». Глаза его были устремлены вперед, туда, где мелькала темная точка.

Вот тебе и озорство! А если не удастся догнать похитителя? Что станет с отцом, с матерью? А он сам? Как перенесет это горе? Если он лишится Бадии, то уж лучше броситься вон с той горы. Другого пути нет! «Ну же, гнедой, дружище, лети как ветер!»

Но добрый конь и без того скакал изо всех сил, птицей перелетая через ямы и овраги, словно выросли у него за спиной крылья.

Значит, кто-то следил за ней. Ведь о том, что она девушка, никто, кроме святого, не знал.

Тут Зульфикар подумал о Худододбеке. «Разиня несчастная, — шепнул он про себя. — И это называется жених! Нет, не любит он Бадию».

«Быстрее, дружище, быстрее!»

Если он не нагонит похитителя, не выручит Бадию, зодчий и Масума-бека не переживут горя. О господи, помоги! Не сегодня-завтра вернется с войны Низамеддин, и если он узнает, что сестра похищена, и он не перенесет такого позора. Злодей, очевидно, преследовал Бадию от самого города. То-то Зульфикар приметил человека в красном и еще одного усатого, это они вели коней в поводу и все время вертелись около арбы зодчего!

Зульфикар увидел их еще на переезде через Пули Малан…

«Быстрее, дружище, быстрее!»

Похититель то возникал, то исчезал вдали и вдруг совсем пропал. А Зульфикар все мчался вперед. Вершины гор нависали над ним, точно вот-вот опрокинутся…

: И вдруг прямо перед собой, на каменистом берегу реки, Зульфикар увидал лошадь злодея без седока. Седло сползло набок, а несколько поодаль стояла Бадия. Зульфикар соскочил с коня и бросился к ней. В руках ее сверкал знакомый Зульфикару кинжал. Бадия молча кивнула на верзилу бандита в красном чапане и чалме. Он лежал ничком на обочине дороги с закатившимися глазами, точно прирезанный бык.

— Что случилось? — закричал Зульфикар.

— А что могло случиться? — спокойно ответила Бадия, бросив презрительный взгляд на поверженного своего похитителя. — Только здесь мне удалось выхватить кинжал…

— Госпожа, я подсажу вас на лошадь. Поскорее уедем отсюда.

— Дайте немного воды, — попросила Бадия. — Это все козни проклятого Чалаби. Этот сам признался мне перед тем, как сдохнуть.

Зульфикар зачерпнул горстью воду и дал Бадие напиться. Его поражало самообладание девушки, подумать только, как пренебрежительно отнеслась она к этому страшному событию. Невероятно! Да и впрямь уж не юноша ли она? Зульфикар не верил глазам своим.

— Уедем, госпожа!

— Подведите гнедого вон к тому камню, чтобы я могла сесть на него. А вы берите коня этого борова, — посоветовала Бадия. — Доедем до шатра и прогоним его.

Зульфикар приподнял девушку и усадил ее в седло.

И тут они увидели приближающегося к ним всадника. Зульфикар выхватил из-за пояса кинжал. А незнакомец, подскакав к ним, осадил коня, бросил хмурый взгляд на Зульфикара, на Бадию, затем перевел взгляд на мертвеца. Он понял все. Он догадался, что небезопасно, да и бесполезно ввязываться сейчас в драку, поэтому, помолчав, снова взглянул на Зульфикара:

— Кто его убил?

— Я! — Бадия с вызовом посмотрела на незнакомца.

— А это твой брат?

— Брат!

— Уезжайте отсюда, и советую не попадаться мне на глаза. Впрочем, приятель мой сам виноват, — значит, суждена ему была такая смерть. А ты, — он снова поглядел на Бадию, — будь осторожна, не то никогда к отцу не вернешься, хотя и оказалась ты куда отважней, чем мы думали.

Бадия окинула незнакомца полным презрения взглядом и пришпорила коня. Зульфикар с кинжалом в руке зашагал рядом. Так они добрались до ущелья. И тут Зульфикар, по настоятельной просьбе Бадии, сел позади нее на гнедого.

Несмотря на усталость, верный конь легко нес двух всадников и, казалось, даже не слишком притомился от бешеной скачки. Голова Бадии бессильно упала на грудь Зульфикара. Девушка не чувствовала боли в ушибленной ноге и была точно во хмелю. Будь сейчас с нею отец или брат Низамеддин, она, быть может, застонала бы, заплакала.

— Когда подъедем поближе, я слезу с коня, — сказал Зульфикар.

— Не бойтесь, нас никто не увидит. Разве что горы да небо.

— При чем здесь горы да небо, — ответил Зульфикар. — Пока я мчался за вами, я чуть с ума не сошел от ужаса.

— А мама ничего не заметила?

— Не знаю. Заврак и Худододбек видели.

— Ну и пусть! — протянула Бадия и снова положила голову на грудь Зульфикара.

Убедившись, что вокруг никого нет, Зульфикар обнял Бадию и коснулся поцелуем ее губ. Она, казалось, сама ждала этого. Крепко прижавшись к Зульфикару, Бадия замерла.

— Пустите, — шепнула она через минуту.

— Еще один раз!

— Довольно, — сказала Бадия, глядя на Зульфикара. И уже совсем строго добавила — Никто ничего не должен знать, никому ни слова. Ведь даже дружок его сказал, что виноват он сам.

Зульфикар и Бадия миновали ущелье. На повороте к площади, где происходило празднество, они наткнулись на запыхавшегося и бледного Заврака Нишапури, он бежал им навстречу, Увидев их живыми и невредимыми, он остановился и с облегчением вздохнул. Бадия ехала на гнедом, слева от нее шагал Зульфикар.

— Что случилось? — глухим голосом спросил Заврак.

— Лошадь понесла, — ответила Бадия.

— Мы тут чуть не умерли от страха!

— Кто это «мы»? — забеспокоилась Бадия.

— Кто, кто? Ну, я.

— А больше никто не видел?

— Бек видел. Он пошел к шатрам. Наверное, сообщит.

— Подлец! Но что бы то ни было, запомните одно — понесла лошадь. И все!

— У вас кровь на рукаве.

— Не я тому виной.

— Ну ладно, ладно… Как вы неосторожны, госпожа моя. Ваш отец не военачальник, а зодчий. Как можете вы подвергать себя такой опасности? Заставлять волноваться старого человека? Это жестоко с вашей стороны.

— Я виновата, — шепнула Бадия, — но вы ничего, пожалуйста, отцу не рассказывайте.

— Я-то не расскажу, не беспокойтесь, я счастлив, что аллах сберег вас, — ответил Заврак, шагавший рядом с Зульфикаром.