Это естественное поведение нормального любознатель­ного человека, а уж тем более ребенка, который экспери­ментирует с самого раннего возраста: едва научившись си­деть в кроватке, выбрасывает из нее игрушки (звенят), рожок с молоком (стучит и катится), простынку (падает медленно и беззвучно). Только экспериментируя, он может понять мир.

Но наши дети в компьютерном зале минута за минутой выполняли однотипные задания и смотрели на улыбаю­щуюся девочку. Ни один не попытался проверить, что будет при заведомо неправильном ответе. А когда мы по­просили одну девочку, похвалив сначала и сказав, что знаем, что она умеет правильно считать, нажать на любую другую кнопку и узнать, что при этом произойдет на экра­не,— в ее глазах появился ужас.

Дети панически боятся ошибиться. Почему старше­классники часто пишут сочинения односложными фраза­ми — боятся грамматических ошибок. Тут уже не до лите­ратурных изысков, не до творчества. Недаром в лучших детских учреждениях существует закон: в детских твор­ческих работах учителю запрещаются какие бы то ни было исправления даже самых вопиющих ошибок. Выпишите слово правильно на другом листе бумаги, но не трогайте его произведение, не вмешивайтесь в процесс творчества.

Некоторые чересчур ретивые мамы, получая письмо от своего ребенка, отдыхающего на даче, сразу берут в руки авторучку, чтобы исправить ошибки и предъявить их потом своему чаду, вместо того, чтобы вдуматься в смысл письма, понять, хорошо ли там сыну или дочери, что его или ее волнует, чем он живет. Понять, как изменилось его мировосприятие, да и просто почувствовать миг счастья от того, что ваш ребенок решил поделиться с вами своими впечатлениями или проблемами, допустил вас в «святая святых» своей души. С авторучкой в руке и установкой на поиск ошибок этого не поймешь и упустишь возможность стать ближе своему ребенку.

Постоянная установка педагога на поиск ошибок, а ре­бенка — на уменьшение возможностей их сделать, приво­дит к формированию исполнительского стиля у ребенка и дидактичности у педагога. Это чревато множеством нега­тивных результатов. Уже детский сад формирует исполни­тельский стиль мышления. Педагоги художественных школ отмечают, что одного года пребывания в детском саду оказывается достаточно для стандартизации мышле­ния ребёнка.

Учитель, воспитатель или родитель знает, как надо, знает правильный ответ и в своем собственном понимании становится как бы носителем истины. Ее он и пытается передать детям. Немецкий педагог Гербарт писал, что пло­хой учитель преподносит истину, а хороший учит ее нахо­дить. В этом большой смысл. Для мозга ребенка, для его развития, для развития психики это совсем разная работа: запомнить то, что сказал учитель, или в результате собст­венной мыслительной деятельности, направляемой учите­лем, самому прийти к определенному выводу. Восемьдесят процентов вопросов учителя к ученикам требуют только механического воспроизведения выученного.

Так в чем же выход? Не просто давать сведения, а устанавливать причинно-следственные отношения, сопо­ставлять различные варианты решения задач, подтверж­дать закономерности примерами (причем поиск примеров должен быть отдан детям), исправлять чужие ошибки (часто дети лучше учатся на чужих ошибках). Какой спектр возможностей для левого и правого полушария!

Что такое перевертыши у Чуковского («Ехала деревня мимо ямщика...»)? Это ошибки, на которых ребенок учит­ся и самоутверждается в своих знаниях. Если малыш начал смеяться над перевертышами, значит, он усвоил какие-то жизненные понятия, явления, законы. Детям для нормального психического развития, для раскрытия потенциальных возможностей мозга, как воздух, нужен поиск, поисковая деятельность, в том числе и при усвое­нии знаний.

К сожалению, у нас в школе, и даже в детском саду и дома, обучение адресуется не столько интеллекту и сообразительности, сколько памяти ребенка. Но если запоминаемое не встраивается в целостную систему мира или определенного его фрагмента, то отдельный факт очень скоро забывается. А система, даваемая учи­телем, часто бывает слишком формализованной и не ложится на то сплетение логического и чувственного, которое уже имеется у каждого конкретного ребенка. А чувственная сторона психики маленького человека, как мы уже говорили, исключительно важна, причем для развития не только эмоциональной, но и интеллек­туальной стороны личности.

Педагог как «носитель истины» иногда впадает в излишний авторитаризм. Но замечено, что у автори­тарных педагогов и родителей дети больше дерутся, чаще дают отрицательные оценки друг другу. Вообще, к сожалению, дети уже в детском саду видят у других только отрицательные качества. Если малышей спро­сить: «Кто в вашей группе самый добрый?»,— то они тут же начинают говорить, кто у них самый жадный и кто драчун. Мы и учим детей в основном на отрица­тельных примерах. А хорошо ли это для развития уме­ния детей общаться между собой, жить среди людей? Но это уже чисто педагогические проблемы, хотя, на­верное, нет таких педагогических проблем, которые каким-то образом не затрагивали бы формирования функциональной организации мозга, косвенно не воз­действовали на оба его полушария.

Вместе трудно, а врозь? Несколько слов о раздельном обучении

Итак, каждый ребенок — неповторимая индивиду­альность, как в психологическом, так и в нейропсихологическом смысле. Условно мы можем раз­делить детей на типы. Некоторые категории, такие, как мальчики и девочки, конечно же, вещь не условная. Раз­личия базируются на глубоких физиологических различи­ях. Деление на правополушарников и левополушарников менее четко выражено, и существуют значительные пере­ходные группы.

Мы уже с вами выяснили, как важно по-разному стро­ить обучение и воспитание этих групп детей. Но в таком случае встает вопрос: а не лучше ли раздельное обучение? Может быть, есть смысл в том, чтобы мальчиков и девочек снова развести по разным школам, в детском саду создать группы мальчиков и группы девочек. Так же стоит вопрос и о создании классов левополушарников и правополушар­ников. На этот счет существуют самые противоположные мнения, подкрепленные серьезными аргументами.

Эксперимент показывает, что если в детском саду де­вочки и мальчики находятся в однополых группах, то для девочек вроде бы ничего и не меняется, а мальчики после некоторого трудного периода адаптации (трудного и для педагогов) вдруг удивительно раскрываются, начинают бурно развиваться, взрослые просто не узнают их. Если девочки забегают поинтересоваться, как там поживают мальчики, то мальчикам девочки совсем не нужны (это результаты эксперимента в Нижнем Новгороде). Хорошо ли это?

С одной стороны — несомненно. Мы уже многое узнали о различиях между мальчиками и девочками и понимаем, что в раздельном воспитании и обучении есть много при­тягательного, много полезного, причем выигрывают и те, и другие. То же касается детей с разными типами функци­ональной асимметрии мозга. Но оказывается, не все так просто.

Нам ведь надо не только дать знания и развить опреде­ленные психические функции. Нам надо воспитать лич­ность. Но человек не может существовать вне социума.

Поэтому важно, чтобы наши дети, когда они вырастут, понимали друг друга. Это трудно уже в силу объективных различий, психологических и нейропсихологических. Но если мы искусственно разобщили детей разного пола и разных типов мозга, а значит, и психики, то эти проблемы усугубятся. Прежде всего, разобщение полов может ска­заться на создании семьи. Кроме того, социометрия пока­зывает, что в школе чаще дружат дети разных типов. Не перестанут ли они понимать друг друга, когда станут взрослыми?

Но есть и еще одна, может быть, даже более серьезная причина сомневаться в целесообразности раздельного обу­чения. Если генетически у ребенка облегчен определенный тип мышления (физиологический субстрат — мозг— устроен таким образом, что данному типу мышления обеспе­чиваются наилучшие условия), то это не значит, что раз­вивать стоит только его. Жизнь настолько сложна, что любому из нас в каких-то ситуациях необходимо уметь пользоваться и тем типом мышления, который является для нас менее успешным. Мы же говорим о здоровых людях, которые имеют два нормальных полушария мозга.