Борис покачал головой, улыбнулся и сказал:

— Не до отдыха, мама. Налей-ка мне кофе, да покрепче.

Лев Петрович и Васин стали прощаться, видя усталость хозяина. Однако Туриев остановил их и обратился к Васину:

— Игорь Иванович, я только что побывал у замечательного человека. Есть такой топограф Арсентьев Дмитрий Степанович. Без правой ноги, пятьдесят лет, но до сих пор работает, в основном в горах. Так вот, у него есть детальный план Скалистого плато, изданный в тридцать восьмом году, больше он не издавался. Я знаю, что в фондах геологоразведочной партии его нет. Борис вытащил из внутреннего кармана сложенный вчетверо плотный лист бумаги, развернул его. Яркие краски плана-карты сочно отпечатались на белоснежной скатерти. — Думаю, вам он пригодится, когда начнете разведку на плато. — Я — молодец?

— Вот умница! — воскликнула Дроздова.

— От души, — пробормотал Васин и пожал руку Бориса. — Ну, нам пора, завтра и я, и Лев Петрович отчаливаем.

— Мне бы хотелось поговорить с вами, Игорь Иванович, — Туриев допил кофе, встал. Они пошли в маленькую комнату, присели на самодельную кушетку: Борис собрал ее из досок, приклеил поролон, закрыл бараканом — получилось так себе. Однако отдыхать на этой кушетке он любил.

Туриев предложил Васину сигарету, закурили. Васин испытующе смотрел на молчащего Туриева, стараясь понять, для чего он оторвал его от других. Борис несколько раз затянулся, придавил окурок в черепаховой пепельнице, спросил напрямую.

— Игорь Иванович, как вы провели… июля?

Игорь не удивился, сказал обыденно.

— Ординарно. Но я запомнил тот день потому, что он отмечен убийством человека… С утра, как всегда, документировал забой, потом проходчики приступили к бурению шпуров. Где-то около двух часов дня заложили заряды, произвели отпалку. Как вы знаете, после нее штольня становится на проветривание. Я решил за это время немножко отдохнуть. Работы было много, уставал сильно, возраст уже говорит о себе…

— Да вы же еще молоды.

— Сорок шесть стукнуло. Но война много здоровья отняла… Ну, пошел я в лес. С книжкой. Очень интересной. Называется «Думы о русском слове» Югова. Этакий литературоведческий детектив. Автор, к примеру, пытается доказать, что герой поэмы Гомера «Илиада» Ахилл был русского происхождения. На лесной опушке набрел я на стожок сена. Привалился к нему и уснул… Проснулся от грохота — гроза надвигается. И — бегом к штольне: подумал, вот-вот дождь застигнет. Поторопился себе на беду… При переходе через мостик упал в речку, принял холодную ванну. Дождь-то стороной прошел.

Никаких следов волнений на лице Васина Борис не заметил. Оно было спокойно, даже величаво. Седеющая борода мягко оттеняла коричневатый цвет лица, карие глаза внимательно смотрела из-под прямых бровей.

— С какими материалами о Скалистом плато вы знакомы? Много пришлось прочитать об этом месте?

— Трудно сразу ответить. Читал все, что под руку попадало.

— Вы бежали из концлагеря Обензее в апреле сорок пятого года? Вас было трое?

— Да.

— Никого из этих двух вы не знали в пору молодости? — Туриев подал Васину фотографии Луцаса и Клунникова. Игорь Иванович, не торопясь, надел очки.

— Эту фотографию вы мне показывали, — он отложил карточку Луцаса, — помните, в геологическом кабинете партии? Его я не знал… И этого человека, вернее, его снимок вижу впервые в жизни. Нет, похожих на этих людей знакомых у меня никогда не было.

— Представьте себе, они тоже бежали из лагеря Обензее и тоже в апреле сорок пятого года, с ними был еще один товарищ, его в лагере звали Виктором.

— Мы бежали глубокой ночью. Я, Сыромятников, Ильягуев… Два дня уходили от погони, Сыромятников погиб — утонул в горной реке, через которую мы перебирались.

— Когда вышли к нашим?

— Двадцать второго апреля. В день рождения Владимира Ильича.

— Почему вы носите бороду? Скрываете шрам?

— Странный вопрос… Ношу потому, что мне нравится, никакого шрама у меня нет.

— Почему приехали на работу именно сюда? Ведь на Алтае вы занимали более высокое положение, да и работа там была много интереснее.

Васин обиженно поджал губы, помолчал, потом у него вырвалось:

— Борис Семенович! Разве так можно обращаться с гостями?! Если необходимо меня допросить, вызывайте в рабочий кабинет. Больше на ваши вопросы отвечать не буду.

— Дорогой Игорь Иванович! Я расследую дело об убийстве человека, который, по фатальному совпадению, тоже бежал из лагеря Обензее, и тоже в апреле сорок пятого года, и тоже в компании двух товарищей… Как вы поступили бы на моем месте? Ведь меня интересует каждый штрих его биографии, каждое его знакомство. Хорошо, оставим его в покое, я верю вам. Ильягуев жив?

— Если бы верили, не спрашивали бы дальше. Жив, жив! Живет в Москве, заведует кафедрой в одном из институтов, мы с ним встречаемся!

— И все-таки… Почему вы приехали на работу сюда? Вас поманило Скалистое плато? И только потому, что вы надеетесь открыть там золоторудное месторождение. Это правильно?

— Не совсем… Это — моя личная тайна. Я ее ни перед кем не открою.

— Елена Владимировна — хороший специалист? — без всякой связи с предыдущим спросил Туриев.

— Минералог — да. Что касается ее чисто геологических способностей, способностей геолога-поисковика, ничего сказать не могу, для этого надо вместе побывать в поле.

— Вы ведь знакомы с результатами экспедиции Рейкенау, как вы относитесь к особому мнению эксперта Лосева?

— Отец Елены Владимировны аргументировано сделал вывод о том, что Рейкенау не совсем… гм… чистоплотно провел изыскания. Не вина Лосева в том, что его мнение осталось гласом вопиющего в пустыне… Мне не нравится наш разговор… Вы меня все-таки в чем-то подозреваете.

— Не обижайтесь, я выполняю свой долг. А вызывать вас официально, честное слово, считал себя не вправе. Да если б что-то серьезное, кто бы вам позволил отправиться в Свердловск, — шутливо заметил Борис.

Елена Владимировна встревожено посмотрела на Бориса и Васина, когда они вышли из комнаты…

На следующий день Борису позвонил Заров.

— Здравствуйте, Борис Семенович. Знаю, что заняты, но уж простите старика, не могу не поделиться впечатлением. Видели выступление Дроздовой по телевидению?.. Какова, а? Молодец! Так заинтересовать Скалистым плато! Талант! Я думаю, теперь займутся этим местом? А?

— Уже заинтересовались. Собираются послать экспедицию.

— Да? — Наступила маленькая пауза. — И когда же?

— У них свои планы, нас в это не посвящают, Георгий Николаевич. Думаю, надолго откладывать не будут.

— А вы, случайно, не знаете эту Дроздову?

— Знаю, и не случайно, — засмеялся Борис. — Моя невеста.

— Ваша невеста? — оторопело промолвил Заров. — Поздравляю, поздравляю, красавица, — как-то скороговоркой и немного растерянно проговорил Заров. — Вы счастливый! Вот теперь и ваш интерес к Скалистому плато будет удовлетворен.

— А ваш? — невольно резко вырвалось у Бориса, но он тут же попытался смягчить тон: — Вы ведь столько знаете о нем…

Вроде ничего не было в этом разговоре настораживающего. Как раз наоборот. Но каким-то шестым чувством Борис угадал тревогу Зарова. Вспомнил, почему Луцас в Д. интересовался Заровым. И тот пожилой рыбак без единой рыбешки в кукане, который указал Ирбеку «злачное» место в реке, похоже, был Заровым. Но он, Борис, сколько угодно может подозревать, а улик против него нет. Все-таки не мешало бы заполучить на всякий случай отпечатки его пальцев.

Глава пятая

Дроздова быстро нашла нужный ей дом, поднялась по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Пахло кошками и паутиной. Старый дом гулко отзывался на каждый шаг. Резная наборная дверь пугала своей неприступностью. Елена Владимировна нерешительно придавила кнопку звонка. За дверью послышались шаркающие шаги, раздался старческий голос:

— Марина, ты? Почему так поздно, — с этими словами дверь открылась, на пороге стояла полная старая женщина в бархатном халате. Она недовольным голосом спросила: