Ленгвард Захарович поперхнулся печеньем.

— Есть такие, — подтвердил Рафаэль Яковлевич. — Жуткие твари. Вопьются в сонную артерию — пиши пропало. В нее, главное, и метят, подлецы.

— А какие у них крылья? — спросил Вовка. — Как у летучих мышей?

— Нет, — сказал Рафаэль Яковлевич. — Скорее, как у воробьев. Они вообще очень на воробьев похожи. Когда на ветке сидят — не отличишь. Только очень уж кровожадные и уродливые, — морды, как у маленьких бульдогов, и слюна капает. Вам повезло, что вы их не видели.

Внезапное шипение прервало обсуждение летающих грызунов — это сам собою включился радиоприемник. Легко было заподозрить, что произошло это по волшебству, и все склонились именно к этой мысли. Потому что не увидели глаза-шпиона, материализовавшегося только для того, чтобы нажать на кнопку, и тут же исчезнувшего. Очередной фокус Кондуктора Второго.

Вскоре все услышали элегантный мужской баритон, уже хорошо знакомый пацанам.

— Специальное сообщение для молодых людей, находящихся в жилом комплексе 28/Ж/12, по адресу: улица Аллы Пугачевой, восемь, — отчеканил диктор.

— Это опять она! — догадался Жека. — Это Черная Ромашка!

— Срочно покиньте названное место, потому что по вашему следу идет Черная Ромашка. У нее острый нюх, и она уже почуяла, на какой улице вы находитесь.

— Скорее! — закричал Масякин. — К оружию!

Он сам, Ленгвард Захарович и Рафаэль Яковлевич схватили автоматы. Вовка, Костет и Жека вооружились двухлитровыми бутылками водки. Скинув с себя верхнюю одежду, они остались в одних футболках с изображением глаза. Образовав тот самый трезвый взгляд, готовый испепелить врагов потоками целительной нановодки, которая была у него вместо слез. Вальтера Михайловича спрятали в железный шкаф, чтобы он в случае чего не попал под шальную пулю. А то будет обидно — так долго его спасали, и так глупо его потерять.

— Как можно скорее убирайтесь из своего убежища, потому что Черная Ромашка уже свернула на улицу Шойгу с улицы Сергея Михалкова и принюхивается, чтобы учуять, в каком вы прячетесь доме...

— Пусть только сунется! — отчеканил Масякин.

— Черная Ромашка уже почуяла, в каком именно доме вы находитесь, и следует к нему. Она напрягает ноздри, чтобы определить, в какой квартире вы прячетесь, уважаемые господа.

— А в прошлый раз она нас по именам назвала, — вспомнил Костет.

— Наверное, лениво перечислять, — предположил Жека.

— Черная Ромашка вошла в здание и спускается по лестнице в вашу лабораторию. Бежать поздно! Скоро все вы сдохнете и накормите собой изголодавшееся озеро уса!

Послышались быстро приближающиеся тяжелые шаги.

— Весит, наверно, килограммов двести, — предостерег Вовка. — Она просто динозавр какой-то.

— Да хоть бы тонну весила, — выцветшие глаза Ленгварда Захаровича загорелись отвагой. — Все равно уложим!

5. Смерть как освобождение

Мощный удар по толстой стальной лабораторной двери, и вот она уже покорежена. Еще один — и дверь валяется на полу.

На пороге стояла она — Черная Ромашка — и оскалилась под черной своей вуалью черными своими зубами.

— Огонь! — крикнул Ленгвард Захарович, и на монстриху обрушился ливень резиновых пуль с железным сердечником.

Черная Ромашка не упала. Согнулась пополам. Закряхтела, потом выпрямилась и вновь улыбнулась черной улыбкой, которую никто не увидел, но все поняли, что она улыбается.

Женщина-демон принялась картинно размахивать руками, словно разводя тучи:

— Меня невозможно убить, несчастные!

— Рано радуешься! — крикнул Вовка, подбежал к ней, остановившись на расстоянии метра, и сильно сдавил пластик двухлитровой бутылки. Широкая струя мгновенно прожгла в пузе Черной Ромашки солидную сквозную дыру. Теперь, если смотреть через нее на мир, может сложиться впечатление, что Ромашка беременна целым миром.

Чудовище опустило голову и потрясенно уставилось сквозь себя. Да. Так и есть. Целый мир.

— Сыночки, — сказала она растроганно, — а в голову можете мне так выстрелить? Я даже рот раскрою...

С этими словами Ромашка широко раскрыла рот под вуалью и зажмурилась. Вовкина бутылка была пуста. Пожав плечами, к нему подошел Жека, прицелился и выпустил струю нановодки Черной Ромашке прямо в пасть.

— Бляяяааааа! — заорал голос из приемника. — Сссуки! Ромашка, ты предательница! Как так можно вообще? Я ведь все тебе дал.

Но Ромашка не слышала упреков голоса, потому что была мертва. Расслабленно пузырясь, ее тело расплывалось в огромную зеленую лужу, как снежная баба на большой сковородке.

6. Сделка есть сделка

— Ну, чего еще скажешь? — Масякин опустил оружие. — Нечего теперь тебе сказать, да?

— Вы думаете, это конец? — гневно захрипел голос. — В чем-то вы правы, потому что ваш конец действительно близок.

Теперь мы знаем, где вы прячетесь. И мы идем на вас могучей непобедимой армией!

— Еще посмотрим, кто кого, — сказал Вовка.

— А с кем мы говорим, кстати? — спросил Рафаэль Яковлевич. — Назовите себя. Может быть, как-нибудь договоримся? То, что мы представляем опасность друг для друга, это понятно всем. Так не проще ли нам объявить наши разногласия недоразумением и расстаться обоюдно довольными сделкой?

— Оставьте свои жидовские штучки! — фонил и надрывался приемник. — Они вам больше не помогут. А говорите вы с Тюленевым, если вам от этого легче. С великим повелителем советских демонов! С новым Кондуктором! — Новый Кондуктор на пару секунд замолк, чтобы фраза звучала выразительней. — Хотя, может быть, мы с вами и договоримся. Мои условия таковы: вы сдаетесь нам, и мы убиваем вас быстро. Если окажете сопротивление — мучения ваши будут бесконечны... Как вам такая сделка? — Тюленев расхохотался.

— Мы подумаем, — ответил Рафаэль Яковлевич. — Это, конечно, не то, о чем мы мечтали, но, если другого выхода нет. Можно нам подумать над предложением какое-то время? Обговорить это дельце.

— Подумать? — голос Хрена звучал удивленно. — То есть, вы согласны умереть?

— Согласны. Главное, чтобы быстро. Умирать ведь придется когда-нибудь. Вы от нас все равно никогда не отстанете. И вас больше. Так что, по всей видимости, мы обречены.

— Хорошо. Но думайте не больше часа. Ровно через час или меньше выходите на главную площадь, там, где церковь, и раньше стоял памятник Борису Ельцину.

— А что теперь с этим памятником? — спросил Масякин.

— Неважно! — Тюленев перешел на визг. — Нет его, и хватит об этом.

— Хоть что-то правильно сделали, — похвалил Ленгвард Захарович.

— Заткнись ты, старая развалина! — крикнул Тюленев. — Не с тобой говорят. Надо было тебя с самого начала утопить в зеленой жиже, как Тамарочка предлагала.

— А ты в курсе, что твоя Тамара на самом деле мужик? — не удержался Вовка. Он помнил по записям, что Налимов так и не открыл гражданскому мужу тайну своих перерождений.

— Что ты такое говоришь, сопляк? — Кондуктор заподозрил, что его тупо «троллят», но повелся.

— На самом деле она — рецидивист по фамилии Налимов, — сказал Масякин.

— А ты сам теперь — пидорас! — обрадовался Жека. — Каково тебе с мужиком спать?

— Вы заплатите кровью за свою клевету!

— А ты спроси у нее! — сказал Вовка.

— Вернее, у него, — уточнил Костет.

— Спрошу! — заверил Тюленев. — А после вас всех уничтожу. Чернить честь царицы демонов — это мерзкое и тяжкое преступление. Вы охрипнете от собственных криков, пока могильные черви будут терзать вашу еще живую плоть... Но это произойдет уже после того, как наш милиционер устроит допрос с пристрастием. Он выведает ваши самые потаенные страхи, после чего мы воплотим их во всех подробностях. Но в конце будут черви! Давненько я не бросал никого в червивую яму.

— Не забывайте, что у нас сделка, — напомнил Рафаэль Яковлевич. — Через час или меньше мы придем сдаваться на площадь. Вы обещали нам быструю смерть в этом случае.