— Ну, хорошо. Все проверим и выясним. Не пришлось бы потом только сожалеть, — и майор обратился к конвоиру: — Доставьте его в райотдел. Там поговорим.

Майор вышел.

Из кабинета первого секретаря райкома партии Бугенбаев связался с генералом. Он доложил о задержании Якупова, описал его внешность, результаты обыска и передал легенду задержанного. Генерал спросил о дальнейших планах майора.

— Жду результатов экспертизы, — сказал Бугенбаев, — но размер обуви и рисунок подошвы соответствует следам, обнаруженным возле лесника.

Генерал помолчал, видно, подумал о чем-то, потом спросил:

— Вы где будете? Я сейчас переговорю с Москвой, потом позвоню вам.

Генерал Байтоков позвонил через час. Он сказал Бугенбаеву, торопливо поднявшему трубку:

— Я говорил с Москвой. Описание внешности задержанного совпадают с портретом некоего Наматханова. На рынке стали продаваться вещи, которые уплывали из армейского склада. Задержанные спекулянты описали внешний вид Наматханова. Но вору удалось скрыться. Никаких следов не было обнаружено. Его кличка Черный Делец. Обратите внимание на это.

Эксперты обнаружили отпечатки пальцев Якупова на пистолете и на других вещах. Из пистолета было сделано два выстрела, хотя в обойме нет только одного патрона. Пороховая гарь в стволе показала, что произведены выстрелы были за 10—12 часов до ареста Якупова. Время совпадало с моментом появления неизвестного самолета.

Когда Якупова привели в одиночную камеру и заперли там, он долго плакал и бил себя кулаками по голове, расцарапал в кровь лицо. Увидевший это в глазок охранник доложил Бугенбаеву:

— Сам себя не жалеет, товарищ майор. Как бы руки не наложил...

— Трус не пойдет на самоубийство, — сказал Бугенбаев. — Не беспокойтесь.

На допросе задержанный все еще продолжал плакать, пытался встать на колени, говорил умоляюще:

— Агай, обещайте мне жизнь. Я... Я все расскажу. Не расстреливайте меня. Не надо! Я искуплю! Я ошибался, я был глуп!..

— Сейчас же встаньте! — крикнул Бугенбаев.

— Садитесь! — уже спокойно сказал майор. — Ваше настоящее имя?

— Якупов.

— Я спрашиваю вашу настоящую фамилию. Якупов опустил голову и тихо ответил:

— Наматханов... Спекулянты сами занимаются черными делами, а меня назвали Черным Дельцом. Это несправедливо.

— Значит, вы были завербованы иностранной разведкой?

— Да.

— Когда вас забросили к нам?

— Позавчера ночью.

— Вы были один?

— В том отсеке самолета, который доставил меня сюда, нас было двое.

— Кто второй?

— Инструктор. Он обучал нас в школе прыжкам с парашютом.

— Кто еще был?

— Я никого больше не видел.

— Вы стреляли в лесника?

Глаза Наматханова расширились:

— Что вы говорите? Я стрелял в человека?! Нет, нет! Я спекулировал, это верно. Но кровь человеческую я не проливал. Нет этого груза на моей совести. Боже меня сохрани, это клевета.

— Кто же стрелял?

— Не знаю.

— На этом пистолете нет других отпечатков, кроме ваших. Стреляли из него как раз в ту ночь. Не хотите на себя вину брать, а пистолет почистить даже не удосужились.

— Клянусь аллахом! Я не стрелял в лесника. Верьте мне.

— С аллахом на устах, с оружием в руках, выходит? Как же это?

Якупов-Наматханов насупился.

— Куда же вы направлялись?

— Я должен был не торопясь собирать сведения о военных заводах. Сначала надо было выйти к Тюмени, потом через Омск проехать весь Казахстан. Но я бы все равно не сделал этого. Я давно решил явиться в милицию с повинной.

— Зачем тогда было прятать в лесу парашют и рацию? Или вы хотели поиграть в жмурки?

Конвоир увел Якупова-Наматханова. Майор повернулся к Бахытжану.

— Вы объехали посты? Пусть проверяют каждого человека. Наблюдение оставлять еще рано.

— Так точно, товарищ майор!

По безлюдной проселочной дороге мчится машина. В кабине сидят двое. Уронив голову на грудь, дремлет рядом с шофером толстый казах с темным рябым лицом. Бросив на него короткий взгляд, шофер улыбнулся и покачал головой:

— Развеселая у тебя жизнь, Жуке! Ни забот, ни печалей, да и работы никакой. Баловень судьбы!

Толстяк вместо ответа густо всхрапнул. Машина виляла на поворотах, тряслась на кочках и выбоинах. Шофер заскучал с таким спутником и стал насвистывать какую-то мелодию.

Увидев на дороге двоих незнакомых людей с красными повязками на рукавах, шофер встревожился. Он толчками разбудил Жундыбая:

— Ой-бай, Жуке, пропали! Я же говорил, что пить не буду, так вы заставили. Пристали, как репей. Из-за вас все! Что теперь делать?

Жундыбай Сатпаков заморгал заплывшими глазками:

— Что случилось? Кто это?

— Инспекторы, по-моему. Присмотритесь-ка.

Сатпаков вытянул шею, внимательно всмотрелся.

— Если я знаю людей, то эти из тех хитрецов, что хотят добыть немного денег. Не бойся, парень, ты же вечером пил, перед сном, теперь уж и не пахнет. Этих я беру на себя. Я им покажу, где раки зимуют, — и он сел выпрямившись с недоступным и важным видом.

— Ох, агай, не надо их раздражать! Прошу тебя, не зли их напрасно!

— Ты, парень, за кого меня принимаешь? Твой агай не какой-нибудь там простецкий мужик, не пешедрал босоногий. Пусть знают, что есть в этих местах Сатпаков.

Двое просигналили красным флажком, шофер затормозил. Встав на подножку, Бахытжан Алтаев показал свое удостоверение.

— Прошу предъявить документы!

— И мне? — удивленно вытаращился Сатпаков.

— Вам тоже.

Шофер начал оправдываться:

— Агай, да что вы это? Мы уж по самой богом забытой дороге едем. Никаких правил уличного движения не нарушили.

— Почему нет отметки в путевом листе?

— Агай, мы же в районе, а не в городе и не на трассе. Мы, как приедем к месту назначения, так сами заполняем листы. Ей-богу! — И, как бы ища подтверждения, паренек повернулся к Сатпакову, толкнув его локтем. Тот заюлил, заискивающе глядя в глаза:

— Дорогой, ты и в самом деле забыл меня, не узнал? Я — продавец райпотребсоюза, Сатпаков. Да-да, меня зовут Жундыбай, — и дрожащими пальцами он полез в карман.

— А что в машине?

— Да сахар, чай для чабанов.

Бахытжан залез в кузов, все осмотрел и спрыгнул.

— Вы по пути не видели никого?

Сатпаков краешком глаза посмотрел на шофера и, встретив устремленный на себя взгляд, поспешил заявить:

— Нет, никого не видели.

— Может, запамятовали?

— Нет, нет, никого не встречали.

Когда машина отъехала от поста подальше, Сатпаков снова приосанился:

— Парень! Держись за дядю — не пропадешь!

— А кого они ищут? — спросил шофер, не отрываясь от дороги.

— Не твое дело, и не мое, — сказал Жундыбай, задетый тем, что его перебил шофер, — не нас с тобой ищут.

Жундыбай уснул. Машина мчалась к горам.

Центральная усадьба колхоза «Алга» — село Кушай, расположенное у подножия горы Ешки-Ульмес. Большинство новых домов, крытых черепицей, стоят ближе к равнине, а старые дома жмутся к горам. Место это было богато зеленью. По плоской низине вьется речка, вода в ней чистая, ледяная и прозрачная, как хрусталь.

На высоком берегу речки стоит пожилой человек с редкими усами и всматривается из-под ладони вдаль.

— Э-эй, Бекен, где ты? — вдруг кричит он.

Из дома неподалеку, над которым реет красный флаг, выходит юноша.

— Вы звали меня, ага?

— Опора моя, приведи мне мою лошадь. Надо на джайляу съездить. Люди там, поди, остались совсем без чая и сахара. Узнаю, привез ли им продукты этот лодырь Сатпаков.

— Хорошо, ага! — Бекен сбежал с пригорка в низину.

— Эй, осторожней! Особенно, когда путы снимать будешь! Конь с норовом, злой, как бы не покалечил!

Спустившись в лог, Бекен увидел коня. Тот пасется вольно, без пут.

— Старик из ума выжил, видать. Говорил, что спутал коня....