Узнав точно, что Петрушкина у нее была, я собрал о ней кое-какие сведения. Сначала она представлялась мне просто ловкой спекулянткой, но многое говорило и в ее пользу. Решил, что надо встретиться с ней лично. Вот и пошел. Меня встретили так хорошо и приветливо, что даже совестно стало — так плохо думал о людях. По-моему, они меня приняли за студента, ищущего квартиру. С Масловой в одном доме, оказывается, живет ее брат. Владимиром зовут, геологом будет, заканчивает в этом году институт. Я собрался уходить, а этот паренек преграждает мне дорогу, говорит, что у него сегодня день рождения и что он, ко всему, закончил дипломную работу, просит, в общем остаться, посидеть с ними за столом. Не скажу же я: «По служебным делам я здесь, а ты меня за стол тянешь». Согласился. Человек лучше всего раскрывается за столом. Из разговоров я узнал, что Петрушкина действительно была здесь. Что было бы, например, если бы я вдруг вскочил и закричал: «Вы виноваты в побеге Петрушкиной. Где она?». Я, разумеется, этого не сделал. Просто побеседовал и все, — Майлыбаев положил папиросу в пепельницу, повернулся к Кожашу. — Да, чуть не забыл. Лейтенант Байкин в последнее время все ходил за мной, можно сказать, по пятам, ни на шаг не отставал. Кто знает, может, он предполагал, что таким образом будет легче разыскать Маслову? Он знал, что и я занимаюсь тем же делом. Потому я и не удивляюсь опрометчивости его суждений насчет этой женщины. «Молода, красива да к тому же и вдова, потому и к мужчинам, может, снисходительна...» Всякий может такое подумать. Но у нее есть муж. И второй муж у нее, как и первый, — геолог. Сейчас он в поле, на разведке где-то у Каратау. Это меняет многое.
Кузьменко, внимательно слушавший каждое слово Талгата, тихо вздохнул.
— Ты и сам, Талгат, знаешь, что я против некоторых приемов в нашей работе. Но... Порой и невинный чай язык развязывает. Я, конечно, верю всему, что ты говоришь. И все же мы не можем оставлять Маслову без внимания. Петрушкина исчезла именно после того, как посетила Маслову. Кто может поручиться, что Маслова не имеет отношения к делу об исчезновении Петрушкиной? Пока не завершим дела, будем держаться каждый своего мнения. Договорились?
Майлыбаев промолчал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Через два дня майор Кузьменко, ознакомившись со всеми имевшимися на руках материалами о Масловой, счел необходимым переговорить с ней. Не каждому по душе, когда его вызывают в милицию. Стоит кому-то получить повестку, он уже думает бог знает о чем, припоминает, не замешан ли в какую-нибудь историю. Даже умные люди и те впадают в панику. А Маслова отнеслась ко всему спокойно. На вопрос, знает ли она, почему ее вызвали в милицию, она, смеясь, ответила:
— Откуда мне знать об этом? В милиции бывать не приходилось. Чем здесь занимаются, мне больше известно из книг, вроде «Дело Пестрых». А вызов для меня — загадка. Решили, наверное, что мне надо познакомиться с вашей работой?
— Вы знаете гражданку Петрушкину?
Маслова задумалась.
— Нет, я такой не знаю, — помолчав немного, вдруг протянула, — а, а-а, вы про Матрену Онуфриевну, да? Такая низенькая, худая старушка с седыми висками... Знаю ее. Была она у меня.
— Когда?
— Да времени прошло порядком. Месяца два, наверное. Надо же, как время-то быстро летит! Так и жизнь пройдет, не заметим.
— А раньше вы были знакомы с Петрушкиной?
— Раньше я ее не встречала. Мы в тот раз случайно с ней увиделись.
— Где?
— Перед магазином.
— О чем вы с ней говорили?
— О чем, думаете, могут говорить женщины? Обо всем понемногу. Про попа, помню, вспоминали, что он прикарманил деньги, которые с прихожан собрал, — Маслова простодушно взглянула на Кузьменко, улыбнулась. — Удивляюсь, чем вас заинтересовала эта старушка? Знала бы я, что вы так интересуетесь Матреной Онуфриевной, я бы всю родословную ее узнала. Да она и сама говорила: «Зайду, как время выберу». Ничего, теперь умнее буду. Придет, сразу к вам поволоку.
— Вы верите, что она еще зайдет к вам?
— Ну, вдруг надумает...
Кузьменко в душе сомневался в искренности Масловой. Что-то, казалось ему, она скрывает. Но обвинять ее в чем-либо было трудно, не было никакой зацепки. Он глянул на Маслову, удобно сидящую в кресле, предложил сдержанно:
— Изложите письменно, как вы встретились с Петрушкиной, о чем с ней говорили, в какое время она ушла от вас. Думаю, что вы говорите мне правду, без всякой лжи.
Маслова не стала долго раздумывать. На листочке бумаги коротко написала о приходе к ней Петрушкиной. Кузьменко пробежал глазами написанное.
— Добавлять ничего не будете?
— А что еще?
— Спасибо. Прошу прощения за беспокойство. Можете идти.
На улице перед отделением милиции ее ждал брат Владимир. Он был обеспокоен тем, что сестру вызвали в отдел уголовного розыска, поэтому и пришел вместе с ней.
— Зачем вызывали? — спросил он, обрадованный тем, что сестру отпустили.
— Да так просто, — Галина Придановна махнула рукой. — Помнишь, к нам одна старушка приходила тогда? Про нее спрашивали.
— А что, натворила она что-нибудь?
— Не знаю.
Брат с сестрой долго еще обменивались предположениями. Дойдя до центральной улицы, пошли по ней вверх, в сторону гор, не садясь в проезжающие один за другим троллейбусы.
В тот же день после обеда майор Кузьменко вызвал к себе Талгата. Когда Майлыбаев пришел, он сказал ему:
— Я сегодня говорил с Масловой. Мне кажется, что она что-то скрывает. Вот ее объяснение. Читай!
Талгат стал читать:
«Объяснение отделу уголовного розыска областного управления милиции от Масловой Г. П., проживающей по улице...
Накануне пасхи, не помню в какой точно день, я пошла в магазин, чтобы купить сахара, чая, яиц. Я шла по тротуару, когда в одном из домов кто-то постучал в оконное стекло. Посмотрела, вижу, кто-то делает мне знаки, чтобы я подошла ближе. Оказалась — моя соседка, портниха. Сказала, что в ателье только что завезли дешевую импортную ткань. Посоветовала мне заказать костюм, пальто. Сказала еще, что у них новый мастер появился, опытный, квалифицированный, и что скоро их ателье со второго разряда перейдет на первый. Посоветовала быстрей заказывать, иначе, мол, клиентов много наберется, очередь будет большая. Пошла в ателье. Ткань мне понравилась. Заказала мужу костюм и себе платье. Посчитала, а денег у меня не хватает, и дома денег не было. Я не знала, что делать, жаль было упускать такой заказ, и тут встретилась мне старуха, искавшая костюм для мужа. Я повела ее домой, продала за свою цену новый, неношенный еще костюм мужа. Матрена Онуфриевна — так эту женщину звали — оказалась разговорчивой. Мы бы поговорили, да я в ателье торопилась и соседка, заглянувшая к нам, помешала. Не получилось разговора. Да и у меня, признаться, настроения говорить не было. Часу в седьмом интересующая вас Петрушкина ушла к себе домой».
Талгат, прочитав объяснение, положил его перед Кузьменко. Майор облокотился на стол.
— Как ты смотришь на это, Талгат? — спросил он.
— По-моему, изложено все логично.
— Ты так думаешь? — Кузьменко встал, подошел к окну. Помолчав немного, сказал: — Нам нужны сведения о Петрушкиной. А здесь их нет. Трудно поверить в то, что Петрушкина не могла почувствовать беду, нависшую над ней. Расстроенный чем-то человек всегда ищет собеседника, она могла поделиться кое-чем с Масловой. Почему бы такой любопытной особе, как Маслова, не заинтересоваться этим?
— Вы хотите сказать, что Маслова несомненно имеет отношение к исчезновению Петрушкиной?
— Я этого не говорил. Но Масловой не верю. Не может быть, чтобы она не знала, что не домой ушла Петрушкина. Она должна была обо всем этом написать, но правду, как видно, она не желает говорить. Так что сам делай из этого вывод.
— Голые мысли в совокупности с ложными обоснованиями к желаемым результатам не приводят. Как бы нам, в конце концов, к ошибочному заключению не прийти.