Ярость, воодушевляющая полководца в его действиях против врага, — необходимое для полководца свойство. Выше уже указывалось, какое значение придаёт Сунь-цзы чувствам вражды, гнева, ярости в войне. Без ярости не победить. Но к этому должна быть добавлена оговорка: при сохранении полного самообладания. Если же темпераментность соединяется с несдержанностью, она превращается в недостаток: «Если он будет скор на гнев, его могут презирать», — говорит Сунь-цзы.
Сунь-цзы считает, что презрение к себе навлекает тот, кто болезненно реагирует на всякое выражение презрения к себе, кто сразу же готов вскипеть гневом. И наоборот, никто не осмеливается показывать своё презрение к тому, кто не обращает внимания на это и всегда сохраняет полное самообладание. Поэтому гнев — положительное качество только тогда, когда он соединён с самообладанием.
Щепетильность, чувствительность полководца к своей чести — качество положительное, но оно может послужить в руках противника оружием против него: зная эту его чувствительность, противник начнёт оскорблять его и этим может вызвать его на неосторожные действия. Сунь-цзы говорит кратко: «Если он будет излишне щепетилен к себе, его могут оскорбить». Цао-гун поясняет, к чему это может привести: «Человеком, щепетильным к себе, можно распоряжаться по своему желанию, подвергая его оскорблениям».
Доброта — достоинство полководца, это проявление его человеколюбия, т. е. одного из «пяти качеств», устанавливаемых Сунь-цзы в самом начале I главы, как необходимых для полководца. И тем не менее и она может привести к бедствиям. Сунь-цзы говорит: «Если он будет любить людей, его могут обессилить». Цао-гун так понимает эти слова: «Если выступить против того, на защиту чего он обязательно стремится, такой любящий людей полководец непременно удвоенными переходами поспешит на выручку, а если он поспешит на выручку, он утомится и станет слабым».
Интересно, что совершенно ту же мысль, только в иной форме, выражает и второй основоположник древнего китайского стратегического искусства — У-цзы. Он говорит: «Скорбеть о павших — это значит не иметь в себе человеколюбия» («У-цзы», вступление). У-цзы отказывается назвать человеколюбивым того правителя, который при виде трупов своих подданных, павших на поле сражения, весь отдаётся горю и слезам. Если это человеколюбие, то запоздалое и бесцельное. По мысли У-цзы, истинное человеколюбие проявляется в заботе правителя не допускать лишних жертв, беречь каждую человеческую жизнь.
Таковы пять опасностей, таящихся в самых, казалось бы, положительных качествах полководца: в мужестве, делающем его всегда готовым идти на смерть, в уме, заставляющем его не искать бесцельной смерти, в ярости, воодушевляющей его на бой с противником, в чувстве чести, заставляющем его всегда высоко нести своё достоинство, в доброте. Таким образом, ещё раз в новом аспекте Сунь-цзы подтверждает свою мысль, что за всякой выгодой скрывается возможный вред. «Эти пять опасностей — недостатки полководца, бедствие в ведении войны».
Сунь-цзы придаёт очень большое значение этим опасностям. Он говорит: «Разбивают армию, убивают полководца непременно этими пятью опасностями. Надлежит понять это». Эти пять опасностей, пять недостатков полководца могут привести к гибели и самого полководца, и его армию.
Хэ Янь-си объясняет, в чём здесь дело: «Талантливые полководцы редки — и в древности, и в настоящее время. По своему характеру каждый полководец обычно имеет склонность к чему-нибудь одному. Поэтому Сунь-цзы в I главе и говорит об уме, беспристрастности, гуманности, мужестве и строгости. Самое важное — обладать всем этим сполна».
Важно иметь все эти качества, вместе взятые, важны они не сами по себе, а в своём сочетании. Так думает Хэ Янь-си. Но важно и другое. Сунь-цзь кончает главу словами: «Надлежит понять это». Нужно понять ближайшим образом, конечно, эти пять опасностей, но через них и общий принцип: то, что во всякой выгоде всегда таится возможный вред, во всяком вреде заложена возможная выгода.
Глава IX. Поход
Девятая глава трактата посвящена двум, тесно связанным одна с другой, темам: правилам расположения войск в различной боевой обстановке и приёмам наблюдения над противником. При этом указания Сунь-цзы, как следует располагать войска в таких-то условиях и как производить наблюдение противника, всегда преподаются с точки зрения обеспечения наилучших условий наступления или обороны и соединяются поэтому с конкретными советами, как надлежит в каждом данном случае действовать.
Говоря о расположении войск, Сунь-цзы сначала даёт свои указания по вопросу о выборе позиций. Он различает при этом четыре различных географических театра войны: война в горах, война на воде, война в болотистой местности, война на равнине. Правила расположения войск и ведения военных операций в каждом из этих четырёх видов обстановки различны.
«При переходе через горы опирайся на долину», — говорит Сунь-цзы. На первый взгляд это указание может показаться противоречащим неоднократным советам всегда располагаться на возвышенных местах. Однако Сунь-цзы различает понятия горы вообще и возвышенности. Если, находясь в горах, располагаться на их вершинах или вообще высоко на склонах, во-первых, неизбежно утратится возможность всякого контроля над долинами, т. е. над действиями противника, так как все передвижения в горах совершаются вдоль долин; во-вторых, утратится возможность непосредственного боя с противником, так как вооружение того времени делало бой осуществимым только при прямом соприкосновении сторон. Поэтому Сунь-цзы советует при переходе через горы «опираться на долину», т. с. занять командные позиции над долиной. Командная же позиция в этой обстановке достигается расположением на той возвышенности, которая непосредственно главенствует над прилегающей долиной. Таким образом, его указ и в этом месте трактата вполне согласуется с заявлениями в других местах.
Занимая позицию на возвышенности, надлежит, по мнению Сунь-цзы, располагаться на солнечной стороне её, т. е. на склоне, обращённом к солнцу. Что значит это требование?
Сорай считает, что здесь более правильна та версия текста, которая даёт на месте слов «солнечная сторона» слово «растительность». Поэтому для него это место имеет значение совета выбирать для расположения такое место, где есть деревья и трава, т. е. где можно найти и укрытие от непогоды, и прикрытие от неприятеля, и корм для животных, не говоря уже о питьевой воде. Кроме того, и «животные также в большинстве случаев обитают в тех местах, где есть растительность», замечает Сорай, а это означает возможность в какой-то мере добывать дополнительную пищу и для людей. Цао-гун, а за ним почти все комментаторы из числа десяти, а также позднейшие. — Лю Инь, Хуан Сянь-чэнь и Пэн Цзи-яо — принимают, однако, иероглиф «солнечная сторона» и соответственно этому толкуют весь текст так, как он переведён в данном случае и по-русски.
Не входя в разбор натянутых толкований этого места, заимствованных из гадательной традиции, следует сказать, что совет выбирать солнечную сторону не противоречит совету располагаться там, где есть растительность, ибо в большинстве случаев хорошая, здоровая для человека растительность бывает там, где есть солнце. Китайские полководцы, как это явствует и из последующих слов Сунь-цзы, всегда избегали тенистых, т. е. сырых, мест, где бывают всякие миазмы, и поэтому всегда старались выбирать именно солнечные места. Таким образом, на какой бы версии текста ни остановиться, мысль остаётся в общем одна и та же, вполне согласующаяся с общепринятыми в Китае взглядами.
Все эти замечания касались правил выбора позиции. Одновременно они являются и указаниями на случай боя. Занять командующую позицию над долиной — это значит получить ряд чисто боевых преимуществ над противником. Поэтому, если окажется так, что на возвышенности успел расположиться противник, совершенно естествен совет: «При бое с противником, находящимся на возвышенности, не иди прямо вверх», т. е. не бросайся в атаку этой возвышенности прямо в лоб. Чтобы выбить противника с занимаемой им высоты, нужны другие методы, главным образом, обходное движение, о чём Сунь-цзы и говорит в других местах своего трактата.