В тревоге мы двинулись дальше.

Когда мы въехали в Сент-Мену, я поняла, что что-то было не в порядке. Все было не так, как планировал Аксель. Ах, почему он не поехал с нами? Это казалось мне самым большим несчастьем из всех. Городок был полон солдат, и это, естественно, вызывало любопытство людей. В их городе вот-вот должно было произойти что-то необычное. Что же?

И вот в этот город, переполненный подозрением, въехала самая роскошная карета, которая когда-либо была изготовлена. Ее пассажирами были двое детей, лакей, удивительно похожий на короля, гувернантка, у которой был надменный вид, не поддающийся контролю, а также некая русская дама, которая почему-то никак не могла скрыть свое почтение по отношению к собственным лакею и гувернантке. Там была также тихая женщина. Предполагалось, что это горничная, однако у нее был вид принцессы. Кто были эти путешественники? Богатые эмигранты, да, но весьма необычные эмигранты, и они имели поразительное сходство с одной очень известной семьей.

Тогда я еще не знала, но позже мне пришлось узнать о том, что сын тамошнего почтмейстера был пламенным революционером. Это был некий Жан Батист Друэ. Он угрюмо взглянул на нас, но не узнал. Однако слухи носились в воздухе.

Должно быть, это случилось после того, как мы сменили лошадей и были на пути в Варенн. Кто-то сообщил Друэ новость. Король и королева бежали из Парижа и в одиночестве едут по дороге по направлению к Монмеди.

Было десять часов, когда мы приехали в Варенн. Король спал, но я чувствовала, что не засну спокойно до тех пор, пока не буду в Монмеди. Было темно. Мы проехали под аркой, и для нашей кареты там едва хватило места. Вдруг нам приказали остановиться.

Чей-то голос произнес:

— Паспорта!

Мадам де Турзель достала поддельный документ, которым снабдил ее Аксель. Этот документ свидетельствовал о том, что его обладательницей была мадам де Корфф из России, путешествующая со своими детьми и слугами.

Я не узнала в человеке, взявшем у нее паспорт, Жана Батиста Друэ, которого мы видели на почтовой станции в Сент-Мену. Но я заметила, что он дрожал от возбуждения.

— Этот паспорт не в порядке! — сказал он.

Хотя он говорил с мадам де Турзель, он в то же время пристально изучал меня.

— Уверяю вас, он в порядке! — протестовала мадам де Турзель.

— Простите, но я должен отнести его к городскому солиситору. Вынужден попросить вас сопровождать меня до его дома.

— Что? Нас всех? — испуганно воскликнула мадам де Турзель.

— Да, мадам, вас всех. Вас проводят к дому мсье Сосса.

Я выглянула в окошко и увидела, что карета была окружена молодыми людьми, и у всех у них были кокарды с символами революции.

Карета медленно поехала вперед и остановилась перед каким-то домом. Король не выказывал никаких признаков тревоги. Он прошептал:

— Это ничего. Просто проверка паспорта. Он в порядке. Ферсен позаботился об этом.

Мсье Сосс был не только солиситором, но также хозяином магазина и мэром Варенна. Это был мягкий и спокойный человек. Я сразу поняла, что он был одним из тех, кто предпочитал избегать неприятностей. Он проверил паспорт и заявил, что он в порядке. Он разрешил нам немедленно продолжать путь.

Но Друэ был неистовым революционером. Он закричал:

— Это же король и королева! Вы хотите стать предателем, мсье Сосс, и позволить им проскользнуть у людей меж пальцев?

Мсье Сосс был встревожен, потому что у его дверей уже начала собираться толпа. Он взглянул на нас с извиняющимся выражением, и я прочитала в его глазах почтение. Он узнал нас… точно так же, как и Друэ.

— Я очень сожалею, но вы не сможете уехать из Варенна этой ночью. Я предлагаю вам все свое гостеприимство! — сказал он.

Все было кончено, я знала. Меня переполнило отчаяние. Вокруг дома собирались люди. Мне были слышны их крики. Тот ужасный октябрь должен был в точности повториться снова.

Я слышала пронзительные крики толпы. Через окно мне были видны их косы и вилы.

Только не это опять! Я задумалась. Зачем мы совершили эту попытку? Почему мы не поняли, что господь против нас? Нет, подумала я, это не господь. Это мы сами навлекли на себя все эти несчастья.

Соссы были нашими друзьями. Они приготовили для нас хорошую еду. Это ясно говорило о том, что они желали нам только счастья. Если бы они могли предотвратить наше задержание, они сделали бы это. Но раз уж это случилось, они в своем скромном домике обращались с нами как со своими монархами. Однако они не осмеливались помочь нам бежать. Это стоило дороже, чем их жизни. Да и какой смысл было пытаться бежать, если толпа окружила дом?

Друэ собирал революционеров по всему Варенну. Вне всякого сомнения, он уже предвкушал великие почести, которые его ожидали. Человек, который предотвратил бегство короля и королевы!

Меня удивляло, что король мог спокойно есть перед лицом такой беды. Его аппетит при таких обстоятельствах изумлял меня. Пока он ел, двое солдат пробились через толпу к дому. Когда я увидела их, мое настроение улучшилось, потому что это были лояльно настроенные драгуны.

Их звали Дама и Гогела. Они сообщили нам, что привели с собой в город отряд солдат. Но, когда их люди увидели собирающихся революционеров и узнали, что мы с королем стали пленниками, они дезертировали. У них не было желания сердить вождей революции, помогая королю и королеве бежать.

Некоторое время спустя приехал сам герцог Шуазельский. Вместе с ним была небольшая группа людей. Ему тоже пришлось пробиваться к нам. Он сказал, что схватка была жестокой и он был вынужден ранить некоторых из тех, кто стремился задержать его.

Он сказал, что наш план потерпел неудачу и что теперь они должны спланировать все сначала, начиная с настоящего момента.

— Я послал предупреждение Буйе. Не думаю, что пройдет много времени, прежде чем он присоединится к нам. Я предлагаю, сир, прорваться из Варенна и поехать по дороге на Монмеди. Тогда мы не сможем не встретиться с Буйе. С ним будут лояльные войска, и тогда никто не осмелится атаковать нас. Мы сможем доставить ваши величества в безопасное место.

— Это прекрасная идея! Мы должны это сделать! — воскликнула я.

Но король покачал головой.

— Я все время повторяю, что не возьму на себя ответственность за пролитую кровь своего народа. Если мы попытаемся силой вырваться отсюда, многие будут убиты. Эти люди, которые стоят там, снаружи, полны решимости не дать нам уйти.

— Это же просто толпа! У них есть вилы, но вилы бесполезны против оружия! — сказал герцог Шуазельский.

— Как я уже сказал, здесь будет резня. Кто знает, может быть, королева или дофин будут ранены!

— Мы сможет защитить ребенка! Я готова рискнуть! — воскликнула я.

— Я никогда не допущу этого! — ответил король. — Даже если все мы будем в безопасности, некоторые из моих людей наверняка будут убиты. Нет, нет! Мы должны ждать, когда подойдет Буйе. Как только эти люди увидят его, они поймут, что сражаться против него и его армии бессмысленно. Они вернутся в свои дома и позволят нам мирно уехать.

— Может быть, сир, революционеры решат отвезти ваши величества обратно в Париж прежде, чем Буйе доберется сюда.

— Все же это шанс, который мы должны использовать. Я не возьму на свою ответственность кровопролитие.

Я увидела на его лице выражение упрямства и поняла, что он так и поступит. Я поняла также, что теперь все зависит от того, придет ли Буйе в Варенн вовремя.

В ту ужасную ночь я не спала. Я слышала голоса вокруг дома, видела свет факелов. Я молча молилась: только не это опять! Я не смогу этого вынести! Пусть Буйе придет… или пусть смерть наступит быстрее, но только не это! Весь этот ужас снова пришел мне на память: эта поездка из Версаля в Париж… эта толпа… эта нечистая толпа… запах крови, эти ужасные лица дикарей, их злобные взгляды, непристойные слова, слетающие с их подлых губ! Я ненавидела их. Да поможет мне Бог! Это был сброд. Вовсе не любовь к стране руководила ими, а любовь к жестокости. Я подумала, что сейчас я лучше умру, чем вынесу все это снова. А дети, эти невинные дети, они тоже должны подвергаться этому унижению! Это будет для них ужасным познанием всего самого скотского, что есть на свете, и все это будет лезть на их невинные глаза. О, боже, пощади нас!