Тело Дуайна уже убрали, так же как и его столовый прибор. Единственным свидетельством случившегося была разбитая чашка Орена. Однако атмосфера была напряженной. Алистер с трудом сохранял на лице улыбку, а Орен явно находился в шоке, нижняя губа его отвисла, взгляд был абсолютно пуст.

— Но как же?.. — Я растерянно посмотрела на место, где только что сидел Дуайн. — Как же Дуайн?

Зенит взглянула на мое побледневшее лицо.

— Может, вам пройти в свою комнату, Вера? — предложила она.

Меня все еще подташнивало.

— Наверное, вы правы, Зенит. Я чувствую слабость и головокружение. — Мне хотелось вновь предложить позвонить доктору Уолтерсу, но результат можно было предсказать без труда.

В столовую вошла миссис Парвер и внимательно оглядела всех присутствующих.

— Вам помочь, дорогая? — предложила мне Зенит.

— Благодарю вас, я доберусь сама. — Нетвердыми шагами я направилась мимо миссис Парвер к двери. — Кстати, в доме есть Библия?

— Библия? — Алистер поморщился, как будто я произнесла неприличное слово.

Вошла миссис Грегстон с чашкой кофе для Орена.

— Насколько я знаю, нет, — угрюмо ответила миссис Парвер.

— Нет Библии? — удивилась я.

— А зачем она вам понадобилась? — спросила домоправительница.

— Думаю, что чтение Библии может успокоить встревоженный ум Веры, — вмешалась Зенит. — Не забудьте, она воспитывалась в религиозной школе.

— Библия? — спросила миссис Грегстон. — У меня в коттедже есть Библия, и я с радостью одолжу ее девочке.

— Правда, миссис Грегстон? — попыталась улыбнуться я.

— Надо только сходить за ней, — сказала кухарка и вышла из столовой.

— Не беспокойтесь, идите в свою комнату, Вера, — предложила мне Зенит. — Мы принесем вам Библию, дорогая.

Вернувшись в спальню, я бросилась ничком на кровать. В голове у меня был полнейший сумбур. На самом ли деле умер Дуайн? Может быть, они просто разыграли очередную сцену? Однако, вспомнив выражение их лиц в тот момент, я решила, что они действительно испытали потрясение.

Интересно также, почему Брендон Трэнт настоял на том, чтобы остаться на кухне? Не для того ли, чтобы помешать миссис Грегстон поговорить со мной наедине? Вспомнив о том, как она назвала его бревном, я чуть было не рассмеялась. Мне в голову пришли бы гораздо более сильные выражения.

Я перевернулась на спину. Разве миссис Грегстон не повторила сказанное Брендоном Трэнтом слово «опасность»? Хотя, я уже и так поняла, что в Гнезде Ворона меня подстерегает опасность.

Ход моих мыслей был прерван приходом миссис Парвер, которая принесла мне Библию. Отдав мне ее, она ушла, не произнеся ни единого слова.

Я пролежала так еще минут пятнадцать. Как бы мне хотелось, чтобы рядом сейчас оказалась Робертина Кавано. Мы с ней имели обыкновение обсуждать все проблемы, неважно чьи: мои или ее. Мысль о Робертине заставила меня улыбнуться. Я пребывала в полной уверенности, что она разгадала бы эту загадку с блеском, даже если бы ей понадобилось для этого отдернуть в доме каждую занавесь, заглянуть в каждую комнату и кладовую и простучать каждую стену. Так уж она была устроена.

Представив себе словесную битву Робертины с Зенит, а еще лучше с миссис Парвер, я рассмеялась уже вслух. У меня было подозрение, что победа осталась бы за Робертиной, а миссис Парвер надолго запомнила бы этот разговор.

Но на самом деле мне хотелось быть сейчас рядом вовсе не с Робертиной, а с Клайдом Уолтерсом, образ которого не выходил у меня из головы. Я видела улыбку Клайда, слышала его смех, ощущала прикосновение его руки к своей коже. Мне представлялось, как он ищет мой взгляд, как хочет коснуться моих губ своими. О, Клайд! Увижу ли я тебя когда-нибудь еще? Ясно, что единственный способ связаться с ним — это найти себе в доме союзника, но в голову не приходил никто, кроме Орена, но он был слишком недалек и зависим от Зенит. И тут меня осенило. Улисс Грегстон! Правда, непонятно, как с ним общаться, но, без сомнения, он умеет читать. Некоторое время я взвешивала все «за» и «против». Удастся ли мне связаться с ним? А если и удастся, то не принимает ли он участие в заговоре?

Потом я вспомнила о миссис Грегстон и ее материнской заботе обо мне и взяла в руки Библию. Интересно, почему у меня возникла столь внезапная необходимость в ней? Из-за смерти Дуайна? Возможно. Открыв книгу в случайном месте, я наткнулась на девяносто шестой псалом и начала было читать его, но неожиданно вспомнила, как миссис Грегстон хотела поклясться в чем-то на Библии. Не пыталась ли она направить мои мысли в определенном направлении? А если так, то почему? Закрыв Библию, я уставилась на обложку книги, почему-то уверенная в том, что кухарка пыталась каким-то образом связаться со мной. Неужели с помощью Библии? Но как?

Наконец отложив книгу, я закрыла глаза, не чувствуя уверенности ни в чем, кроме своих чувств к Клайду, и с мыслью о нем уснула.

Проснувшись освеженной и с ощущением того, что сегодня должно произойти нечто хорошее, я пошла в ванную умыться и, улыбнувшись своему отражению в зеркале, вернулась в спальню.

Не зная, чем занять время, я подошла к восточному окну, выходящему на павильон. Мистер Грегстон уже успел убрать обломившийся во время грозы сук дуба, и мне опять пришла в голову мысль попытаться объясниться с глухим садовником. От одного вида павильона, напомнившего мне о прошедшей ночи, у меня мороз по коже пробежал, и, как я ни пыталась выбросить эту сцену из головы, само воспоминание вновь испортило мне настроение.

Внезапно из-за кипарисов появился сам мистер Грегстон, двигающийся от дома в обратном направлении. Шаги его были широкими, но столь замедленными и размеренными, что, казалось, будто ему совершенно все равно, когда он дойдет до цели. Однако в движениях садовника ощущались грация и чувство собственного достоинства. Вероятно, в молодости он был красив, возможно даже очень красив. Жаль, что такой человек страдает глухотой. Внезапно мне захотелось познакомиться с мистером Грегстоном поближе, но вскоре он исчез из поля моего зрения.

Несмотря на то что с моря дул довольно холодный ветер, я открыла окно и, пододвинув кресло, села возле него. Но чем дольше я смотрела на зеленеющие лужайки фамильного имения, тем больше понимала, что меня держат здесь в заточении. Настроение мое все ухудшалось, пока наконец я не впала в депрессию.

Но стоило мне увидеть въезжающий в главные ворота автомобиль Клайда, как все мое уныние как рукой сняло. Выскочив в коридор, я услышала стук дверного молотка, а когда добежала до балюстрады, миссис Парвер уже открыла дверь.

— Можно видеть мисс Блейк? — вежливо спросил Клайд.

— Извините, — ответила миссис Парвер, — но мисс Блейк сегодня нездоровится.

— Ничего подобного! — крикнула я и ринулась вниз по лестнице со всей скоростью, на которую только была способна. — Я здесь, Клайд!

— Должен сказать, — заметил он, окинув меня взглядом с головы до ног, — вы совершенно не выглядите больной.

— Наверное, миссис Парвер просто ошиблась, — сказала я, бросая на домоправительницу торжествующий взгляд.

— Мисс Блейк, я не думаю… — миссис Парвер запнулась.

— Да, миссис Парвер? — дерзко спросила я.

В это время на балюстраде появилась Зенит.

— В чем дело, Вера, дорогая? Я думала, что вы больны и лежите в постели.

— Спасибо, мне уже лучше, — заявила я, беря Клайда под руку.

— Мы только хотим немного прокатиться, — сообщил Клайд с широкой улыбкой. — Я привезу мисс Блейк обратно еще засветло.

— Не думаю, чтобы это было разумно, — сказала Зенит и начала спускаться по лестнице.

— Что ж, а я думаю, — возразила я, почти выталкивая Клайда наружу.

— Вера!

Не отвечая, я схватила его за руку и потащила вниз по ступенькам. Наконец-то свобода.

Рассмеявшись, Клайд усадил меня в машину и сел с другой стороны.

— Не говорите ни слова, Клайд, пока мы не покинем это ужасное место.

— Ужасное?