— Я не понимаю, — растеряно пожаловалась, не глядя в глаза собеседнику.

— О, да! Это так сложно!.. Я тебя люблю, иначе, никакие угрызения совести меня бы не заставили потратить на тебя такую кучу драгоценного времени.

— Быть такого не может! — упрямо мотнула я головой. Какое люблю? Где я, и где Олег? Бред!

— Все, как я и подозревал. Ты не слышишь. Не хочешь слышать и не слышишь. По-моему, наше дальнейшее общение совершенно бесперспективно. Пошли, подброшу тебя домой, или где ты там живешь, на прощание.

Мы встали из-за стола, больше не произнося ни слова. Я чувствовала себя, будто меня контузило: едва доносились звуки внешнего мира, что происходило вокруг, я почти не замечала, все вокруг будто отгородилось от меня прозрачной стеной. А я чудом двигалась к цели в виде машины Олега на автопилоте. Я ничего не соображала и больше никакие мысли не мучили мою несчастную голову, кроме одного вопроса: «Зачем?!». Ясно же, то, что он сказал — неправда, но зачем было говорить именно то, что я хотела услышать?! Зачем ему врать?

— Мы приехали, — холодно произнес мужчина, и только тогда я заметила, что движение остановилось, и мы уже у дома Мити. — Счастливо оставаться!

— Я не хочу уходить, — это — не я, это само вышло.

— А чего же ты хочешь?! — мне удалось вывести из себя Олега, впрочем, мне всегда это удавалось с легкостью.

— Хочу, чтобы это было правдой, — невнятно пролепетала и тут же возненавидела себя за эти сопли.

— Почему ты решила, что я вру?! — уже орал Олег. Тут он столкнулся со мной взглядами и в одно мгновение успокоился. — Мне поклясться? Я, конечно, иногда веду себя, как сволочь, да что там, я и есть настоящая сволочь, но, наверное, с тобой я вел себя особенно неправильно, если ты не можешь допустить, что то, что я сказал — правда.

Он опустил голову на руки, лежащие на руле, и мне показалось, что ему сейчас очень плохо. Захотелось поддержать его, помочь. Какая разница, твою мать?! Что я тут выделываюсь, правда — неправда, несколько часов назад я готова была почти на все, чтобы только быть с ним! И что изменилось? Я неуверенно коснулась его плеча и сказала вслух фразу, которая не покидала моей головы все то время, что я провела, стараясь держаться от него как можно дальше:

— Я тебя люблю, — почти прошептала я, чувствуя себя так, будто разгрузила вагон с углем. Такая усталость навалилась, что словами не передать.

Олег поднял голову, некоторое время любовался на то, как я с обреченным видом кусаю губы, вдруг улыбнулся, притянул к себе поближе мою глупую голову, поцеловал в макушку и сказал:

— Ну, и поехали домой. Все не так сложно, как тебе кажется. На самом деле наша жизнь — штука довольно простая, если мы сами не задаемся целью ее усложнить. А в этом ты настоящая мастерица.

Жизнь с Олегом — штука вовсе не простая, что бы он ни говорил, этим она мне и нравится. Я поняла, что не люблю слишком простые вещи. И не боюсь сложностей. И да, я люблю все усложнять. Он с этим мирится, а куда ему деваться? Кто еще сможет терпеть его закидоны? А я мирюсь с его закидонами. Кто же еще сможет терпеть мои истерики?

А две бумажки по сто долларов я продолжаю хранить к неудовольствию любимого мужчины. Должно же что-то напоминать, что когда все плохо, мы не должны забывать, что это не может длиться вечно, а когда все слишком хорошо, надо иногда вспоминать, что и так не бывает всегда. Как бы мы ни хотели этого.

Впрочем, в последнее время меня все чаще посещает мысль, что все плохое в моей жизни уже случилось, и будущее столь же прекрасно и удивительно, как и настоящее. И, да, это — правда: я стал чрезмерно сентиментальна. Но меня это совершенно не пугает.