- Мне жаль тебя, мама, - быть может впервые в жизни расчувствова- лась Найт.

- А мне жаль тебя, девочка. - Сэд привлекла к себе дочь, и тоже впервые в жизни. И эта неизведанная материнская ласка вызвала в душе Найт целую бурю чувств. - Не о такой жизни я мечтала для своей дочери. Не о такой, с позволения сказать, “семье”. Сколько слез я пролила над твоей колыбелью. То была одна сплошная, нескончаемая бессонная ночь. Иногда я молила Бога, чтобы он забрал тебя... вместе со мною.

- Ты желала мне смерти!? - Найт с негодованием оттолкнула мать, зло уставившись на нее.

- Да, дочка. Желала. Я не хотела видеть тебя несчастной. Я то и дело всматривалась в твое тельце, лицо, боясь увидеть эту проклятую прозрачность. Ведь я не теряла надежды вернуться когда-нибудь на землю. А как восприняли бы тебя люди, какая ждала бы тебя участь, если бы ты стала... такая как твой отец, как все они...

Слушая излияния матери, Найт медленно встала и так же медленно подняла подол платья до самого подбородка. Не произнося ни слова, она пристально следила за реакцией матери.

Запнувшись, та умолкла на полуслове. Ужас на ее лице сменился отчаянием. Наконец, ей удалось взять себя в руки.

- Когда это началось? - глухим голосом спросила она.

- Не знаю. Мама! Я стану вся такая?

- Скажи мне, Найт, ты часто гуляешь по подземным лабиринтам?

- Очень часто.

- А у цветных испарений?

- Часто, если ты имеешь ввиду Цветной туман. Он так красиво клубится, в нем возникают такие удивительные картины. Я могу смотреть на них часами, забывая обо всем на свете.

- Ах, Господи! Неужели отец не предупредил тебя?

- О чем он должен был меня предупредить?

- Эти желтые испарения возникают в местах сильной концентрации ядовитых химических отходов. Мне больно говорить об этом, но их, спускает под землю мой город. Они вызывают головокружения, иногда обмороки и галлюцинации. И что самое страшное - они вызывают мутации у людей и животных, входящих с ними в соприкосновение.

- Что вызывают?

- Всевозможные изменения в организме, отклонения от нормы. Живущие здесь пропитаны этой пакостью насквозь. К этим испарениям привыкают как к наркотику. Они все тут бегают его нюхать. Но мне и в голову не могло придти, что ты окажешься в их числе. Ведь он такой отвратительно едкий.

- Мне нравится его запах, а главное - картинки, которые он мне показывает.

- Глупенькая. Обещай мне что ты никогда-никогда не пойдешь больше к этому “цветному туману”.

- Если не пойду, это исчезнет? - Она показала себе на живот.

- Должно исчезнуть.

- Тогда обещаю. - Подумав, Найт добавила менее уверенно: - Я постараюсь.

В комнату заглянул мэр, внимательно оглядел обоих:

- Мать и дочь вместе.Какая редкость. Рад. Чрезмерно рад. Поистине в нашей семье последнее время совершаются настоящие чудеса... Сэд, дорогая, я иду на совещание.

- Я с тобой! - оживилась Сэд, вскакивая с проворностью девочки.

Найт удивленно воззрилась на нее:

- Ну и ну. Папа прав, чудеса да и только.

Вадима с завязанными глазами провели по коридорам, втолкнули куда-то и коротко бросив: “Располагайтесь”, захлопнули дверь. Некоторое время он стоял неподвижно, не зная, что делать, и наконец сдернул с глаз повязку. Он был один в небольшом, овальной формы помещении, богато меблированном то ли под гостиную, то ли под будуар. Журнальный столик и два кресла на гнутых звериных ножках, диван, мягкие пуфы и несколько стеклянных шкафов вдоль стен, заполненных уникальным фарфором и статуэтками. После его аскетической кельи, в которой не было ничего, кроме лежанки, громоздкого стола и стула, ему показалось, что он попал в царские хоромы.

Из незамеченного им внутреннего проема абсолютно бесшумно, как привидение, возник мэр. На нем был длинный парчовый халат малинового цвета, отороченный понизу широким золотым шитьем.

- Добро пожаловать в мои личные апартаменты. - Мэр сопроводил приветствие царственным жестом. - Присаживайтесь. Я желаю говорить с вами один на один.

Вадим осторожно опустился в старинное, жесткое и не слишком удобное кресло, обитое обветшавшей гобеленовой тканью. На журнальном столике стояла массивная малахитовая пепельница и деревянная резная табакерка ручной работы, наполненная сигарами. Но внимание Вадима привлек третий предмет, дополнявший “мужской натюрморт” - вороненый браунинг. С опаской покосившись на него, он поднял вопросительный взгляд на мэра.

- Нравится? - спросил тот равнодушно. - Первоклассная игрушка. Дарю.

- Благодарю вас. Я не забавляюсь оружием.

- Таким можно. Его уже только в руках подержать и то приятно.

Он взял со столика браунинг, с характерным щелчком взвел курок, прицелился Вадиму между глаз - Вадим как завороженный, не мигая и не дыша, смотрел в направленное на него дуло - и спустил курок.

Над дулом вспыхнуло голубое пламя.

- Так нравится или нет?

- Ну и шуточки у вас однако, - пробормотал Вадим, пытаясь скрыть пережитый испуг. - Вы ведь, как я вижу, прикуриваете им сигары.

- Сигары я курю неприкуренными. - Мэр протянул ему вороненую зажигалку дулом вперед. - Берите, берите, не бойтесь. А сигары я велю прислать вам в комнату.

Вадим без особого энтузиазма принял подарок, взвесил его на ладони.

- Холодный и тяжелый, - удивленно отметил он. - Совсем как настоящий.

- А он и есть настоящий. Это потом его какой-то умелец-остряк - из ваших, в зажигалку переделал. А теперь к делу. Итак, сударь, разговор пойдет начистоту. На уловки и недомолвки у нас, по вашим собственным утверждениям, уже не остается времени. Ваши затянувшиеся расчеты, насколько я понял, наконец близки к завершению. Но на этом ваша миссия здесь не закончится. Мне и дальше понадобится ваша помощь. Для того, чтобы я мог полностью довериться вам и сделать вас своим союзником, я хочу получить ваше добровольное согласие.

- А что меня ждет в случае, если я отвечу “Нет”? - не удержавшись от иронической улыбки спросил Вадим.

- Туго же вы, голубчик, усваиваете правила моей игры. Тогда на вашем ответе все и закончится - для вас и вашей дочери. Вы ведь не думаете, что весь мой арсенал переделан в зажигалки? - Напудренное лицо мэра сохраняло холодную невозмутимость. Он сделал внушительную паузу и продолжил: - Ну а коли пожелаете к нам примкнуть, озолочу. Нет на свете управителя богаче меня. Несметные сокровища царей русских, за которые веками лилась кровь, теперь принадлежат мне. Послужите мне верой и правдой, и я отблагодарю вас по-царски. - Он окинул презритель- ным взглядом скромную, помятую и давно уже не свежую одежду Вадима. - Дщерь ваша облачится в шелка и бархат, украсится жемчугами и русскими самоцветами. Вы сможете дать ей образование, которое у вас там так важно, в лучших университетах Европы. А сами объездите весь мир. Соглашайтесь, сударь. Выбора-то у вас все равно нет. Или все, или ничего.

- Вы правы. Выбора у меня действительно нет. Я могу распоряжаться своей жизнью, но не жизнью своей дочери. Так что я к вашим услугам, господин мэр.

- Я знал, что мы сговоримся, - мэр удовлетворенно откинулся на спинку кресла. - А это ваш аванс. - Он снял со своей руки перстень с огромным квадратным сапфиром, усыпанным по периметру крупными алмазами, и собственноручно надел его на безымянный палец Вадима. - Этот царский перстенек покажется вам сущей безделицей по сравнению с тем, что вас ждет...

Вадим с огромным удовольствием запустил бы этим перстнем в ненавистную физиономию своего тюремщика или поджег бы вороненой зажигалкой его парчовый халат.Но он не мог позволить себе такой роскоши. Слишком многое теперь от него зависело. Или не зависело ничего, если этот тип и дальше будет держать его взаперти. Поэтому в данной ситуации ему нужно было соглашаться на любые условия, чтобы сохранить за собой хоть какой-то шанс.

ГЛАВА 21

Найт тянуло к подземному морю. Только ли потому, что море заменяло ей душ и ванну? Только ли потому, что просто хотелось поплавать и поплескаться в чистой соленой воде? Или была для того еще одна причина? В этом она не призналась бы даже себе. Так или иначе, а к морю Найт пришла одна, предоставив несчастной затворнице коротать нестерпимо медленно ползущее, унылое время в полном одиночестве.