— Матери. Мда. Дядька, а я ведь ей даже не написал, — задумчиво протянул я. — Вот же чертова амнезия.

Леонид Петрович нахмурился, помрачнел и минуты две сосредоточенно раскуривал погасшую трубку.

— Гошка, Гошка… Да, крепко тебе досталось, парень. Куда бы ты ей написал? На кладбище под Ставрополем? Светланы уже семь лет нет с нами, Игорек. Я даже не ожидал, что ты и этого не помнишь.

— Черт… — пробормотал я, не найдя, что еще можно было бы ответить.

— Да… Ладно. Значит, так, хватит тратить драгоценное время на инвалида. Я дам тебе номер человека, его зовут Валерий Мефодьевич Десница. Он генерал юстиции, большой человек в министерстве и мой давний знакомый. И, если мне не изменяет мой старческий маразм пополам со склерозом, то именно Валерий занимался той темой, под которую попадают и Вита Серв в том числе. Ему твои пластины будут как раз к месту. И заодно сможешь сдать ему ту информацию по Трианглу, которую вспомнишь и сочтешь нужным сдать. Он честный человек, и сможет этим всем воспользоваться максимально эффективно. Вопросы?

— Нет вопросов, — мотнул я головой. — Давай номер, дядь. И говори, куда лететь.

— Лететь-то тебе, скорее всего, обратно в Солнечную, причем на Землю. Если за крайний год у Десницы не изменились привычки, то проживает он на Руси-матушке, под Ростовом-на-Дону.

— На Землю так на Землю. Мой борттехник будет в восторге, — фыркнул я.

— Ну вот и славно. А как с Десницей все дела провернешь, свяжешься со мной и прилетай обратно. Нормально на пикник съездим, рыбы наловим, запечем на углях, — полковник очень добро улыбнулся.

— Пойдет, дядь. Тогда я постараюсь поскорее обернуться, — я встал, он тоже поднялся. Мы обнялись, и я быстрым шагом дернул на выход. В голове моей крутилась моя же фраза «Пускай живет и жизни радуется», про Шухера. И никак я не мог самому себе объяснить, что так и надо. Не укладывалось в моей дурной беспамятной башке, что можно отпустить эту суку и оставить моих ребят неотмщенными. Ну никак не укладывалось.

Не хочу надоедать и описывать перелет до Земли. Разница была только в том, что пришлось с орбиты связываться с генералом юстиции и просить «зеленый коридор» и встречу в порту. Не хотел я пластины через таможню тащить. И Десница пошел мне навстречу, даже прислал в порт своего человека. Хмурый майор «Черных Единорогов», спецназа Минюста, представился Дмитрием, за всю дорогу не сказал мне ни единого слова, просто встретил и привез в резиденцию генерала. А там меня встретил его превосходительство лично. И, приняв от меня пластины и краткую историю о том, как они ко мне попали, задал только один вопрос. Он спросил, чем, кроме цены черного рынка на эти носители, он может мне помочь. Я задумался, и смог ответить ему только одно: попросил дать мне два месяца. В смысле начать какие-то оперативные действия против корпорации «Вита Серв» не раньше чем через этот промежуток времени.

Он даже не удивился. Просто согласился, и пригласил отужинать с ним. Я не стал отказываться, и мне даже не было стыдно, что Джоан со мной не поехала. Борттехник, когда узнала, что мы идем на родину человечества, как с цепи сорвалась и потребовала у меня двое суток стоянки и увольнительную на грунт. Я не стал ей отказывать, просто нанял ей гида. А то без знания русского языка на Руси будет тяжко, да и интерлингв у Джоан не особо. В общем, стыдно мне не было, она вполне способна найти себе развлечения сама. А с гидом вряд ли сможет влипнуть в неприятности. Поэтому я просто принял приглашение на ужин.

Разговоры за столом до одури были обыденными. О погоде, о политике (в которой я ничего не понимал), о здоровье Леонида Петровича. А где-то между вторым горячим и десертом к Валерию Мефодьевичу подошел его ординарец и что-то сообщил его превосходительству на ухо. Генерал выслушал помощника, отпустил его восвояси и повернулся ко мне:

— Игорь Иванович, я вас поздравляю. И даже не с тем, что вы теперь до неприличного, по имперским меркам, богаты. На переданных вами носителях воистину бесценная для меня информация. И вот еще что. Игорь Иванович, вы же сами офицер, и прекрасно представляете себе, что тактические и оперативные действия за один день не случаются. Я дал вам обещание, и я его сдержу. Но теперь для меня каждый день промедления подобен пытке. Поэтому я имею к вам просьбу, выполнение которой вас не должно особенно затруднить, просто, когда ваш интерес к данным жителям планеты Триангл иссякнет, будьте столь любезны, известите меня. И я с чистой совестью начну реализовывать свои интересы. Мы договорились?

— Разумеется, Валерий Мефодьевич. Я даю вам слово, что если обернусь пораньше, тут же вас извещу, — кивнул я.

— Вот и замечательно, — резюмировал генерал, и ужин продолжился. И разговор свернул опять ни в кого ничем не обязывающее русло. А когда принесли сигары, то мне помимо них выдали мою же сумку. Ту, в которой я принес пластины-носители, но только изрядно полегчавшую и с шуршащим содержимым. На мой невысказанный вопрос Десница пояснил:

— Я подумал, что сумму за вашу находку мне удобней будет выплатить вам наличными. Из оперативного фонда моего ведомства, разумеется. Империя оплачивает такие услуги, впрочем, вы не хуже меня это знаете, не так ли?

— Совершенно с вами согласен, — кивнул я, вдруг вспомнив, как в свое время Слава Звишин отчитывался о закупке у террористической группировки, которую разрабатывал, фузионного излучателя. Смеху это тогда вызвало немало, но не у всех. Наш интендант просто рыдал, пытаясь придумать, как принять его на баланс и что именно с ним теперь делать.

— Тогда я полагаю, что вы не будете против, если вас доставят в порт мои люди? С такой суммой лучше путешествовать с охраной, на мой взгляд.

— Главное, чтобы не под охраной, — хмыкнул я.

Генерал позволил себе скупо улыбнуться. И это была его первая и последняя улыбка за время нашего общения. И через два с половиной часа я уже поднимался на борт «Ската». По невероятному наитию, заполняя таможенные документы, я указал, что везу пассажира, Игоря Соловьева, подданного Империи. И теперь, для властей капитан Альтез борт не покидал, а по Земле разгуливал верноподданный гражданин. Это было удобно, более чем. Главное, чтобы при отлете вопросов не возникло. Впрочем, не должно, на мой взгляд.

В чреве корабля я переложил свою «добычу» в капитанский сейф, заодно и пересчитав. Твою ж мать, ну ни хрена себе покатался по Вольным Мирам мать ее так Окраины! В сейф легло два миллиона двести пятьдесят тысяч рублей. Каждую из пятнадцати пластин Валерий Мефодьевич оценил в полтораста косых. Впрочем, я так как-то и предполагал, считая, что в кредах ВМО каждая тянет примерно на полмиллиона. Мда, это солидно. Два с лишним «ляма». Черт побери, да я такого даже представить себе не мог! По меньшей мере можно больше не работать — это факт. Да можно теперь до конца жизни предаваться всем возможным удовольствиям! Но… Знаете, почему-то мне пришла в голову другая мысль, и я связался со Славой Звишиным.

— Слушаю, — раздался недовольный голос в канале звуковой связи. Экран он не включал.

— Слав, это Соловьев. У меня к тебе скорее всего неожиданный и напрочь несвоевременный вопрос есть.

— Игорь? Охренел, что ли, Птиц? В два часа ночи?

— Извини, я время не учел, — честно признался я. — Я-то на Земле сейчас, в России, порт «Степной два».

— Ладно. Все равно разбудил, — видеоканал включился, и моему взору предстал Славка, взъерошенный и сонный, сидящий на своей кровати.

— Мне нужен список семей тех, кто погиб в той заварухе, когда я стал безвестным. Ну, фамилии и адреса. А лучше — фамилии и номера счетов по выплате пособия в связи с потерей кормильцев.

— Охренел, что ли, Птиц? — Звишин отвесил челюсть.

— Повторяешься, Славк. Нет, я не охренел, я разбогател. И хочу помочь семьям тех ребят, которые были со мной. Там. Такое странное желание?

— Нет, — мотнул головой Звишин. — Если разбогател — то не странное. Вполне в твоем духе. По крайней мере этого можно было от тебя ожидать.