— Рассказывай, Гошка, — скомандовал полковник, — рассказывай, засранец, где тебя носило. Как дошел до жизни такой. Какой, к хренам собачьим, «Рикардо Альтез» хотел со мной поговорить. А заодно не забудь рассказать, что вообще в мире происходит. Конкретно — в твоем мире, парень.

Ох, ну и постановка вопроса, вы не находите? Мой рассказ, гораздо более подробный, нежели в кабинете у начупра-22, занял около трех часов. За это время полковник успел в приказном порядке переместить себя и меня в кафетерий на территории комплекса, забить трубку ароматнейшим табачиной и прокурить несчастное заведение насквозь. Мне-то ладно, я привычный, а вот бармену и официанту пришлось нелегко: почадить трубочкой Леонид Петрович любил.

Повествуя, я старался ничего не упускать, но все равно оставалось очень много белых пятен во всей истории. Например, я не знал ответа на вопрос «Какого хрена ты вообще связался с мотоклубом, ты, конечно же, не помнишь?», на вопрос «Что ты забыл на Триангле и на кой черт спер пластины?», на не менее едкий вопрос «И что ты с этой барышней делать собрался? Опуская физиологические процессы…». Амнезия моя у Беклемишева вопросов не вызвала, кстати. Он даже комментировать особенно ее не стал, ну амнезия так амнезия, главное — что как ходить не забыл, и не под себя.

Когда я, наконец, закончил описание своей эпопеи, Беклемишев в очередной раз выбил трубку в пепельницу и задумчиво прищурился:

— Ну, парень, ты и даешь стране угля. Вот такого я даже от тебя не ожидал, Гошка. Ладно, о бандитах жалеть не будем, не того поля ягоды. Тогда послушай меня.

И его рассказ тоже занял довольно приличное количество времени. С момента, как меня объявили без вести пропавшим, он напряг все связи, все возможности и всех знакомых. Мои данные, вся биометрия, которая была доступна, попала в сеть частных служб и детективных агентств. И то немногое, что удалось выяснить, дядю не радовало: я был жив. Но, несмотря на это, отлеживался на Окраине, не спеша домой. Потом засветился среди пиратов и контрабандистов, как молодой, но очень удачливый пилот. Следом засветился в среде криминальной, как личная неприятность ряда группировок.

Это пугало. Но больше всего дядю пугало то, что я не спешил появиться дома. Даже ни строчки не написал по ДС, а на это я всегда находил время. Да, да, «Здравствуйте, мои родные, пишу вам из горящего танка».

Если вкратце, то круг моих «связей и знакомств» за эти три года рисовался так: контрабандисты ВМО, не входящие ни в одну группировку. Байкеры. В частности — пресловутый клуб «Rare Bastards». Пираты с Окраины, но только те, кто не был замазан в бандитской деятельности против граждан Империи (как я провел эту выборку — это полбеды, могу себе представить, а вот как ее провел Беклемишев???), торговцы оружием и, разумеется, держатели притонов и борделей. По данным дяди, я обходил огромной стороной работорговцев, наркобаронов, компрачикосов и экстремистов. Но зато почти со всеми остальными успел засветиться то в одной выгребной яме, то в другой. А закончил свой рассказ дядя совсем шедевральной фразой:

— Что делать собираешься, уволенный?

— Мне надо закончить эту историю, Леонид Петрович.

— А чегой-то ты меня по имени-отчеству называть начал, а? — поинтересовался полковник.

— Да как-то я даже не знаю, — смутился я.

— Ну я тогда тебе напомню, что мы с тобой на «ты», когда не на службе, и я для тебя просто Леонид либо дядя. Понял?

— Понял, — кивнул я.

— Так что делать собираешься, уволенный? Как историю будешь заканчивать?

— Хочу Шухера найти. Вернее, я уже предполагаю, где он. Мне осталось только до него добраться.

— И что предполагаешь? — опять сощурился полковник.

— Триангл, корпорация «Вита Серве». Не просто же так меня понесло именно туда, правда? И, кстати, есть у меня теория, зачем я увел у них пластины. Скорее всего, на этих носителях что-то, вернее, кто-то, ну, короче… Там те данные, которые помогут прикончить всю корпорацию.

— Данные, — дядя опять раскурил трубку, и ароматное облако снова начало расти от нашего столика во все стороны. — Данные, это, конечно, хорошо. А ты отдаешь себе отчет в том, что Вита Серв — всего лишь надводная часть айсберга? Только лишь малая, видимая часть картеля Бесара?

— Бесара? — настала моя очередь прищуриваться. — Интересно. Понимаешь, мой покойный друг Саймон говорил мне, незадолго до своей смерти, что я искал ходы на этот картель. Теперь мне, по крайней мере, становится понятно, зачем.

— А ты вообще в курсе, откуда взялся картель и как появился?

— Нет. А надо?

— А было бы полезно, хотя бы в общеобразовательных целях, — усмехнулся Беклемишев.

— Расскажешь?

— Доминик Бесара был генералом полицейских сил Space Unity. В какой-то момент его турнули в отставку, по обвинению в коррупции. И тогда он связался с лидерами нескольких преступных сообществ, преимущественно с работорговцами и наркобаронами, и, шантажируя их собранной за время службы информацией, убедил объединиться. Каждый из них занял место в «совете директоров» нового картеля, а Доминик Бесара этот «совет» возглавил. И долгое время, около двадцати лет, жил не тужил, собирая вокруг себя целую секретную службу «безопасности картеля». А потом случайно погиб, в результате банальной катастрофы, во всяком случае, именно так это было представлено остальным начальником этой самой его СБ, Джеймсом Оливером. И, что характерно, именно этот начальник СБ стал во главе картеля. И еще лет десять благополучно собирал вокруг себя верных людей, крепя власть шантажом и насилием. Мне нисколько не жаль его «подопечных», я тебе это рассказываю, чтобы ты понимал, с кем придется столкнуться.

— А во главе до сих пор он? — я задумчиво постучал ложечкой по блюдцу.

— Да, — кивнул дядя.

— А кто возглавляет его СБ? Или эту должность он сохранил за собой?

— Молодец, зришь в корень, — усмехнулся Беклемишев. — Нет, эту должность он передал своему бывшему заму. Его зовут Патрик Детривер, он выходец из контрразведки ЕС. Как попал в картель — одному богу известно, какому именно — не знаю. Все, что я знаю о Детривере — так это то, что он незаурядного ума и редкой находчивости человек. Те несколько раз, что мне доводилось сталкиваться с его следами, меня каждый раз восхищали, поскольку майор Детривер проявил самые достойные качества, а именно, как я упоминал, недюжинный ум, находчивость, редкостную смекалку, и вполне понятное мне, как офицеру, желание никогда не бросать своих людей.

— Вот оно как, — я опять усмехнулся. — Дядя, ты ему прямо рекомендацию пишешь.

— Знаешь, кроме шуток, я был бы рад написать ему рекомендацию для устройства в любую приличную структуру. Патрик Детривер — отличный офицер, прекрасный командир и очень светлая голова. Но вот проблема в том, что эта светлая голова думает для наших врагов. И потому — это прежде всего чертовски опасный враг. И об этом нельзя забывать ни на секунду, если уж ты намерен действительно плотно браться за картель, — Беклемишев прокашлялся и продолжил: — Игорь, этот офицер СБ картеля стоит десятка пиратских эскадр. Или хорошей дивизии. Поскольку обладает, как я уже говорил, всеми качествами достойного офицера, и имеет доступ к практически неограниченным ресурсам Бесара.

— Мда, — задумчиво хмыкнул я. — Прямо вот слушаю и сомневаюсь, а стоит ли на них прыгать. Может быть, черт с ним, с Шухером? Пускай живет и жизни радуется?

— Тебе решать, парень. Именно тебе. Можешь отказаться от этой идеи — откажись. Отдай пластины в нужные руки и отойди в сторону. Если там есть что-то, что поможет прижать корпорацию — ее прижмут и без тебя. И Штраубу не отвертеться будет. И по Бесара удар нанесешь. Но всю партию, боюсь, тебе одному не сыграть, Гошка. Ты славный парень и достойный оперативник, но ты один и ты уволен. За тобой не стоит Корпус, ты будешь вынужден действовать, как рейдер — в одиночку, на свой страх и риск. И вполне можешь сложить на этом свою светлую, но буйную голову. А мне бы этого очень не хотелось. Да и твоей матери, полагаю, тоже, — полковник снова закашлялся.