В результате этих усилий Джозефа Кеннеди удалось в ходе съезда завербовать на сторону Джона дополнительно около 200 делегатов. При первом же голосовании 13 июля Джон Кеннеди получил абсолютное большинство в 806 голосов; Линдон Джонсон получил 409 голосов, а Стивенсон — 30.

При отборе кандидата в вице-президенты Джон Кеннеди отдал предпочтение Линдону Джонсону, потому что он пользовался популярностью в южных штатах и мог обеспечить на выборах голоса избирателей-южан. Посредником между Л. Джонсоном и Джоном Кеннеди при заключении этой сделки служил Филипп Грэхэм, издатель газеты «Вашингтон пост» и член богатой семьи Мэйеров. Он был знаком с Линдоном Джонсоном и близок Джону Кеннеди. После этой сделки все магнаты Техаса, ранее поддерживавшие Л. Джонсона, автоматически переходили в лагерь Кеннеди. Среди них был и Гарольдсон Хант, представитель ультрареакционного крыла техасской буржуазии.

Высказывания Ханта о кандидатах в президенты 1960 г. раскрывают мотивы поведения техасских магнатов. В апреле 1960 г. Хант, заявив, что он будет поддерживать кандидатуру человека, который в молодости был связан с «Новым курсом» Рузвельта, сказал: «Если мы хотим спастись от коммунизма, нам нужен решительный человек, способный сделать это. А Джонсон может быть решительным человеком. И это видно из того, как он ведет за собой демократов и республиканцев в сенате. Он ведет их так, как если бы у них в носах были продеты кольца для веревок»[621]. В то время Л. Джонсон действительно вел решительную борьбу в сенате против законопроекта сенатора Дугласа о сокращении 27%-ной скидки с налога на доходы от нефти. В конечном счете Джонсон повел за собой 56 сенаторов, и они провалили законопроект Дугласа.

Вот эта борьба Джонсона и импонировала больше всего нефтепромышленнику Ханту, всегда ставящему на первое место практические соображения прибыли. Хант одобрил сделку на съезде в Лос-Анджелесе, заявив, что он полностью поддерживает список кандидатов демократической партии. На вопрос о том, как же он может поддерживать Джона Кеннеди, когда в платформе демократов говорится о необходимости пересмотра закона о скидках с налога на нефть, Хант ответил, что это его не тревожит. «Я не ожидаю, — сказал он, — что Кеннеди сократит эту налоговую скидку. Кеннеди предлагает лишь пересмотр закона об этих скидках. Этот пересмотр будет сделан независимо от того, кто станет президентом. Практически президент ничего не может сделать в отношении налоговой скидки с дохода на нефть. Все, что он может сделать, это наложить вето на законопроект, включающий пункт о налоговых скидках»[622]. Хант добавил, что решение этого вопроса зависит исключительно от конгресса, где «благополучие» Техаса хорошо защищают спикер палаты представителей С. Рэйбэрн и сенатор Л. Джонсон.

Таким образом, после съезда в лагере Кеннеди оказалась мощная группа финансово-промышленного капитала, в состав которой, в частности, входили: А. Гарриман, Г. Лимэн, Ч. Энгельхард, У. Бентон, С. Итон, А. Гринфильд, Дж. Ф. Коннэлли, К. Розенблум, А. Биддл Дьюк, П. Места, Р. Рейнольдс, Р. Хэйнс, А. Буш, Р. Керр, Р. Сирагуза, Э. Поли, Р. О. Андерсон, Л. Гарвей, Дж. Браун, Г. Хант, К. Мэркисон и Ф. Грэхэм. Мы перечислили здесь имена капиталистов, семьи которых владеют состоянием свыше 50 млн. долл.

Главный режиссер предсъездовской кампании, Джозеф Кеннеди, считал, что его миссия была выполнена в тот момент, когда съезд проголосовал за выдвижение его сына кандидатом в президенты. Джозеф осмотрительно избегал появляться на глазах публики в зале съезда и выехал из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк тотчас же, как стали известны результаты голосования. Джозеф Кеннеди был полезен сыну лишь до тех пор, пока задача сводилась к грубой работе по вербовке политических боссов и делегатов. Вслед за этим наступает более «деликатная» фаза избирательной кампании, в которой главную роль играет степень притягательности «образа» кандидата в глазах миллионов избирателей. В этой фазе кампании всякая ассоциация «образа» Джона Кеннеди с одиозной фигурой отца могла принести ущерб. Джозеф Кеннеди хорошо знал, что ничего, кроме чувства неприязни в кругах интеллигенции, он не вызывает и что страстные протесты Элеоноры Рузвельт против выдвижения Джона Кеннеди в кандидаты были связаны, в частности, с ее глубокой антипатией к Джозефу Кеннеди. Поэтому он решил уехать в Европу на все время избирательной кампании и сгинуть с глаз публики. «Я не хочу вмешиваться в избирательную кампанию, — сказал он корреспонденту журнала «Ньюс уик», — потому что я чувствую, что это только бы повредило Джону... Лучший способ помочь Джону — держаться в стороне от избирательной кампании... Именно поэтому я не могу делать какие-либо заявления до выборов. Но после выборов, уверяю Вас, я скажу кое-что весьма значительное. Может быть я предстану перед американцами в моем былом блеске»[623].

Незадолго до выборов Джозеф Кеннеди вернулся в США, но продолжал тщательно скрываться от публики в своем поместье. Лишь после того, как были подсчитаны голоса и стало известно, что Джон Кеннеди одержал победу (хотя бы и самым ничтожным большинством голосов в истории США), Джозеф Кеннеди утром 9 ноября, принял участие в публичной церемонии фотографирования нового президента США и его семьи.

Глава XVI Деньги и политика в избирательных кампаниях 1964 и 1968 гг.[624]

Роль «старых» и «новых» монополий в выдвижении Б. Голдуотера. Расстановка сил внутри американской буржуазии при выдвижении кандидатов на пост президента в 1964 г. обозначилась более четко, чем в предыдущих избирательных кампаниях. Более определенно были очерчены и позиции, занятые различными группами американского монополистического капитала в отношении основных вопросов внутренней и внешней политики. В некоторых статьях, опубликованных в советской печати в связи с избирательной кампанией 1964 г., проскальзывали поспешные выводы и оценки, касающиеся характера конфликта внутри класса американских капиталистов. В обращение были пущены стереотипные фразы о борьбе «новых» монополий против «старых» монополий[625].

Согласно одной из таких концепций выдвижение кандидатуры сенатора Б. Голдуотера означало ни больше ни меньше, как бунт сравнительно новых группировок монополистического капитала, нажившихся за последние годы на военных заказах, против «старых» монополий. Конечно, эта формула может подкупить своей простотой, но беда в том, что она априорна и поэтому не раскрывает существа явления, а в данном случае просто противоречит фактам. Следовательно, подобное поспешное «открытие» может лишь серьезно затруднить подлинное понимание действительной расстановки политических сил внутри монополистического капитала США, а в конечном счете и тех процессов, которые происходят в нем и находят свое концентрированное выражение по внутренней и внешней политике американского империализма.

На наш взгляд, схематизм и погрешность приведенной формулы о борьбе между «новыми» и «старыми» монополиями заключается в том, что сторонников Гол-дуотера из числа американской буржуазии она преподносит как представителей «новой», «восходящей экономической силы» американского буржуазного общества, тогда как в действительности большинство их представляют «вчерашний день» финансово-промышленной системы американского капитализма. Формула о борьбе «старых» и «новых» монополий игнорирует существование тех самых капиталистов-аутсайдеров, о которых уже говорилось.

Вопрос о социальной опоре голдуотеризма невозможно втиснуть в узкую социологическую схему хотя бы уже потому, что во время избирательной кампании 1964 г. Голдуотер возглавлял не монолитную фракцию республиканской партии, а политический блок довольно разношерстных как в классовом, так и в идеологическом отношениях групп.