— Я вижу, у вас здесь все очень любят прогулки.

— По-моему, в этом нет ничего удивительного. Ведь мы на отдыхе, погода стоит прекрасная, и все стараются как можно больше быть на воздухе.

— А почему в таком случае вы пошли на мельницу?

— Я?.. — Болеша сморщил брови. — На мельницу? Это какое-то недоразумение! Я не был на мельнице!

— В этот день или вообще?

— Вообще туда никогда не ходил!

Поручик потянулся к лежащему рядом кожаному портфелю и вынул из него что-то завернутое в платок. Потом он положил сверток перед собой и развернул его. Я увидел лежавшую на белом полотне маленькую никелированную зажигалку.

— Это ваша зажигалка?

Болеша подтвердил охрипшим голосом.

— А как в таком случае вы объясните тот факт, что мы нашли ее на чердаке мельницы в углу между ящиком и стеной?

— Я... я... право не знаю.

— Не знаете? Но вы знаете, что труп находился именно в этом ящике?

— Это знаю...

— Откуда?

— Все об этом говорили, это известно не только мне! Послушайте, это какое-то трагическое недоразумение, какая-то загадочная история! Я не чувствую за собой никакой вины, я вам клянусь...

— Хватит! — коротко прервал офицер. — Могу вас заверить, что дело будет выяснено так, чтобы не осталось никаких сомнений.

— Я повторяю, что вообще не ходил на мельницу — ни тогда, ни до этого, ни после. Я был на прогулке, потом вернулся к обеду! Вот все, что я могу сказать на эту тему.

— В каком направлении вы ходили на прогулку?

— Я хотел навестить Брону, но в огороде его не застал. Тогда я пошел через сад и вышел на дорогу, которая ведет в город.

— И, конечно, по дороге вы никого не встретили?

— Нет, хотя я видел вдали людей, работавших в поле.

— Это еще ни о чем не говорит. На этом сегодня закончим. Прошу вас не выходить из комнаты.

— Я что, арестован?

— Я вас задерживаю. Вы будете переданы в распоряжение следственных органов. Поедете с нами.

Болеша поднес трясущуюся руку к губам, а потом опустил на нее голову. Поручик встал со стула.

— Я могу собрать свои вещи или хотя бы привести их в порядок?

— Мы это сделаем сами. Вы останетесь здесь с нашим сотрудником. Прошу вести себя спокойно. Предупреждаю, что он вооружен и имеет право в случае необходимости применить оружие.

Офицер обменялся взглядом с протоколистом и кивнул мне. Мы вместе вышли в холл, где всем было приказано ожидать окончания допроса.

Все головы повернулись в нашу сторону. Поручик обратился к собравшимся:

— Начальная стадия следствия закончена. Гражданин Болеша поедет со мной. Может быть, кто-нибудь хочет сказать мне что-либо дополнительно?

Ответом было общее молчание.

— Прошу всех оставаться в пансионате.

— А подвалы должны быть все время закрыты? — спросил Станек. — Это для меня очень неудобно — я там держу некоторые запасы продуктов и топлива.

— Теперь это не нужно, можете их открыть.

Машина уже стояла во дворе. Оба милиционера и Болеша между ними вышли из дома. Болеша прошел мимо нас с опущенной головой, ни на кого не глядя».

Глава седьмая

Несмотря на замешательство после ареста Болеши и общее подавленное настроение, вызванное смертью Процы, ужин был съеден с аппетитом, так как никто в этот день не обедал. Присутствие Хемпеля при допросе значительно повысило его авторитет в глазах всего общества. Невольно ему была отведена роль арбитра во всех спорных вопросах, касающихся происшедших событий.

Журналист с нетерпением ждал конца ужина, когда он сможет поговорить с Броной и выяснить, что тот имел в виду, говоря о решении загадки.

Брона сам облегчил ему эту задачу. Когда Хемпель встал из-за стола, он подошел к нему и тихо произнес:

— Незаметно уйдите и загляните ко мне. У меня новые важные известия.

Хемпель кивнул. Что за новые и — как подчеркнул Брона, не терпящий преувеличений, — важные известия мог он иметь теперь, когда после ареста Болеши дело шло к концу?

Уйти незаметно оказалось делом нетрудным: после событий дня все чувствовали себя разбитыми и усталыми и после ужина сразу разошлись по своим комнатам.

Когда журналист вошел к Броне, тот жестом указал ему на стул. Хемпель молча уселся и, маскируя любопытство, не торопясь начал набивать трубку. Брона некоторое время присматривался к этой операции, а затем сказал:

— Во время сегодняшнего допроса из комнаты Станека исчезли ключи от подвалов. Прежде чем администратор установил, что никто из служащих их не брал, прошло около двадцати минут. После этого он вернулся в комнату и обнаружил ключи на обычном месте — они висели среди других на специальной доске около двери.

Хемпель, который в эту минуту зажигал трубку, застыл. Поднял голову и с изумлением посмотрел на Брону.

— Конечно, — продолжал тот, — достаточно было приоткрыть двери и протянуть руку, чтобы достать ключи. На это нужно всего несколько секунд.

Горящая спичка обожгла Хемпелю пальцы. Он бросил ее и взволнованно спросил:

— А кого в это время допрашивали?

— Вот именно. Я не мог со всей точностью этого установить, но думаю, что Кушара или Болешу.

— Во всяком случае это было до заявления поручика, что подвалы могут быть открыты?

— Конечно. Если бы он заявил об этом раньше, то ключи бы не пропали.

— А мог это сделать Болеша?

— Безусловно.

— Но если бы ключей не было долгое время, Станек обратил бы на это внимание.

— Их отсутствие было установлено почти тотчас же. Однако взявший их, очевидно, должен был пойти на такой риск. По-видимому, он хотел определить размеры и формы ключей, чтобы сделать отмычку.

— А Станек проверил, заперты ли двери в подвал, когда увидел, что ключи исчезли?

— Да. Он оказался настолько сообразительным. Двери были заперты. Значит, если ключи взял Болеша, то это было продолжением проводимой им акции, подоплеки которой мы не знаем.

— А если это не Болеша?

Брона раздумывал некоторое время, прежде чем ответить:

— Именно эта возможность не дает мне покоя. Должен вам признаться, я не очень верю, что ключи взял Болеша. Это было бы слишком просто, слишком облегчило бы нам дальнейшую работу. Я не доверяю такой простоте...

— Целиком с вами согласен. Я тоже прихожу к скептическому убеждению, хотя и другим путем. Просто я представляю себе психическое состояние Болеши перед допросом. Я говорю перед, потому что только тогда он мог это сделать. Позже он был арестован и лишен свободы передвижения. И вот я задумываюсь, был ли бы человек в его положении способен на такую свободу мысли, чтобы молниеносно оценить ситуацию, а затем решиться на столь рискованный шаг. Ведь он понимал, что в любую минуту его могут вызвать. Решение воспользоваться отсутствием Станека доказывает, что похититель ключей — мы предполагаем сейчас, что это Болеша, — забегал мысленно вперед, обдумывал свои дальнейшие действия. Значит, он был уверен в своей безопасности, а такой уверенности Болеша иметь не мог.

— Очень убедительное доказательство. Я бы сказал, что это просто исключает то, что Болеша взял ключи, — Брона проговорил это тихо, глядя прямо перед собой.

Похвала была приятна Хемпелю.

— Значит, мы должны допустить, что ключи брал кто-то другой?

— Конечно. Кто-то, кого уже допросили.

— А зачем он брал эти ключи, как вы думаете?

— Не ожидал, что милиция разрешит открыть подвалы.

— Вот именно. И это доказывает, что подвалы его очень интересуют. Отсюда вывод, что... — Брона прервал мысль.

— Что... — подсказал ему журналист.

— Что именно там мы сможем с ним встретиться.

— Вы хотите устроить засаду?

— Да.

— Когда?

— Сегодня и именно сейчас. Неизвестный нам противник действует быстро и решительно. Любое промедление с нашей стороны дает ему серьезные шансы на успех.

Хемпелю неожиданно пришла в голову другая мысль.

— Но ведь из этого следует, — сказал он с оживлением, — что Болеша был арестован зря!