— Но я завишу от "Альфы", а Насарио просил меня не покидать США до суда. Я понимаю, что это из-за денег, которые он вложил в это дело…

— В отношении "Альфы" и Насарио у нас имеется много оговорок. Моральные устои Насарио нас не устраивают. Мы располагаем информацией об аморальном поведении его детей и о темных финансовых делишках его самого. Обстоятельства понуждают нас быть безукоризненными моралистами. Люди, подобные Андресу Насарио, мешают нам. Он постоянно оказывается в центре скандальных историй. Кроме того, его заботят главным образом деньги, благосостояние семьи. Взять хотя бы то, что происходит сейчас. Он удерживает тебя в США только из-за денег. Разве это не отвратительно? Я узнал обо всем от Гонсалеса и поначалу даже не поверил. Неужели так трудно для главы организации найти более честного человека? Я полагаю, сказанного достаточно, чтобы ты понял: наш уговор не включает Насарио. "Альфа-66" фигурирует только ради пропаганды, из тактических соображений. Другими словами, можешь не опасаться его и ехать в Чили, проблем не будет.

— Что ты мне предлагаешь конкретно?

— Я уже сказал. Приезжай в Сантьяго, остановишься у меня. Ты будешь моим гостем, пока мы не устроим тебя на учебу. Ты станешь настоящим международным агентом. Вместо того чтобы быть привязанным к катеру в Майами, ты будешь ездить по всему миру. У тебя будут десятки разных паспортов и много долларов.

— Я буду агентом ДИНА?

— В основном. Но, если захочешь, можешь создать собственную группу. Будешь действовать автономно. Если наши интересы совпадают, то мы можем позволить тебе и это…

— Хотелось бы знать, как это будет выглядеть на практике.

Чилиец достал сигарету и закурил. Сквозь дымок он изучающе посмотрел на Чино, как бы говоря: "Начинаешь, братец, клевать".

— Скажем, мы подготовим тебя к террористическим акциям. Подготовим основательно и поможем на первых порах. Ты сможешь разнести в щепки кабинет какого-нибудь кубинского чиновника за границей. Мы же в ответ на помощь попросим сделать то же самое с каким-нибудь чилийским эмигрантом — противником хунты. Или, может быть, поручим доставить подарочек в посольство тех, кто не только участвует в блокаде Кубы, но и проводит враждебную Чили политику, тех, кто был связан с Народным единством или водит шашни с Москвой. Видишь, как совпадают наши интересы?

— Что правда, то правда. Какие же это страны?

— Я, право, не знаю, насколько далеко можно зайти в разговоре с тобой. Но, думается, не будет риска, если скажу, что наши друзья находятся в Гватемале, Гондурасе, Бразилии, Парагвае, Уругвае и, конечно же, в США. Наши враги, в самом полном смысле этого слова, — Куба и Мексика и, естественно, международный коммунизм. На нас оказывается огромное давление, последствия которого предсказать невозможно. Приходится думать даже о войне. Она нас, конечно, не пугает. Развитие страны иной раз проходит через войну. Однако к ней нужно подготовиться заранее. Именно в этом залог победы. Наше геополитическое положение сложное. Однако в то же время оно дает определенные шансы. На севере угроза исходит от Перу. Кое-кто пытается спровоцировать Боливию и выйти к морю через нашу территорию. А на юге своя проблема. Мы называем ее "антарктическим давлением". Аргентинцы претендуют на пролив Бигл. Дальше идут страны, которые нельзя назвать дружественными, — Венесуэла, Колумбия, Панама. В Африке это Ангола, в Азии — Вьетнам. Целых полмира!

— Но ведь США безусловно поддерживают вас?

— Американцы поддерживают. Они даже являются знаменосцами этого крестового похода, но у них в известной мере связаны руки. А у нас много врагов. Даже в США есть группы, которые разворачивают демагогическую кампанию о "фашизме и неофашизме" в Америке и указуют на нас. Но это только группы, а в целом нам не на что жаловаться. Нам была оказана поддержка в очень деликатных делах. Нам позволили действовать. Если мы сможем наказать консульства Мексики, Венесуэлы и Колумбии в Майами, значит, мы действуем свободно и оснований для жалоб нет. Как сейчас, когда я встречаюсь с вами. Нам нужно действовать очень тонко, чтобы не выдать наших благодетелей.

Чино задал последний вопрос, чтобы лишний раз убедиться, что Солорсано действует по указке ЦРУ.

— А какие у тебя есть гарантии, Хулио, чтобы доверить мне столь щекотливое дело?

— Твое личное дело в ЦРУ. Оно пухлое, но без пятен.

Они договорились увидеться в том же месте через двое суток.

Вторая встреча в доме Хуана Гонсалеса была очень короткой. Эмиссар ДИНА вручил Чино конверт со штампом "Эль Паис, Международная редакция, Монтевидео, Уругвай".

— Внутри три первоклассных комплекта документов. Можешь без опаски пользоваться ими. Один — на имя Даниэля Брума, торговца из Монтевидео. Другой — Хосе Ферреру, чиновника из Сан Хуана в Пуэрто-Рико. Третий — Мигеля Планеса, управляющего туристской фирмой в Майами. Вот моя визитка:

Чино взял визитку и продолжал внимательно слушать чилийца.

— Если ты решишь действовать, сначала переберись в страну, где ты будешь недосягаем для американского правосудия. Затем позвони мне и узнаешь, как выехать в Чили. Тебе знаком некий Густаво Мартин Дуарте?

— Нет.

— Это хороший человек. Он помог свержению Альенде. Дуарте будет связным между нами, пока ты находишься в Майами, а это, как мне кажется, будет продолжаться недолго.

— Так как же быть с Насарио?

— Лично я против того, чтобы ты продолжал игру с Насарио. Ты и не подозреваешь, какой он шулер. Он не раскрыл тебе причин возобновления процесса по делу Инагуа?

— У меня такое впечатление, что он сам не знает о них. А ты?

— Я знал. Я даже знаю, почему из семи замешанных выбрали вас троих. Ради интереса я разузнал и это.

— Насарио недотепа. Он меньше всех знает о ЦРУ, которое играет с ним.

— Это тогда, когда ему выгодно, как сейчас. Так вот, послушай. ЦРУ поручило "Альфе" провести одну из самоубийственных акций. Ты и те двое будете ее жертвами. И если бы вы погибли или попали в чужие руки, ЦРУ осталось бы незамешанным: ведь вы бежали от американского правосудия и ни у кого не будет права выдвигать какие-либо обвинения или требования к ЦРУ. Насарио знает об этом и действует в соответствии со своими интересами.

— Но это же противоречит желанию Насарио о моем невыезде до суда.

— В отношении тебя есть несколько вариантов. Насарио озабочен лишь тем, как спасти свои деньги, и пытается давить на суд, но поскольку эта карта разыгрывается ЦРУ то результата ему не добиться.

— Так, значит, ваша вербовка спасает меня от самоубийства.

— Более или менее.

— А почему вы не вербуете Кастильо и Гаскона? Они в таком же положении, что и я.

— Совсем не в таком. Они поносили чилийскую хунту. Нам это известно. Да и сам Насарио упражняется в демагогии на эту тему, мы знаем о его двуличии. Я полагаю, что начало его конца не за горами.

— Кто может заменить его? Менойо?

— Я говорил не о замене, а о падении, вместе с "Альфой" и всеми потрохами. Менойо не интересует ни меня, ни ЦРУ. Никто из тех, кто хоть сколько-нибудь пробыл в тюрьме у Кастро, нас не интересует, потому что они могли подпасть под влияние коммунистов. Людей, находящихся под подозрением, мы можем использовать только для пропаганды или в каких-нибудь тактических целях, но не более того.

НА СВОЙ СТРАХ И РИСК

Красный "опель" пожирал серебристую ленту скоростного шоссе Пальметто, ведущего к озерам. Шофер старался выбрать полосу поспокойнее. Из динамиков магнитофона лилась мелодия песни "Давай гульнем сегодня ночью" в исполнении Кэй Си и Солнечного оркестра, которая была записана на радиостанции в Солнечном штате США, в городе Майами. Несмотря на обилие солнца, Чино чувствовал себя в этом городе словно в сумерках. Поэтому он поспешил выбраться за его пределы. Чино вновь и вновь продумывал линию поведения: Я могу уехать в Мексику, как мы и договорились с Хулио Солорсано. Нужно, чтобы Насарио поверил, будто я налаживаю контакты в связи с тамошним делом. Но как его убедить в необходимости отъезда до суда? Или просто не убеждать? Как быстро ему станет известно о моем отъезде из Майами?