На следующий день Лидумс ушел в район за продуктами.
Пока оперработник, проживавший на соседнем хуторе, ходил по рынку с его кошелкой, Лидумс, вновь превратившийся в Вэтру, звонил Балодису.
— Кажется, англичане от переговоров с нами переходят к практическому осуществлению своих планов, товарищ полковник, — осторожно сказал он. — Но самое главное в том, что речь идет об одном-двух людях, не знающих латышского. Похоже, что мы должны создать перевалочную базу…
В трубке молчание. Наконец Балодис ответил:
— Боюсь, что это опять только пробный камень. Посуди сам, каким путем они попадут к нам в это время года? Скорее всего речь пойдет о подготовке места приземления для весеннего транспорта. А что говорит Вилкс? Он советовался с вами? Просил вызвать меня?
— Он сообщил англичанам без согласования с вами, что берется укрыть людей… Поэтому я и поспешил сюда.
— В чем дело? — Балодис, вероятно, рассердился.
— Я думаю, это оттого, что он очень болен, — примирительно ответил Вэтра. — Он, наверно, надеется, что те, кто придут, заменят его и ему можно будет вернуться в Англию.
— Ну что же, продолжайте ваше дело. Я пока не поеду к вам, подожду, узнаю, насколько самостоятельным чувствует себя Вилкс.
— Как дела у меня дома, Август? — каким-то чужим голосом спросил Вэтра.
— Отлично! — слишком оживленно ответил Балодис. — Передали Анне три ваших письма и ваши деньги. Ответ я привезу.
Он не сказал: «Ответ получен…» или «Ответ посылаю…» Он сказал: «Привезу сам». Это могло означать только то, что ответа еще не было…
Вэтра положил трубку на рычаг.
Он посидел еще несколько минут в пустом кабинете районного уполномоченного, полистал газеты. Но сегодня и с газетного листа требовательно смотрело лицо Анны. А ведь Анна и не подозревает, какой долгой может стать их разлука…
Оперработник принес аккуратно уложенную кошелку с продуктами. Захватив ее, Лидумс отправился в обратный путь.
На другой день Балодис сообщил через оперработника, что выезжает для консультации в Москву. За время его отсутствия Делиньш принял несколько радиограмм для Вилкса. Теперь англичане торопили Вилкса, просили адреса надежных квартир, запрашивали о возможностях приземления вертолетов. Они торопились!
Да и Вилкс начал поторапливать их. Он долго терпел свою болезнь, но, как видно, потерял всякую надежду на скорое излечение и писал требовательно:
«Из-за тяжелой жизни в лесу получил болезнь, подобную параличу ног. Без палки трудно ходить. Обстоятельства не позволяют лечиться. Ответьте, можете ли помочь и вывезти меня? Могу указать место, где в любую ночь может приземлиться ваш геликоптер…»
Об этом же он писал и в тайнописном послании, в которое включал сжатый отчет о своей работе в течение осени.
В середине февраля Делиньш принял из Лондона ответ на радиограмму Вилкса:
«Обсуждаем, как сделать, чтобы вывезти тебя быстрее. Сообщи, кого оставишь вместо себя? С тобой ли еще товарищ по школе? Можешь ли ты попросить вашего руководителя направить с тобой представителя Будриса к нам? Вопрос о средствах и о помощи, как мы надеемся, будет решен успешно…»
Делиньш передал расшифрованную радиограмму адресату. Вилкс, лежавший возле печки на узком топчане, вскочил, схватил палку, проковылял к лампе.
Лицо Вилкса побледнело, затем начало медленно покрываться румянцем. Он как бы выздоравливал на глазах, — так подействовала на него радиограмма. Лидумс, сидевший у стола с книгой в руках, удивленно вскинул глаза на Вилкса. Вилкс повернулся к нему, крикнул:
— Ура, командир! Ты поедешь со мной! Вот когда мы утрем им нос!
— Куда мы поедем? — Лидумс осторожно положил книгу, встал, с усмешкой глядя на взволнованного Вилкса.
— В Англию поедем, вот куда! В Лондон поедем! Понятно, командир?
— Пока нет! — хладнокровно сказал Лидумс.
— Вот для вас виза! — торжествующе продолжал Вилкс. Он помахал бумагой, и свет в лампе заколебался, бросая уродливые тени на стены, на пышущую жаром печку. — Вот! Читайте! — и протянул радиограмму Лидумсу.
Делиньш смотрел во все глаза на командира. Ему очень хотелось понять, что он чувствует? А Лидумс, пробежав расшифрованную радиограмму, равнодушно вернул ее Вилксу.
— Что же вы молчите? — пораженно воскликнул Вилкс.
— А о чем тут говорить? — Лидумс пожал плечами. — Речь идет о том, чтобы направить представителя Будриса, значит решать этот вопрос будет сам Будрис.
— О чем вы говорите? — не выдержал, наконец, Эгле, все время следивший за переходящей из рук в руки бумагой. — Кто едет? Куда едет?
— Я и Лидумс едем в Англию! — торжествуя, словно бы пропел Вилкс. — И ты поедешь, командир! — переходя на неофициальный тон, с ударением повторил он. — Поедешь, или я не буду больше Волком!
— А я? Как же я? — нетерпеливо порываясь схватить трепещущий в воздухе листок бумаги, закричал вдруг Эгле. — А обо мне там есть?
— Есть, есть, — равнодушно буркнул Вилкс. — Спрашивают о твоем здоровье, поскольку ты останешься здесь нашим эмиссаром.
— Как? Я не еду? Не может быть! — лихорадочно забормотал Эгле. И вдруг закричал: — Это все ты! Это твои интриги! Это ты нарочно притворился больным, чтобы тебя поскорее вывезли! Ты нарочно не подпускал меня к рации! Ты боишься, что я расскажу в Лондоне, как ты тут обольшевичился! Что ты тут говорил про англичан! Думаешь, я не помню? Нет, брат, я все помню! Я еще притяну тебя к ответу!
— Молчи, дурак! — бешено закричал Вилкс. Вся его ненависть к этому трусу и подонку, с которым ему, по воле англичан, пришлось делить столько времени и горе и радости, вдруг вырвалась в этом крике. Лидумс молча положил свою руку на его плечо, и она была так тяжела, что Вилкс рухнул на стул. Делиньш предусмотрительно шагнул к постели Вилкса, там под подушкой лежал пистолет, до которого Вилкс мог дотянуться. Как на зло, в обойме были настоящие патроны, не те, что привезли когда-то в бункер, когда еще опасались, что шпионы могут угадать правду. Перед осенней охотой поддельные патроны заменили, и теперь любой выстрел, да еще такой рукой, как у Вилкса, мог принести смерть.
Ошеломленный Эгле отскочил в угол, шаря трясущейся рукой по карманам, совсем забыв, что его пистолет находится в тайнике, под полом, где спрятана радиостанция.
— Сидеть! — тихо, но как-то особенно властно произнес Лидумс, и Вилкс притих, только дрожь била его длинное сухое тело. Эгле, присмирев, тоже присел на скамейку у самого выхода, будто намеревался немедля задать стрекача, если Вилкс повернется к нему. Он забыл, что Вилкс без палки не может передвигаться и все ждал, что на него вот-вот нападут.
— Нервишки разыгрались! — хмуро произнес Делиньш.
— Это верно! — подтвердил Лидумс. — А тебе, Вилкс, надо бы подумать, что от обещания до исполнения — пропасть! Речь идет о весне, а сейчас только половина зимы! Так что вам еще долго придется жить вместе, под одной крышей, есть хлеб от одной буханки. Тебя, Эгле, я тоже не могу простить! Ты знал, куда идешь! Как видишь, хозяева о тебе помнят, — он взял забытый в перепалке листок, медленно прочитал радиограмму, — беспокоятся и о тебе. А уж дальнейшее зависит от них. А теперь — спать! Делиньш, возьми пистолет Вилкса. Получит при надобности!
— Эх, мозгляк, весь праздник испортил! — пробормотал Вилкс в сторону притихшего Эгле, взял палку и проковылял к постели.
Лидумс опять уселся у лампы, как будто ничего не случилось.
Делиньш вытащил из-под подушки пистолет Вилкса, открыл люк подполья и спустился туда.
Выбравшись обратно, он предусмотрительно передвинул свою кровать так, что ножки ее оказались на крышке люка.
Он еще долго лежал не засыпая и все глядел в невозмутимое, словно высеченное из камня лицо Лидумса. Делиньш все пытался представить себе, что скажет Будрис, когда они вызовут его для сообщения о предложении англичан.
По всему выходило, что, кроме Лидумса, идти на связь с англичанами некому. Будриса не пошлют, Силайс чересчур хорошо познакомился когда-то с Балодисом, чтобы забыть его или не признать. Значит, пойдет Лидумс…