— Ясно! Костя, я звоню в прокуратуру Митрохину, а ты собирайся. — Еремеев взял телефонную трубку. — Дело сделано!
Рядом с деревней березовую рощу прорезала трасса газопровода. Большие деревья, потревоженные работами, словно расступились в стороны, уступая место людям. Тракторы, подвозившие трубы, другие строительные материалы, подмяли гусеницами нежные листья земляники и кислицы, росшие поверх осыпавшейся с деревьев хвои. Непрекращающийся дождь поливал и поливал землю, вода скапливалась в размытых колеях.
Размокшая глина нещадно прилипала к ботинкам. Обувь набухла, значительно прибавила в весе. Единственный зонт мужчины галантно предложили Елене Петровне — судебному медику.
«Слякотный денек, — поежился Константин, заправляя мокрыми руками кассету в видеомагнитофон. — Как бы аппаратура не подвела…»
Объектив камеры остановился на группе людей. Очертания их были размыты то ли из-за дождя, то ли из-за стелившегося над землей тумана. Отсутствие резкости раздражало, заставляло в который раз подкручивать шкалу дальности объектива, но объектив был ни при чем. Константин решил укрупнить кадр и повернул рычажок трансфокатора — все сразу стало резким и отчетливым. Пропал лес, грязь, трубы. В кадре остались двое — пожилой мужчина в блестящем от измороси плаще и Еремеев.
— Что скажете, гражданин Крюков? — долетел до Константина усиленный микрофоном голос Павла. — Где это место?
Мужчина, опираясь на заступ, не поднимая глаз, показал в сторону и тихо, но достаточно внятно сказал:
— Возле сварного шва на трубе… Витюха закапывал…
— Товарищи понятые… — в кадре появились следователь прокуратуры Митрохин и двое молодых людей. Парень и девушка, обутые в резиновые сапоги, прятались от дождя под клеенчатым плащиком.
— Товарищи понятые… — повторил свое обращение следователь, — прошу обратить внимание на слова гражданина Крюкова.
— Мы все поняли, — ответил за обоих парень.
До Константина долетел шепот Павла:
— Пишешь? Микрофоны включены?
Константин, кося краешком глаза в экран, повернулся к Еремееву и, в свою очередь, шепнул ему:
— Все нормально! Форсируйте события, ленты минут на сорок!
Павел кивнул и пошел вперед. Процессия медленно тронулась вдоль труб. Из кожуха магнитофона, сквозь шорох дождя, доносилось едва слышное урчание моторов. Константин на мгновение выключил камеру, подскочил к «уазику» с желтой полосой вдоль борта и с размаха швырнул на сиденье рядом с водителем свою промокшую шляпу.
Через минуту он догнал людей, пробирающихся к стыку труб.
— Можно продолжать? — обернулся к Константину Митрохин.
— Да, да, пожалуйста. Все готово!
Впереди всех шел Крюков. Рядом с ним, словно привязанный к нему незримой нитью, шел Павел. Крюков остановился.
— Здесь, — он воткнул лопату в землю и поплевал на ладони, приготавливаясь к работе.
Еремеев осторожным, не терпящим возражений уверенным движением забрал лопату и засучил рукава плаща:
— Я помоложе, да и с руки мне все это…
Резкими рывками он выбрасывал из-под огромной трубы пласты глины. Мокрая желтая почва липла к лопате, срывалась с нее, падала в лужу.
— Павел Николаевич, — обратился к нему Митрохин, — осторожнее, пожалуйста, копайте…
Павел молча кивнул и продолжал швырять глину: штык в землю, с чавканьем вверх, удар о трубу, брызги… Штык в землю, вверх, удар, брызги…
Об лопату что-то звякнуло. Девушка-понятая вскрикнула.
Павел выковырнул из земли и бросил в лужу какой-то предмет.
— Банка из-под сгущенки, — пояснил он.
— Валялась какая-то… Не помню, — тихо сказал Крюков. — Копайте, или давайте я сам…
Никто не ответил. Елена Петровна зябко передернула плечиками и поправила шарфик.
— Есть! — неожиданно громким показался голос Еремеева.
— Осторожнее, пожалуйста, товарищи! — воскликнул следователь.
Константин медленно приблизился к яме. Из раскопа, моментально заполняемого водой, показалась рука. Скрюченные пальцы, застыв в судорожном движении, сжались.
— Ну вот и все, — с облегчением сказал Павел, — поставлена последняя точка.
— И дождь кончился, — сообщила Елена Петровна, убирая зонтик. — Приступим к осмотру?
Ключ медленно вошел в прорезь замка, дверь плавно распахнулась. «Дома, — с наслаждением подумал Константин. — Сейчас, наверное, попадет. — Щелкнул выключатель — прихожая наполнилась светом. Часы на стене показывали половину первого. — Воскресенье наступило…»
На кухне горел свет, звякнула чашка.
— Явился, полуночник, — улыбнулась жена. — Ужинать будешь?
— И обедать тоже, если можно…
— Удачно поработали?
— Угу, — подтвердил Константин, прихлебывая чай, — любопытная житейская история получается…
Приехал из одного города старик. Решил подлечиться… Может быть, выехал из дома раньше, чем это требовалось, или в больнице какие-то передряги… Одним словом, не приняли его — не было мест, и несколько дней надо было подождать, не ехать же обратно… С гостиницей трудно, знакомых нет. Тут и подвернулся ему один старичок доброжелатель, предложил: «Живи на даче. Природа, воздух!» Не безвозмездно, конечно…
Жил с ним на даче и сам хозяин. Однажды ночью, дня через два, появляется новое действующее лицо — сын хозяина. Пьяница, забулдыга.
Его, кстати, сегодня пришлось во всесоюзный розыск объявить. Он нигде не работает, а парень тертый… Два года уже за ним было. Судимый. Приехал, начал с отца деньги требовать. Раз есть постоялец, значит, есть и деньги. А старик, естественно, ни в какую. Началась потасовка…
Проснулся наш приезжий, спустился на шум. Сына он в глаза, понятное дело, не видел и решил, что это грабитель… Пытается помочь хозяину дачи, оттаскивает молодого парня…
И в этой кутерьме сын хозяина, замахнувшись на отца топором, попадает постояльцу по затылку. Смерть наступила моментально — много ли старику надо? Один удар…
Протрезвел сынок сразу, а отец и говорит: «Про него никто не знает, скажем, что не видели… А если кто из соседей приметил? Тогда — уехал! Потащили в сарай, там все сделаем!»
— А голову зачем в Кузыкинский парк отвезли?
— Хотели следствие пустить по ложному следу… Кстати, о сарае. Он незадолго до нашего приезда, позавчера, при невыясненных обстоятельствах сгорел. Не случайно, конечно, сома понимаешь…
С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЭКСПЕРТА…
— Чего ты пялишься на эту пулю? Пинцетом вооружился, лупой… Крутишь, понимаешь, вертишь, еще на зуб попробуй… Чего вещдок мучить, чего рассматривать — пуля как пуля! Обычная пистолетная пуля…
— Знаешь что?.. Давай гильзу поищем — оно вернее будет.
Разве так не бывает, что аксиома все равно вызывает недоверие. Конечно же, это не теорема, требующая доказательства, а знакомая всем истина — не знать ее стыдно, проверить невозможно. Вера верой, а как бы это удостовериться, потрогать рукой, пощупать.
Недавно Константину Снегиреву попался в руки неизвестный, из-за отсутствия обложек сильно потрепанный научно-популярный журнал. Зачитан он был не то чтобы до дыр, но все же изрядно. Края страниц от многократного прикосновения рук стали мягкими, бархатистыми… Под рубрикой «Это интересно» он прочитал следующее:
«При реставрации Кельтского собора искусствоведы столкнулись со странным явлением. Это было поистине открытием — за многие века толстые стекла высоких стрельчато-готических окон изменили самостоятельно свои размеры. Толщина стекол сверху, под крышей, уменьшилась, а снизу увеличилась. Сечение прозрачных листов по вертикали напоминает сильно вытянутую каплю. Специалисты пришли к выводу, что за многие века аморфное вещество окон под воздействием силы тяжести постепенно стекло вниз…»