В комнате порядок нарушен тоже не был. Обстановка комнаты — шкаф, кровать, круглый стол. Вещи из шкафа вынуты и упакованы в большие картонные коробки. Стол застелен газетой, как обычно делают перед ремонтом.

Решение вопроса, с какой стороны разбито стекло, имеет важное значение. Если разбито снаружи — кража. А если изнутри? Тогда придется разбираться в причинах произошедшего более пристально, досконально… Для решения вопроса нужно собрать как можно больше осколков стекол, разложить их по порядку. Разобраться, какое стекло из внешней, а какое из внутренней рамы, и только потом по полной картине определить, с какой стороны разбито…

Сто шестьдесят четыре осколка лежали на двух столах криминалистической лаборатории, сложенные в два прямоугольника, точно повторяющих размеры окна. Кажется, можно сделать первые выводы, но…

Для стопроцентной уверенности не хватало оставшихся на месте происшествия еще не найденных осколков. Их должно быть штук десять. Может быть, пятнадцать! Причем необнаруженные осколки самые мелкие, меньше копеечной монеты. Именно они приняли на себя первый удар.

Это и вынудило старшего эксперта Снегирева и эксперта-стажера Губина встретить начало рабочего дня не за удобным столом в управлении, а в чужом саду, под кустом смородины.

Весна к середине мая уверенно перешла в лето. Смородина стремительно, не сбавляя темпов, вслед за листвой выбросила обильные кисточки цветов. От узорчатых светло-зеленых розеток листвы одурманивающе пахло свежестью. Стоило задеть пальцами нежный листок или чуть-чуть нечаянно придавить его рукой — и в воздухе долго стоял аромат. В другое время и при других обстоятельствах Константин обязательно позволил бы себе понаслаждаться этой свежестью и ароматом, но сейчас они ему только мешали. Листья скрывали ветви и почву под кустом, куда ни посмотри, всюду зелень, а ему необходимо обнаружить осколки.

С начала осмотра незаметно пробежали полтора часа. Хвалиться было нечем. Шесть осколков! Немудрено, что при первом осмотре их не заметили — они прочно впились в кору куста, застряли в разветвлениях веток и даже в листьях. Скорость — один осколок за пятнадцать минут!

Когда-то на кафедре криминалистики один из преподавателей заметил: «Криминалистика любит терпеливых… Суетливый эксперт — это такая же чушь, как мазурка на похоронах…» Сидящий рядом с Константином долговязый Сашка Синельников не вытерпел и подал с места голос: «А как бы это проверить на себе? А то учишься, учишься, а потом окажется, что непригоден… Может, экзамен какой устроить?»

Аудитория откликнулась громовым залпом хохота.

«Экзамен на терпение есть. Могу предложить желающим… Нам его предлагал проводить, чтобы собраться с мыслями, успокоиться, опытнейший эксперт Москвы с довоенным стажем Еремейкин. Исключительно полезная методика…

Возьмите пустую бутылку, заверните ее в несколько слоев бумаги, чтобы осколки не разлетелись, и разбейте чем-нибудь тяжелым…

Потом вооружайтесь пинцетом, флаконом силикатного клея и собирайте ее по кусочкам вновь. Кто соберет без ошибок, пусть медленно, но верно, тот может быть уверен — для криминалистики терпения хватит…»

Не забыли этого рассказа будущие криминалисты. Временно прекратились бесцельные блуждания по вечерним коридорам общежития, наступила подозрительная тишина.

Незадолго до госэкзаменов кое-кто из будущих экспертов уже хвастался: бутылки, собранные из ничтожно мелких, скрепленных клеем осколков горделиво возвышались на письменных столах. Сашка Синельников превзошел всех — умудрился вмонтировать внутрь бутылки электрическую лампочку, и по вечерам оригинальный светильник изумрудно блестел, осыпая окружающее пространство зелеными искрами.

Константин этого экзамена не сдал. Начал вместе со всеми, а собрать не смог. Пробовал и так и сяк — ничего не выходит! Ребята спешат на волейбол, а он, закусив от неудачи губы, продолжает колдовать над злосчастной посудиной. Через неделю выяснилось: собрать бутылку невозможно. Шутники подсунули часть осколков от другой бутылки.

…Хрустнула ветка. От дома к Константину подошел Леонид. Волосы растрепаны, на лбу бисеринки пота, на щеках румянец.

— Осмотр и замеры закончены, — радостно отрапортовал он. — Какие будут указания?

Константин, не вылезая из-под куста, ткнул пальцем в сторону сирени:

— Осмотри, Леня, не попали ли осколки и туда. Кто его знает, могли отлететь… Только не спеши, старайся не пропустить ничего…

— Хорошо, — кивнул Леонид, еще не совсем отчетливо понимая, что от него требуется, но полный решимости сделать все наилучшим образом. Не прошло и минуты, как со стороны сирени послышался шум, треск сучьев, натужное дыхание Леонида.

— Поосторожнее, — предупредил Константин, не отрываясь. — Хозяйка жалобу настрочит…

— Какую жалобу, — искренне возмутился Губин. — Сама нас вызывала… Сиди тут из-за нее…

— А кусты при чем? Работать мы должны так, чтобы после нашего ухода никто не сказал, что здесь были неряхи. И так про милицию черт знает что говорят… Понял? Не подводи. Время попусту не теряй…

— Замусорено, Константин Никитич, сильно. Все, что ни попадя, из окон выбрасывают, а потом кричат, что грязь кругом…

Стажер был прав. У дома валялись самые разные предметы: сломанная брошка из алюминия с чудом уцелевшим зеленым камешком, размокшие сигареты, гнилое яблоко…

Автоматически перебирая пальцами ветки, ощупывая листья, разглядывая почву, Константин никак не мог понять, почему стекла оказались так далеко от окна. Метра четыре. Обычно при осмотре в подобных случаях их находят непосредственно у стены дома.

«Это ж надо так залезть, что ни следов не оставил, ни золотых вещей… Спрашивается, чего ему стоило «забыть» хотя бы один отпечаток пальца или ботинка. Не оставил! Все изъятые следы принадлежат хозяйке комнаты. На подоконнике — ее, на ноже — ее, на тарелке с хлебом — тоже ее! Со стамески следов пальцев, к сожалению, изъять не удалось. Вообще с этой кражей не везет — ни одного свидетеля нет. Хоть бы кто-нибудь видел или слышал преступника… Нет! Кража произошла в дневное время — все были на работе…»

— Константин Никитич, — снова окликнул Леонид. — Скажите, вы за годы работы не пожалели, что стали криминалистом? Мы перед выпуском спорили с ребятами — многие считают нашу работу чем-то вроде конвейера… Сегодня — стеклышки, завтра — нож с кровью, послезавтра — грязная одежда или еще чего-нибудь похуже… Изо дня в день одно и то же: ищи, ищи, ищи!

— На философию потянуло, или сомнения загрызли? — поинтересовался Константин.

— Да нет, просто так… Глаза с руками работают — стекляшки ищут, а голова не занята. Вот и подумал, что до учебы мне будущая специальность интересней казалась. Скажи мне кто-нибудь четыре года назад: «Двадцать седьмого мая сидеть тебе, Леня Губин, под сиренью и ковырять грязь и мусор…» — и скорее всего сегодня я бы здесь не сидел, а бороздил речные просторы… Я после армии в речфлот собирался. У нас в семье речники потомственные — дед, батя…

— Чего ж не пошел? — Константин в этот момент осторожно подрезал заточенным скальпелем кору и извлек небольшой осколок.

— Хотелось пожить самостоятельно, а жить было негде. В речном училище общежития не было, а в милиции казарма. Да еще старшина интересный попался, когда я в паспортный стол прописываться пришел… Пожилой, седой весь… Говорит: «Не бойся, парень, иди к нам. Первые три года трудно будет, а потом пообвыкнешься. У нас специалисты разного профиля работают: и врачи, и педагоги, и инженеры… Выбирай на вкус!» Вот я и выбрал. Фотографировать люблю!

— Ясно. А по поводу конвейера ты отчасти прав. Разубеждать не буду. Верно это при условии узкой специализации. Например, у дактилоскопистов, независимо от вида совершенного преступления, задача одна — изучай узоры, ищи совпадения, отмечай различия. Есть совпадения — сосчитай, сопоставь, приди к выводу и гордись: преступник изобличен. Нет совпадений — работай более внимательно: не пропустил ли? Нет ли ошибки? Продолжай поиск!