Оказывается, у ОРСа были очень плохие показатели по издержкам обращения. Крючков, только что ставший главбухом, пришел к своему шефу.
— Знаете что? Показатели по этой статье из рук вон. Нагоняй обеспечен. Давайте их еще ухудшим.
— Что?! — даже привскочил Шелест. — Вы не того… уважаемый?
— У меня-то все в порядке. Слушайте…
План был прост. В отчете жулики показали сумму по статье «издержки обращения» на несколько десятков тысяч рублей больше, чем она была на самом деле. Пусть уж этот показатель будет совсем плох. Зато в следующем году у них образовался резерв, который они и отнесли на счет 038. Теперь эти деньги уже числились как актив ОРСа. Сюда-то и списывались суммы, похищенные Левиным и другими. И все было шито-крыто.
— Значит, Шелест знал об этой махинации?
— Разумеется, — отвечает Крючков, — и Шелест, и Батыров.
— Кто?! Батыров!
— Конечно. Разве это вас удивляет? Он и аферу с переоценкой товаров организовал.
Новая загадка. Ведь, собственно, заявление Батырова положило начало всему следствию. Именно он, заместитель начальника ОРСа, сам сообщил о махинациях Левина. Что же, вор разоблачал самого себя? Но тогда почему он не был честным до конца? А может быть, преступники, им разоблаченные, захотели отомстить?
Фактически следователю пришлось начинать все сначала, восстанавливать со всеми подробностями каждый эпизод этого дела, каждый допрос, анализировать каждое показание. Но игра, как оказалось, стоила свеч!
Когда Аснин вернулся к истории с уценкой товаров в одном магазине, то выяснилось, что эту операцию производил экспедитор ОРСа Мухамедов. Не знать о махинациях он не мог. И он действительно сознался во всем, когда его приперли к стенке неопровержимыми уликами.
— Значит, вы организовали аферу?
— Помилуйте! Я только пешка. Это все Батыров…
Еще и еще раз взвешиваются показания. Все-таки он же разоблачил…
— Но кого разоблачил? — задает Аснин вопрос своим товарищам. — Смотрите, в заявлении он написал о проделках завмага, с которым не имел никаких связей. Завмаг при всем желании не мог ничего сказать о Батырове. Зато кое-что знал о начальнике ОРСа. Улавливаете? Ведь от этого завмага до Батырова какая длинная и запутанная ниточка. Ну мог ли он предполагать, что по ней может пойти следствие?
— Что же, он хотел подсидеть Шелеста?
— А почему не допустить этого?
— Гм…
Следователи все же решили посоветоваться с более опытным товарищем. Прокурор города внимательно выслушал их версию, расспросил о всех деталях.
— Можно было бы и подождать с арестом Батырова, — сказал он. — Но учтите, через него ниточка может потянуться дальше. Так что я советую рискнуть…
На первом же допросе Батыров заявил, что «это дело он так не оставит». Потом принял позу оскорбленной невинности: «вот она, награда за честность». Наконец, воззвал к разуму следователя: «Ну, зачем мне было разоблачать…» Тон «борца за правду» был бодрым, а в глазах уже затаился страх, как у нашкодившего кота. Это видел следователь. Но ему мало видеть. Ему к уже имеющимся уликам не хватало одной — признания самого преступника. Его надо было получить во что бы то ни стало. Следователь терпеливо слушал излияния Батырова и потихоньку, небольшими дозами просил подтвердить — был ли такой факт?
— Вранье, — горячился Батыров. — Клевета на честного человека.
— Хорошо. Оставим это. А завмаг Прохватилова не давала вам семьсот рублей?
— Поклеп! — вопил обвиняемый. — Кто видел? Где доказательства?
— Оставим…
Собственно говоря, и следователю, и самому обвиняемому уже был ясен финал поединка. И он наступил, когда в камере следователя Батыров увидел Мухамедова.
— Очной ставки не надо, — потухшим голосом выдавил он. — Я все скажу…
Аркадий Михайлович начертил мне схему преступных связей шайки расхитителей социалистической собственности. От ОРСа, как паутина, нити тянутся к магазинам, базам, предприятиям. Эта схема составлена теперь, когда картина ясна. Но сколько упорства, ума, интуиции требовалось, чтобы от одного сельмага, где был разоблачен с виду мелкий жулик, провести все эти пунктирные стрелки! От небольшого магазина они привели к руководителям ОРСа. Отсюда стрелки побежали еще к нескольким точкам. Одна из них привела на фабрику «40 лет Октября», другая на бытовой комбинат «Киргизия»…
Хозяйственные дела такого рода не очень эффектны, но неимоверно сложны и запутанны. След заметают опытнейшие специалисты своего дела, а распутывать приходится в общем-то не профессионалам. И мне все хотелось уразуметь, как следователь по чуть заметному подозрению, по почти невидимому следу, оставленному преступником, попадает на верную дорогу?
— Мне думается, — сказал один из моих собеседников, — при такой вот ситуации надо искать нелогичность в действиях людей, которые так или иначе могут быть причастны к преступлению.
— Но это значит подозревать всех?
— Если хотите, да! Следователь обязан подозревать всех. Только так, чтобы ни один из подозреваемых не знал об этом. Это не подозрительность, не неверие в людей. Отнюдь нет! Это, я бы сказал, творческая наша лаборатория. Я продумаю поведение каждого сотрудника того учреждения, в котором совершено преступление, все взвешу, и так или иначе, а на что-либо наткнусь.
Да вот пример. В ходе следствия мы выясняем, что заведующая магазином Прохватилова вдруг ни с того ни с сего отправляет партии одежды в разные сельпо. В чем дело? Ведь в этом действии нет никакой логики с точки зрения здравого смысла. Интересуемся другими ее действиями. Оказывается, она получила верхнюю одежду прямо с фабрики «40 лет Октября», минуя кладовщика ОРСа. Зачем ей это? Ведь честному человеку нет смысла нарушать установленный порядок, тем более, что он вполне удобен. Значит…
Словом, Прохватилова вынуждена была признаться. Она вступила в преступную связь с бухгалтером фабрики Сивиловой и кладовщиком Пановым. Батыров выписал ей наряд на фабрику, здесь отпустили товар и дали счет. Правильный счет. Часть одежды Прохватилова продала, а часть оставила. Потом этот правильный счет преступники уничтожили и выписали новый, где количество товаров соответствовало действительности, а цена каждой вещи была занижена. Таким образом, ревизору придраться не к чему. У завмага же образуется остаток товаров, который он реализует «налево». Вот так Прохватилова, Панов и Сивилова похитили у государства почти 60 тысяч рублей. Не сразу, конечно.
— А при чем тут сельпо?
— Так ведь она заметала следы. Хотела уничтожить улики. Но нам удалось произвести экспертизу в магазинах сельпо, которая подтвердила все — костюмы и пальто с фабрики «40 лет Октября» попали к ним через магазин Прохватиловой. И преступнице ничего не оставалось, как сознаться во всем…
Новые и новые следы, по которым надо идти. И всякий раз следователи вырабатывают новую тактику, такой ход, который безошибочно приведет к цели.
Вот один из эпизодов дела. В магазине у Левина обнаружили 111 пар теплой обуви, которая ни в каких документах не значилась. Клеймо на туфлях свидетельствовало — они сделаны на комбинате «Киргизия». Но сколько ни копались там, сколько ни бились следователи, ничего подозрительного установить не удавалось. Начальник цеха Ровинский только пожимал плечами.
— Откуда к Левину попали туфли, не знаю. У нас все в порядке. Проверяйте хоть сто лет.
Жулик не учел одного. Он действовал в среде враждебной ему — в среде честных советских людей. Следователь это учитывал. И после многих дней бесплодных поисков он попросил собрать коллектив. То, что составляло служебную тайну, он решил открыть людям. И выложил все начистоту: какие есть подозрения, что следствие сделало и с какими трудностями столкнулось.
— Словом, товарищи, помогайте, — заключил Аснин свой короткий «доклад».
— Погодите-ка, девчата, — сказала одна из обувщиц. — А помните, как мы деньги получали? Разве правильно? Разве так на государственном предприятии делают? Зильберман сам выдавал, будто частный хозяйчик.