Но когда женщины сходились вместе, то старались зарядить друг друга оптимизмом. А по ночам комнаты дома заполнялись вздохами, и женские слезы смачивали подушки.

Несмотря на то, что день заметно прибавился, темнело еще рано. Наталья Михайловна сидела на кухне у окна. Дочь работала посменно, и как раз сегодня ее смена была в ночь. Мать прокручивала в памяти основные этапы пройденного, никчемного пути. В юности она считала себя отчаянной девчонкой, могла подраться со сверстницами, даже схватиться за нож при выяснении отношений с парнем. Так уж ей было предначертано судьбой — вдвоем с одноклассницей они влюбились в одного, как позже выяснилось, негодяя. Из-за него женщина бросила хорошего парня, сокурсника по институту, от которого и забеременела. Но обманула всех, сказав, что родила семимесячную дочь от Колесникова. Любила она Виктора. Любила всю сознательную жизнь, даже сейчас вместе с ненавистью еще мешалась любовь.

Именно из-за распрей с мужем Наталья Михайловна не замечала, как и какой растет ее дочь, но, слава Богу, Нину не испортила улица, она выросла чистой, благородной, порядочной девушкой. Только при разрыве с мужем мать обратила на нее внимание. Зато теперь решила посвятить себя ей и запоздало замаливала грехи. «Несчастливая у меня дочка, как и я», — подумала женщина. Но тут она заметила мужской силуэт, направляющийся к их дому, и напрягла зрение, пристально всматриваясь в темноту. Сначала пыталась узнать, кто бы это мог быть, затем угадать, но только попусту потеряла время.

А нежданный посетитель уже стучался в дверь. Наталья Михайловна накинула на себя старенькое пальтишко и отправилась в сени. Она распахнула двери, тусклый свет осветил лицо вошедшего.

— Василий? — растерялась хозяйка. Она опасалась вместо дочери брать на себя роль судьи и прогнать гостя.

— Добрый вечер, Наталья Михайловна. Узнали? — Его открытая с грустинкой улыбка подкупала.

— Здравствуй, Василий. Узнала, только не ожидала тебя увидеть, — призналась она и все-таки нерешительно пригласила в дом: — Проходи.

— Спасибо, а то на улице не лето, — и, прежде чем войти, он поежился.

Они проговорили до рассвета. Василий не стал ничего скрывать и выложил все начистоту.

— Так вот какая история. — Хозяйка вникла во все детали, и симпатии перешли на сторону гостя. — Значит, ты не знал о том, что твой отец встречался с Ниной?

— Впервые слышу, но понимаю, что он тогда задумал. — Его ответ был настолько искренним, что ему нельзя было не верить.

— Я вот что хочу спросить. Все эти загадочные и нелепые смерти — не твои ли это личные фантазии? — Рассказ Груздева показался ей страшной сказкой.

— Отец меня очень любил, к тому же мне кое-что известно о его молодости, и это наталкивает на мысль, что он ради любви к ближнему способен на самопожертвование. К сожалению, я поздно это осознал.

— Я, конечно, сохраню твое признание в тайне, — заверила собеседница, — и все равно кажется невероятным, чтобы такое случилось в реальной жизни. А насчет богатства не переживай, главное — не разочароваться и сохранить любовь, чего я вам с Ниной от души желаю.

— Не любовь у меня на сердце, а тоска по той любви, — тяжело вздохнул Василий. — Пусть Нина будет счастлива. Кстати, она вышла замуж, и где ее супруг?

О том, что сама девушка на ночном дежурстве, Наталья Михайловна сообщила сразу.

— Нет у нее мужа. — И она заметила, как заблестели его прозрачные голубые глаза.

— Как нет, а письмо? — напомнил он о послании, которое ему передал от дочери Виктор Тимофеевич.

— Наврала дочка все в том письме, гордость не позволила, чтобы ты ее бросил.

— Но у меня и в мыслях не было так поступать. От отчаяния я и женился на Самойловой. Если б стремился к богатству, разве согласился бы разорвать брачный контракт?

— Не оправдывайся — верю. Но это теперь нам все понятно, а тогда каждый поступал, рассуждая по-своему.

— Как думаете, Нина меня не прогонит? — И в добрых глазах затаился страх.

— Она — девушка справедливая, — улыбнулась Наталья Михайловна. — Да и мокрая подушка по утрам говорит о многом.

— Неужели простит? — Василию не верилось в близкое счастье.

— Такова наша бабья доля — прощать мужиков, — грустно пошутила хозяйка. — А ты, ко всему прочему, не провинился. — Тут она спохватилась: — Что же я зятю зубы заговариваю! Ты с дороги, голодный, вот баба бестолковая. — Зятем она его назвала умышленно и с удовлетворением отметила, как просияло его лицо.

— Благодарю, но я не голоден, — отказался Василий от угощения.

— Как же, поверила.

И она, не мешкая, отправилась на кухню.

Василий пошел за ней на кухню и с удовольствием наблюдал за ее хлопотами у газовой плиты. Накормив парня, Наталья Михайловна постелила ему на том месте, где спит дочка, но умышленно не предупредила его об этом. Груздев, усталый, но счастливый, уснул, едва коснувшись подушки. Женщина же в эту ночь про сон и не думала.

В девять утра она услышала, как заскрипел снег, и выглянула в окно. По обледенелой дорожке, что вела к дому, приближалась Нина. На лице девушки лежала печаль, но стоило встретиться с матерью, она повеселела.

— Ночь выдалась великолепная, все небо было усыпано звездами — красота непередаваемая, — пропела она, снимая шубу. — Проголодалась.

«Ничего, скоро ты у меня перестанешь притворяться», — подумала мать.

— А я завтрак разогрела. Кушать будешь? — весело спросила она.

От Нины не укрылась перемена в близком человеке. Наталья Михайловна светилась изнутри по-настоящему, чувствовалось, что нет обычной фальши. Дочь посмотрела на нее пристально, пытаясь найти причину.

— Ты почему не спишь? Я бы и сама разогрела.

— Не спится, тоже люблю за звездами наблюдать, — ушла Наталья Михайловна от прямого ответа.

— Темнишь ты что-то, — сказала девушка подозрительно.

— Вот тебе раз! — всплеснула руками женщина, ставя на стол тарелку. — Ладно, некогда мне с тобой дискутировать, обещала соседке заскочить к ней утром.

— Зачем?

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. — И женщина засмеялась, подмигнув дочке. — Не скучай без меня.

И она ушла.

Нина отодвинула пустую тарелку, взяла в руки чашку с ароматным, душистым чаем, заваренным с мятой. Подула, с удовольствием вдыхая запах.

После завтрака Нина вымыла посуду и вышла из кухни, она сбросила с себя всю одежду, аккуратно повесила ее на спинку стула. Нина придирчиво осмотрела ладную, стройную фигурку.

«Может, зря я сбежала, — подумала она и тоскливо защемило сердце. — Во всех романах говорится, что за счастье нужно бороться». И почему-то на ум пришла поговорка: «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда». Но усталость ночного дежурства брала свое. Нина скользнула за плотную штору в спальню.

Окно в этой комнате оставалось закрытым ставнями, и глаза практически ничего в темноте не видели. Она ощупала край кровати руками и с удовлетворением отметила, что мать постелила ей. Долго не раздумывая, она юркнула под одеяло, но тут же вскочила, почувствовав, что кто-то лежит в ее кровати. Она потянулась к бра, щелкнула выключателем и раскрыла рот, чтобы вскрикнуть, но тут же зажала его рукой. Нина и сама не могла объяснить, почему поступила так, вероятно, спокойное лицо спящего человека не напугало ее. Она завороженно смотрела на любимого и не могла определиться в своих дальнейших поступках. Разбудить его — дело немудреное, но прогнать… Она сомневалась, что хватит на это воли. Пауза затягивалась, а спящее лицо манило. Не подчиняясь здравому смыслу, ее нежные пальцы уже перебирали кудрявые волосы Василия. Подсознательно преодолевая сопротивление, она склонилась и коснулась пухлыми губами его губ, по спине пробежала мелкая дрожь, и она больше не владела собой. «Пусть потом вернутся невысказанные обиды и боль, но, в конце-то концов, я живой человек и имею право хотя бы на сиюминутное, мгновенное счастье», — последнее, что пронеслось в ее затуманенной красивой головке.