Вчера он звонил из автомата на железнодорожном вокзале сыну и между делом завел разговор про армию. Бывший десантник дал исчерпывающую консультацию о парашютах, не подозревая о том, что задумал отец. Николай Сергеевич теперь знал, что парашют каждый укладывает для себя сам и что нужно делать, чтобы купол не перехлестнула стропа. Именно этими знаниями он и решил воспользоваться при осуществлении задуманного.

Он завел будильник на три часа ночи, перед этим приняв горячую ванну, вытянул усталое тело в постели и мгновенно заснул. Когда раздалась трель будильника, он легко соскочил с кровати и быстро оделся, минут через пять ловил такси в незнакомом ночном городе. Торговаться с таксистом не входило в планы Груздева, и тот с удовольствием подкинул полуночника до указанного места.

Летное поле спортивного клуба не охранялось, и, преодолев его беспрепятственно, Николай Сергеевич приблизился к двухэтажному зданию и заглянул в окно первого этажа. Престарелый сторож, сдвинув три стула вместе и подложив под голову свернутую летную куртку, беспробудно спал. За всю историю существования спортивного клуба воры ни разу не пытались проникнуть в здание. Клуб располагался в некотором удалении от города, и подростков здесь не было, а профессиональных воров парашютная ткань не интересовала.

Ночной визитер обошел здание с обратной стороны, нашел окно с открытой форточкой и проник внутрь. Ему уже было известно, где хранятся парашюты, и теперь только оставалось узнать, какой именно принадлежит Миронову.

Бирки на железных ящиках, указывающие фамилии, помогли справиться с, казалось бы, самой сложной проблемой. Ящик оказался запертым, но простенький замок открылся с помощью простой булавки. Нелегальный посетитель клуба выложил на пол два парашюта: основной и запасной, затем раскрыл ранец и вытащил содержимое наружу, раскатал купол и стропы, две стропы с одной стороны перекинул через купол, спутав их со стропами с другой стороны. Руки у Николая Сергеевича тряслись, но он все равно умудрился скатать и вложить все обратно в ранец. С запасным парашютом поступил иначе: сдавил застежку пассатижами и накернил в двух местах зубилом, таким образом заклинив ее.

Сложив парашюты в ящики, Груздев закрыл замок, вновь воспользовавшись булавкой. Внимательно осмотрел помещение и, только убедившись, что следов не оставил, покинул комнату, а затем и здание.

Перед прыжками Миронов всегда находился в прекрасном расположении духа. Вот и сейчас, прислушиваясь к равномерному гулу самолета, он представлял, как через каких-то три-четыре минуты будет парить в воздухе. Непередаваемое ощущение свободного полета понятно лишь испытавшим подобное на себе.

Зазвенел звонок, загорелась красная лампочка над кабиной пилота, раскрылась дверь, и в салон самолета АН-2 со свистом ворвался свежий, бодрящий ветер. Парашютисты поднимались, подходили к выходу и выпрыгивали по одному, с небольшим интервалом. Дошла очередь и до седьмого номера.

Петр Николаевич набрал полные легкие воздуха и выпрыгнул. Через несколько секунд тело резко дернуло кверху, он раскрыл глаза и посмотрел на купол, который захлестнули две стропы и он полностью не раскрылся. Все ощущения свободного полета мигом улетучились. Миронов собрался и попытался установить стропы в нормальное положение, с силой потянув их на себя, но они крепко спутались с другими, и купол смялся. Тогда опытный парашютист выдернул из кармана специальный нож. Нож был широкий, острый, выгнутый полумесяцем. Одного взмаха оказалось достаточно, чтобы перерезать стропы с одной стороны. Неумолимо надвигалась земля, но опытный парашютист не впадал в панику. Не выпуская перерезанных строп из руки, двумя ударами он обрубил вторую сторону строп и отбросил основной парашют. Теперь главное — успеть раскрыть запасной, но, как назло, заклинило застежку. Долго, мучительно долго Петр Николаевич тянул ее на себя и в конце концов обломал застежку, но поздно, слишком поздно, парашют раскрылся одновременно с приземлением. Миронов даже не успел испугаться: смерть наступила мгновенно.

Груздев прочитал коротенькую заметку в газете, лежа на второй полке плацкартного вагона. По выражению лица невозможно было определить его реакцию на трагическую гибель опытного парашютиста. Остальные новости его не интересовали. Николай Сергеевич сложил газету, сунул ее под подушку, лег на спину, закинул руки за голову и задремал.

В городе, в который Груздев выписал себе командировочное предписание, он сдал гостиничный номер, который все еще числился за ним, и вернулся в Оренбург уже самолетом.

Из-за безответственной работы телеграфа сообщение о преждевременной смерти дяди, которую отнесли эксперты к халатности самого погибшего, Самойлова получила лишь на следующий день после возвращения Николая Сергеевича.

С Татьяной Самойловой Груздев увиделся лишь спустя неделю. Она влетела в кабинет управляющего радостная и возбужденная.

— В связи с семейным трауром дед попросил мать отложить ее свадьбу на два месяца, — сообщила она приятную для заговорщиков новость.

— Собственно, я на это рассчитывал, — устало улыбнулся собеседник.

— Ты просто профессиональный киллер, — восхищенно произнесла девушка. — Не знай я, что смерть дяди твоих рук дело, ни за что бы не подумала, что это умышленное убийство.

— Если думаешь, что сделала в мой адрес комплимент и он мне понравился, то глубоко заблуждаешься, — урезонил ее Николай Сергеевич. — Встречаться теперь будем как можно реже, только в случае крайней необходимости, — проинструктировал он Татьяну. — А вот дружбы с моим сыном от окружающих не скрывай, постарайся внушить всем, что без ума от парня. — Он щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету и углубился в изучение документов, раскиданных на столе, давая понять девушке, что прием окончен.

— Не очень-то задавайся, — не понравился Самойловой тон хозяина кабинета. — Не забывай, что мне про тебя все известно и плясать под твою дудку не собираюсь.

Николай Сергеевич взглянул на собеседницу спокойно.

— Во-первых, знать и доказать — совершенно разные вещи, во-вторых, я не заставляю плясать тебя под мою дудку, просто-напросто каждый должен добросовестно исполнять взятые на себя обязательства. — После короткой паузы глаза его неожиданно загорелись зловещим огнем, и он добавил: — Запомни, мразь: в случае чего — мне терять нечего.

Слова, вылетающие сквозь стиснутые зубы, и сверлящий взор на девушку подействовали. У нее по спине пробежали мурашки, и страх сковал мышцы ног.

— Мы же заодно, — чуть ли не шепотом пролепетала она.

— Вот и я о том же.

И вновь на лице мужчины блуждала добродушная улыбка.

— Страшный ты человек, — заключила вслух Татьяна. Затем поднялась и нетвердой походкой направилась к выходу.

— Болезнь матери, ее смерть, детдом, тюрьма, затем борьба за собственное счастье, а теперь за счастье сына сделали меня жестоким, непреклонным в некоторых вопросах, — коротко поведал Груздев свою биографию. — Не забывай, кто к кому первым обратился с предложением, — напутствовал он Самойлову, прежде чем та скрылась за дверью.

Теперь Николай Сергеевич не сомневался, что лидерство перешло в его руки окончательно.

Целый месяц Груздев обдумывал следующее преступление, отбрасывая одну задумку за другой. Оригинальная мысль пришла в голову как всегда неожиданно. Они ходили с сыном в цирк, и там ему понравилось выступление гипнотизера. Чтобы проверить его силу воздействия на людей, он еще раз сходил в цирк, но уже один и вызвался добровольно отдаться во власть мага. Когда-то в детстве Николай Сергеевич сталкивался с гипнозом, но тогда он на него не подействовал. В этот же раз маг творил с Груздевым настоящие чудеса.

В перерыве между отделениями Николай Сергеевич разговорился с администратором и выпытал у него расписание цирковой труппы. Теперь ему стало известно, что гастроли в городе, в котором в настоящее время живет сестра Миронова Ивана Николаевича, состоятся в середине сентября и продлятся целый месяц. Ему ничего не оставалось, как ждать рокового срока.