А в Штатах, я уверен, тираж быстро разойдется… Как прекрасно разошлись пластинки Высоцкого— импресарио Виктор Шульман сделал двойной альбом «Нью-йоркский концерт» и заработал очень хорошие деньги. Неплохо заработали люди, которые торговали первыми пластинками Шемякина, «Формулировка» и «Робин Гуд». А теперь мы реализовали проект, который назывался так^- «Владимир Высоцкий в записях Михаила Шемякина»

Михаил Шемякин около пяти лет записывал Высоцкого в своей студии в Париже. Для этого он приобрел профессиональную аппаратуру самого высокого класса. Михаил пригласил гитариста Костю Казанского, с которым Высоцкий записывал пластинки на Западе. Костя записал партию второй гитары, но эта идея не везде сработала. На многих записях звучит только гитара Высоцкого. Кстати, в архиве Шемякина есть фотография, где Высоцкий, Шемякин и Костя Казанский в парижской студии Шемякина, очень интересный документ. Над этим проектом мы работали вместе со звукорежиссером Михаилом Либерманом— известным мастером— около двух лет И сделали этот альбом, а точнее собрание песен Высоцкого из семи пластинок.

Альбом тоже хорошо продается в Америке. Кстати, американцы Высоцкого знают… Когда он умер, в «Нью-Йорк таймс» была большая статья с портретом. Тогда американская пресса писала о Высоцком довольно много. Недавно была большая часовая программа по тринадцатому каналу. Это такой интеллектуальный и очень популярный канал с большим количеством зрителей. В этой программе было интервью с Михаилом Шемякиным.

Американцев поразила история с Билли Джоэлом. Когда он вернулся в Штаты, то во многих интервью рассказал о том, что творилось в залах, когда он посвящал песню памяти Высоцкого. Кто-то еще помнит концерты Высоцкого в США, на всех был полный аншлаг! Кроме того, был концерт в Торонто, и там тоже вышла пластинка. Так что нельзя сказать, что Высоцкого в Америке совершенно не знают, но, конечно, не может быть никакого сравнения с его популярностью в Союзе.

И уже сейчас мы начинаем думать о втором, дополненном и исправленном издании. Шемякин будет счастлив, как издатель, если второе издание будет более полным и точным. И я думаю, что было бы разумно объединить наши усилия. Такого рода издания очень долго— годами готовятся в Союзе, а вместе мы бы могли это сделать гораздо быстрее. Конечно, чтобы выпустить серьезное научное издание, нужна большая работа, тщательная подготовка и квалифицированная редакция. А наш трехтомник можно рассматривать как подготовительный материал для этой работы. Сейчас есть почва для того, чтобы выпустить совместное советско-американское собрание сочинений Владимира Высоцкого. Действительно, почему бы и нет?!»

КГБ СССР

Прошло двадцать лет со дня смерти В.Высоцкого, но его «дело» в Комитете государственной безопасности так и не открыто для исследователей. И никто из бывших (а тем более — действующих) работников КГБ не выступил с воспоминаниями на тему: «Как я «разрабатывал» Высоцкого» или «Как я осуществлял наблюдение за артистом В.Высоцким»…

Владимир Высоцкий привлек внимание КГБ («конторы глубокого бурения») достаточно рано. 20 декабря 1965 года он пишет своему другу Игорю Кохановскому: «Ну, а теперь перейдем к самому главному Помнишь, у меня был такой педагог— Синявский Андрей Донатович? С бородкой, у него еще жена Маша (Мария Васильевна Розанова. — В.П.). Так вот уже четыре месяца, как разговорами о нем живет вся Москва и вся заграница. Это событие номер один. Дело в том, что его арестовал КГБ. За то, якобы, что он печатал за границей всякие произведения: там — за рубежом — вот уже несколько лет печаталась художественная литература под псевдонимом Абрам Терц, и КГБ решил, что это он. Провели лингвистический анализ — и вот уже три месяца идет следствие.

Кстати, маленькая подробность. При обыске у него забрали все пленки с моими песнями и еще кое с чем похлеще — с рассказами и так далее. Пока никаких репрессий не последовало, и слежки за собой не замечаю, хотя и надежды не теряю. Вот так, но — ничего, сейчас другие времена, другие методы, мы никого не боимся, и вообще, как сказал Хрущев, у нас нет политзаключенных…»

О содержании рассказов вспоминает Мария Васильевна Розанова: «Был у Высоцкого рассказ, который мы называли «Рассказом о двух крокодилах». На самом деле было не два, а три крокодила — один утонул, второй стал секретарем райкома, третий остался крокодилом… Совершенно дурацкая история: там еще была медведица, которая оказалась Надеждой Константиновной Крупской! (В КГБ этот рассказ сочли антисоветским и стерли, точнее, попытались стереть. Но техника и в КГБ иногда барахлила, рассказ остался, а пленка хранится в Париже в семье Синявских.) Высоцкий потом рассказывал мне, что его вызывали на Лубянку, грозили, что, если он «не заткнется», ему придется плохо. Ему было тяжело, очень тяжело в то время. Но держался он удивительно достойно».

Вероятно, с этого времени (хотя вполне возможно, что и раньше) негласный, а иногда и гласный надзор за Высоцким осуществлялся постоянно. Несколько примеров…

1970 год. Гастроли Высоцкого в маленьком шахтерском городке Зыряновске (Казахстан). И сразу же после концертов поступил запрос из соответствующего комитета: дайте характеристику-отзыв на выступления. Несколько оробевшая и чрезвычайно недоумевающая В. Свердлова, заведующая отделом культуры города, — на других артистов отзывов не требовали — дала самую благожелательную оценку.

По свидетельству Леонида Мончинского, по «наводке КГБ» даже планировалось задержание Высоцкого, когда он возвращался из Сибири. В. В. выступал тогда перед старателями золотодобывающей артели В. И. Туманова. Кагэбэшники подозревали, что Высоцкий везет золотой песок — разумеется, нелегальный. В последний момент «операцию» почему-то отменили.

Марина Влади рассказывает о попытке ареста В. В. работниками КГБ в Прибалтике (в деле об изнасиловании фоторобот дал изображение, похожее на В. В.). Хотя вполне вероятно, что этим занимался уголовный розыск: «Что касается твоих концертов во всех этих странах, — здесь ты будешь повторять в свое оправдание короткую, но многозначительную фразу: «Наверху знали». (Марина Влади. «Владимир, или Прерванный полет».)

В. Гольдман — один из администраторов Высоцкого — вспоминает о таком случае: «В Ставрополе мы работали в цирке. Перед концертом подошли товарищи из органов и сказали, что будут «гости»:

— Владимир Семенович, надо, чтобы репертуар соответствовал.

Володя ответил:

— Я буду петь то, что я пою».

Обратите внимание на твердый ответ Высоцкого представителям всемогущественного КГБ. Это уже 1978 год, у Высоцкого совершенно другой статус, на такие вещи он может не обращать внимания.

А вот после его знакомства с Мариной Влади, а особенно после заключения брака с ней (1970 год), КГБ, уже не скрывая своего отношения, вмешивается в личные дела, срывает творческие планы…

1969 год. Утверждение актеров на роли в фильме Г. Полоки «Один из нас» — история сложная и достаточно запутанная, но нас интересует только «рука» КГБ. В. Золотухин записывает в дневнике 4 октября 1969 года, передавая, вероятно, слова Г. Полоки: «Полковник Кравцов (консультант фильма? — В. П.) встречался с высоким лицом из КГБ— Бобковым (Филипп Бобков— генерал, начальник Пятого «антидиссидентского» управления КГБ СССР). Тот пообещал оторвать башку Баскакову и Романову (тогда руководителям Госкино СССР. — В. П.), если те утвердят Высоцкого… и «дело не в его песнях… а в его поведении».

Еще монолог Г. Полоки на эту же тему в дневнике Золотухина (6 октября 1969 года): «Там… все ЗНАЮТ… «Советского разведчика, чекиста будет играть алкоголик, человек, скомпрометировавший себя аморальным поведением, бросивший двух детей?!.. На него несколько дел с соответствующими материалами, которые в любой момент могут быть пущены в ход». Разумеется, Высоцкого на роль Героя Советского Союза (чекиста) Бирюкова не утвердили.