— Солитер… какое красивое имя… И подходит ей. Лошадь редкостная. В самом деле: самородок.

— А ты знаешь… я иногда думаю, что это имя больше подходит тебе, чем ей.

— Мне? Почему?

— По многим причинам, — шепнул ей на ухо Джордан. — Ты тоже редкая и необычная женщина. Одиночка. Но мы чувствуем потребность друг в друге. И все же… У меня такое чувство, что какая-то часть твоей души скрыта от меня.

Слоун не знала, что ответить: возразить? согласиться?

— Иногда мне кажется, — продолжал Джордан, — что я тебя совсем не знаю. То ты страстная и темпераментная, — как сегодня утром, например. И я сразу вспоминаю Довилль. Ты так заразительно смеешься, отпускаешь колкости, шуточки, словно наш медовый месяц длится без конца. А через несколько минут вдруг становишься скучной, злой, не хочешь никого видеть — только бы скрыться поскорей в своей комнате.

Слоун не смотрела на Джордана.

— Мы ведь не единственные родители, потерявшие ребенка, Слоун. Много супружеских пар прошли через это испытание. Но смогли преодолеть его.

— У них, может быть, другое…

— Другое только потому, что ты привыкла прятать плохое в глубине души, — возразил Джордан. — Сколько в тебе еще скрыто, Слоун.

— Я тебе рассказала фактически все, — Слоун обдумывала каждое свое слово. — Я понимаю, что напрасно рассказала тебе о Чикаго. Я знала, что ты никогда не сможешь этого забыть, — и не дашь забыть мне.

— Да не о твоем прошлом речь! — в сердцах вскричал Джордан. — Та история — как мостик над пропастью. Для меня она значит одно: ты таилась потому, что не доверяла мне. В последний год мы все дальше и дальше отходим друг от друга, и я ничего не могу сделать.

Слоун была в замешательстве. Она повернулась, хотела уйти из конюшни. Джордан притянул ее к себе и, мягко удерживая ее лицо в своих ладонях, отчетливо произнес:

— Знаешь ли ты, что еще означает слово «солитер»? Это игра для одного, Слоун. Но я не хочу, чтобы наша жизнь была суммой двух одиночеств. Иначе — к черту такую жизнь!

— У вас со Слоун какие-то проблемы? — поинтересовался Тревис. Сегодня Тревис помогал Джордану выносить из конюшни навоз. Для Джордана это был испытанный способ успокоиться, и он, в самом деле, постепенно приходил в себя. Несмотря на работу, грязную и изнурительную.

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне показалось, мама выглядела не так, как обычно по утрам.

— Как «не так»?

— Странная она, да и ты тоже — потерянные оба. И что с ней происходит в последнее врамя?

— Ты разве забыл, что недавно произошло у твоей мамы?

— Но уже прошел почти год.

— Знаешь, есть потери, которые очень тяжело пережить! — Джордан решил объяснить мальчику то, в чем сам пока не разбирался.

— Но у нее может появиться другой малыш?..

— Думаю, что может.

— Почему же она не хочет завести его?

Джордан прервал работу и, воткнув лопату в землю, выпрямился.

— Тебе это нелегко понять, дружок. Знаешь, когда у родителей много детей, им дороги все, но каждого они любят по-своему. Детей нельзя поменять или перепутать, как пару башмаков. Когда теряешь ребенка, его не заменишь другим.

Тревис задумался.

— Значит, когда вы со Слоун захотели ребенка, он не занял бы мое место?

Джордан засмеялся:

— Конечно, нет, парень! Никто никогда не заменит тебя в сердце матери.

— Она очень любит меня, — тихо сказал Тревис.

— Но есть одна вещь, которая может сделать твою маму чуточку счастливее. И зависит это только от тебя, — загадочно произнес Джордан.

— Что? — уставился на него Тревис.

— Чтобы ты почаще называл ее мамой…

Она одна в своей комнате… Дрожащими руками Слоун выдвинула ящичек с лекарствами, приподняв дно, нащупала заветный пузырек. Вытряхнула в ладонь капсулу амфитамина, пошла в ванную за водой. Помолилась про себя, чтобы лекарство подействовало как можно скорее. «Господи, неужели это никогда не кончится?» — подумала в отчаянии.

— Я хорошо работала в последние дни, — сообщила Слоун по телефону Кейт. — За неполную неделю написала семьдесят пять страниц, представляешь?

— Значит, будем надеяться, что скоро ты кончишь книгу.

— Посмотрим, как долго меня не покинет вдохновение, — отшутилась Слоун, подумав, что на самом деле все зависит от того, насколько хватит ей таблеток.

— Ну, я буду сжимать кулачки, — засмеялась Кейт.

Слоун медленно положила трубку. В последний свой приезд в Нью-Йорк она ходила на прием к доктору Леонарду — он прописал ей новые, более сильные таблетки. Благодаря им Слоун и чувствовала себя в форме.

Джордан знал, что следует сделать прежде всего, — найти лекарство.

Он вошел в спальню и осторожно закрыл за собой дверь. Найти эту гадость и выкинуть вон! Где же они? Хотя Джордан догадывался, что Слоун тщательно прячет таблетки, свои поиски он начал с медицинской аптечки в ванной комнате, шкафа в комнате и ночного столика. На видных местах — ничего, один пустой пузырек из-под аспирина. Тогда он проверил шляпные коробки — тоже ничего. Обследовал чемоданы и большие коробки с одеждой, но и тут — пусто.

Но в небольшом выдвижном ящичке среди лекарств, которые хранились в специальном тайничке, Джордан, высыпав все его содержимое на кровать, увидел амфитамин и барбитурат.

— Что ты здесь делаешь? — вдруг раздалось за его спиной.

Слоун стояла в дверях с перекошенным лицом.

— Что ты здесь делаешь?! — повторила она.

— Пытаюсь, правда, без особой надежды на успех, спасти тебя. И заодно — нашу семью. — Джордан протянул ей лекарства. — Скажи, Слоун, ты давно принимаешь это?

— Это тебя совершенно не касается! — Слоун попыталась выхватить у него из рук пузырьки, но Джордан быстро отвел руку за спину.

— Ты не должна больше к ним прикасаться!

— У тебя нет никакого права…

— К черту права! — закричал Джордан. — Ты моя жена и гробишь себя этим дерьмом у меня на глазах! Еще про какие-то права лепечешь!

«Отдай, отдай же!» — Слоун бросилась к мужу. Но Джордан увернулся, и она проскочила мимо. Потеряв равновесие, упала поперек кровати, перевернувшись лицом вверх. Слоун решила применить другую тактику.

— Джордан, ты не понял меня, — мягко сказала она.

Джордан смотрел на нее холодно и недоверчиво.

— Да, признаюсь, не понял.

— Мне действительно нужны сейчас таблетки.

— Ну-ну…

— Я не могу без них жить, я держусь только благодаря им.

— Давай, давай, я подожду, посмотрю… — неприязненно заметил Джордан, — чего ты еще наплетешь Тревису и мне.

Слоун опустила глаза.

— Ты помнишь, как мне было трудно после… нашего ребенка?..

Джордан понимающе кивнул.

— Мне тогда казалось, что я и тебя скоро потеряю… Я ведь знаю, как ты хочешь детей, много детей, а у меня больше детей никогда не будет…

— Никто тебе этого не говорил, положим…

— Джордан, я не в состоянии пройти через такое еще раз. Я не выдержу, если снова потеряю его.

— Но с чего ты взяла?.. Вот ведь Тревис.

Слоун зло огрызнулась:

— Тревис родился двенадцать лет назад, ты не забыл? А сейчас мне тридцать семь, у меня давление…

— И привычка к наркотическим снадобьям.

— Да, и это тоже, — вызывающе согласилась Слоун. — Я не могу без них жить… я не могу заснуть… По ночам меня мучают кошмары…

— И сейчас?

— Не могу остановиться!

— Слоун, ты можешь.

В ответ она лишь покачала головой:

— Нет, Джордан, в самом деле не могу.

Он посмотрел в лицо Слоун, — увы, она говорила искренне.

— Но должна суметь, Слоун, потому что я их тебе не верну!

Пить таблетки Слоун не прекратила. Удостоверившись, что мужа нет дома, она полезла в свой самый дальний тайник — на месте батареек в магнитофоне.

Слава Богу, Джордан его не обнаружил. А если догадается, что ж, придется часть спрятать еще похитрее.