Сначала они переправили ребят в Австрию. На маленьком «мерседесе» они отвезли их на чешско-австрийскую границу, поселили в расположенной неподалеку гостинице, дождались наступления темноты, переоделись в полицейских и в десять вечера привезли их (под видом арестованных австрийских перебежчиков) на погранзаставу. Начальнику заставы было сказано, что их надо вернуть в Австрию, и тот послушно это сделал, а по ту сторону границы их уже ждали австрийские активисты «Брэха». Те отвезли Йоси с товарищами в Вену и вечером того же дня аналогичным способом переправили в Венгрию, в Будапешт, а из Венгрии — с помощью все того же трюка — они наконец-то попали в Румынию.

Во время всех этих переходов им приходилось много ходить пешком. Между тем обувь у них была поношенная, и, когда они были в Будапеште, кто-то из ребят сказал, что знает отличного местного сапожника, который может сшить им сапоги. И действительно, всего за двадцать четыре часа тот сшил им прекрасные сапоги из великолепной кожи. Однако когда они прошли в этих сапогах восемь километров, то в кровь стерли себе ноги, и им пришлось их снять. Так, босиком, с сапогами на плечах, они венгерско-румынскую границу и перешли.

Оказавшись на территории Румынии, они сели в поезд и поехали в Бухарест, где их поджидал Шайке Дан, но, начав готовиться к операции, они почти сразу же столкнулись с серьезной проблемой. Оказалось, что, как и ранее, в случае с «Президентом Уорфилдом», нигде невозможно приобрести топливо. Для таких больших кораблей, как «Пан-Йорк» и «Пан-Крессент», топлива нужно было очень много — по восемьдесят тонн в день, — но куда бы Шайке (объехавший в поисках горючего чуть ли не всю страну) ни приходил, англичане, чья разведка полностью контролировала компанию «Шелл», сразу же перекрывали ему кислород.

Спасение пришло, откуда его никто не ждал, однако помог ребятам вовсе не Бог евреев (на которого многие из тех, кого Йоси возил в Палестину, злились за то, что Он покинул их во время Холокоста и позволил полутора миллионам еврейских детей сгореть в крематориях), а скорее «боги язычников» — Сталин и Тито.

Дело в том, что как раз в тот самый момент, когда «Пан-Йорк» и «Пан-Крессент» стояли в Констанце, а Шайке Дан занимался лихорадочными поисками топлива, по Румынии шел советский железнодорожный состав с нефтью, направлявшийся в Белград. Однако премьер-министр Югославии Тито неожиданно решил восстать против Сталина, и тот в отместку запретил поезду — который уже практически дошел до югославской границы — въезжать в Югославию. Вот этот-то застрявший возле границы поезд вместе со всем его содержимым и купил Шайке.

Это была безусловная удача (кстати, в истории с перевозками репатриантов в Палестину, организованными агентством «Алия-Бет», удача вообще играла очень важную роль), но как только решилась проблема с топливом, сразу же возникло две новых, причем еще более серьезных.

Во-первых, поддавшись давлению англичан, румыны вдруг заявили, что не разрешают производить в Констанце посадку пассажиров, и потребовали, чтобы она была произведена в Болгарии, а это сильно усложняло Йоси и его товарищам выполнение задания. А во-вторых, Британский мандат в Палестине должен был вот-вот закончиться, и комиссия ЮНСКОП представила в ООН отчет, в котором рекомендовала разделить Палестину на два государства — арабское и еврейское. Таким образом, время для доставки в Палестину пятнадцати тысяч двухсот тридцати шести евреев оказалось не слишком удачным. Их приезд мог помешать утверждению в ООН плана о разделении Палестины.

Шауль Авигур и его люди, которые готовили эту операцию уже несколько месяцев и разработали ее до мельчайших подробностей, изо всех сил сражались за то, чтобы руководители ишува все-таки разрешили кораблям отплыть, и пытались объяснить им, что, если пятнадцать тысяч двести тридцать шесть измученных людей, с нетерпением ожидающих посадки на вокзалах и сборных пунктах, узнают об отмене операции, это станет для них настоящей трагедией. Однако лидеры ишува колебались.

Тем временем англичане (которые, кстати, думали, что речь идет всего лишь о шести тысячах человек) продолжали свою политику давления. Например, когда американцы объявили, что готовы поддержать решение ООН о создании в Палестине арабского и еврейского государств, англичане потребовали, чтобы они согласились на это только в том случае, если будут отменены рейсы «Пан-Йорка» и «Пан-Крессента».

Несмотря на то что Британская империя уже начала съеживаться, а Британский мандат на управление Палестиной должен был вот-вот истечь, англичане по-прежнему продолжали оставаться на стороне арабов. На 15 мая 1948 года было запланировано вторжение в Палестину нескольких арабских стран, которые надеялись победить за счет фактора внезапности и которых Англия щедро снабжала оружием (хотя в разработке вторжения как такового непосредственного участия, по-видимому, не принимала), и англичане боялись, что шесть тысяч евреев, среди которых наверняка будут и молодые, вольются в еврейскую армию, усилят ее и затруднят тем самым арабам победу.

Авигур отправился в Палестину на встречу с Бен-Гурионом, который все еще продолжал колебаться, и, надо сказать, колебался он отнюдь не случайно. Во-первых, ему надо было принять во внимание сразу несколько факторов — человеческий, политический и государственный. А во-вторых, он опасался, что своим решением может расколоть ишув. Он понимал, что скоро начнется война, и сплоченность рядов была на тот момент жизненной необходимостью.

Перед тем как Авигур отправился в Палестину, Шайке Дан рассказал ему, что, когда обсуждался вопрос о доставке десяти тысяч репатриантов из Болгарии, Бен-Гурион спросил: «Ну и где же мы возьмем для них столько обуви?» — на что Шайке ответил: «Были бы ноги, а обувь найдется», — и в разговоре с Бен-Гурионом Авигур ему об этом напомнил.

— Я собираюсь привезти сюда еще несколько тысяч пар ног, — сказал он, — и откладывать эту операцию больше невозможно. Считаю, что, если сюда прибудет большое количество репатриантов, среди которых много молодых, это может напугать арабов и, возможно, даже предотвратит войну.

Таким образом, пытаясь убедить Бен-Гуриона, Авигур, сам того не осознавая, фактически повторил то, что говорили англичане.

В конце концов, было решено, что Авигур и Дан полетят в Нью-Йорк и попробуют уговорить Моше Шарета[99]. Дело в том, что в это время Шарет проводил консультации с американским руководством и, опасаясь, что из-за этой все более запутывавшейся истории американцы откажутся поддержать в ООН решение о создании в Палестине двух государств, категорически выступал против отправки кораблей. И в Палестине, и в Нью-Йорке на эту тему шли ожесточенные дискуссии. «Вопрос, — цинично говорили Шарет и его сторонники, — стоит так: два корабля с репатриантами или еврейское государство». Однако в пылу этого спора оказалась забыта одна простая истина, а именно, что главная цель сионизма — это спасение евреев и что сионизм, собственно, для того и существует, чтобы помогать евреям, которым некуда идти, обрести кров над головой — пусть даже ценой ухудшения отношений с англичанами.

Еще до своего отъезда в Нью-Йорк Авигур предложил руководству ишува сказать американцам, что решение отправить корабли было принято еще до заседания ООН и поэтому вполне законно, но как раз в этот момент англичане подбросили американцам дезинформацию, согласно которой вся эта операция была происками Советского Союза и в Палестину на этих кораблях прибудут несколько сот коммунистических агентов. Это подействовало. Министр иностранных дел США Джордж Маршалл пришел в бешенство. Он подверг позицию президента Трумэна по этому вопросу резкой критике и заявил, что, если корабли выйдут в море, США ни за что не проголосует в ООН за создание еврейского государства. Подобное заявление сильно напугало некоторых руководителей ишува, включая Бен-Гуриона, и даже у самого Авигура после этого появились некоторые сомнения. С одной стороны, он по-прежнему хотел, чтобы корабли отправились в путь, но с другой стороны, он знал, что между США и СССР начинается «холодная война», и понимал, что для американцев восстановление разрушенной после войны Германии было гораздо более важной стратегической задачей, чем спасение еврейского народа.