Чтобы хоть как-то подбодрить людей, он попросил женский оркестр мандолин, созданный за несколько дней до этого, что-нибудь сыграть, и женщины — а многих из них тошнило от сильной качки — послушно выползли на палубу и заиграли.

Дул сильный ветер. Одна из женщин потеряла сознание и упала. От очередного порыва ветра рухнула лебедка. Два матроса попытались ее поднять, но у них ничего не получилось. Мальчика, бегавшего по палубе, ударило канатом.

Как щепка, увлекаемая сильным течением, «Анна» неуклонно приближалась к скалам, которые все больше увеличивались в размерах, и становилось ясно, что конец уже близок. Перед лицом стихии люди на корабле были бессильны. Им предстояло погибнуть возле овеянных легендами греческих островов и вблизи Спарты — о ее вождях, их войне с афинянами и прочих славных сражениях Йоси узнал, когда в первый раз оказался в Греции.

И тут, как в какой-нибудь старинной сказке, случилось чудо. На рассвете направление ветра, гнавшего «Анну» к берегу Пелопоннеса, вдруг резко изменилось и корабль, который вот-вот должен был разбиться о скалы, мягко развернуло и понесло в открытое море. Когда же солнце приблизилось к зениту, ветер ослабел, качка прекратилась и судном снова можно было управлять. В результате «Анна» благополучно миновала Пелопоннес и поплыла дальше на восток, а обрадованные пассажиры, которые во время бури в страхе сидели в трюме, откуда им было приказано не высовываться, с шумом высыпали на палубу, и на корабле возобновилась обычная жизнь: снова заиграл оркестр, люди пили воду и мирно беседовали, а возле туалетов выстроились длинные очереди.

Как только Йоси вышел на палубу, его сразу же окружила стайка детей, которые выросли в Освенциме и других лагерях. Он видел, что им очень хочется сойтись с ним поближе и они осторожно пытаются его «прощупать», «испытать на прочность». Пережитый во время бури страх пробудил у них тяжелые воспоминания, которые они отчаянно пытались забыть и загнать вглубь, и теперь им хотелось поделиться этими воспоминаниями со своим приехавшим из далекой Палестины командиром. Они знали, что он не такой, как они, он не был для них полностью «своим», но каким-то образом ему все же удалось завоевать их симпатию, и внутреннее чувство подсказывало этим научившимся выживать в нечеловеческих условиях сиротам с обугленными судьбами, что ему можно доверять. Им было важно, чтобы хоть один человек на свете, который не побывал там, где выпало побывать им, понял, что они чувствуют.

Сквозь облака пробивались редкие лучи солнечного света. Один из мальчиков сел на парапет и рассказал, что, когда немцы уничтожали их гетто, детей, которых он знал по школе, убили электрическим током. Другой мальчик сбивчиво поведал о том, как на его глазах директору школы, проходившей мимо женщине и целому классу учеников разбили головы о тротуар; как девочка по имени Ханка кричала: «Мне семь лет! Не убивайте меня!»; и как немец, засмеявшись, заставил ее поцеловать труп мертвой матери, а потом задушил. Третий же мальчик рассказал, что в местечке Серник, возле Минска, немцы натравили на них ротвейлеров, специально натренированных, чтобы убивать людей; что гестаповцы развлекались, бросая детей в колодцы, а мальчишки из гитлерюгенда поставили Ицхака, Мишку и еще нескольких детей возле стены и стали стрелять по ним как по мишеням.

Из громкоговорителя послышался концерт для скрипки Бетховена. Палуба была запружена людьми, стоявшими в очередях за водой, хлебом и в туалет. Йоси попрощался с детьми и пошел на заседание корабельного комитета. На заседании решили выпускать ежедневную газету на четырех языках — идише, иврите, румынском и венгерском. В редколлегию вошли находившиеся на корабле журналисты, писатели и поэты. Предполагалось публиковать новости, которые будет поставлять в редакцию судовой радист, а если новостей не хватит, сотрудники газеты станут их придумывать. Шмуэль Кац, впоследствии карикатурист израильской газеты «Аль-Амишмар» («На страже»), рисовал для газеты картинки с юмористическими подписями. Например: «Сегодня раздают пирожные». Или: «С сегодняшнего дня больше никто не работает. Даже и не просите».

Кроме того, была сформирована комиссия по культуре, создана детская секция и организованы разнообразные кружки — поэзии, иудаизма, истории Израиля, сионизма, социализма, истории, философии и любителей искусства. Со временем их стало еще больше: возникли кружки по изучению ленинизма, феминизма, русской литературы, Диккенса, Шекспира и Шопенгауэра.

Члены разных партий устраивали шумные диспуты, и Йоси забавляло, что каждый из них считал правым только себя, а всех остальных — заблуждающимися. Особенно острыми и горячими были идеологические битвы относительно судеб Палестины, в которой никто из них никогда не был, но спорили также и о многом другом: о будущем еврейского народа, о поражении Наполеона в России, о роли личности в истории, как ее понимал Плеханов, о «перевернутой пирамиде» Борохова[67], об основателе «Микве-Исраэль» Карле Неттере[68], об учении Троцкого и об Элиэзере Бен-Иегуде, возродившем к жизни язык иврит. Несмотря на бушевавшее за бортом море и ужасную тесноту, эти диспуты привлекали большое количество людей. Они давали им возможность хоть чем-то себя занять и позволяли на время погрузиться в совершенно иной мир.

Вскоре должен был состояться конгресс сионистов, и пассажиры решили выбрать на него своего представителя. При изготовлении бюллетеней использовали печати, с помощью которых один из пассажиров «Анны» когда-то подделывал документы. На палубе установили сорок избирательных урн. В день выборов дул ледяной порывистый ветер, однако людей не смущала ужасная погода, и на их лицах была написана радость. Они подолгу стояли возле урн, раздумывая, за кого проголосовать, а агитаторы тем временем пытались перекричать друг друга, уговаривая избирателей бросить бюллетень за того или иного кандидата.

Греческие моряки, работавшие на «Анне», уже давно предупредили Йоси и Биньямина, что до Палестины вместе с ними не поплывут, и было решено, что за ними пришлют принадлежавшее агентству «Алия-Бет» рыболовецкое судно, которое доставит их обратно в Пирей. Однако, как неожиданно выяснилось, вместе с моряками в Пирей предстояло отправиться и Биньямину: во-первых, руководство поручило ему начать подготовку к отплытию нового корабля, во-вторых, именно его пассажиры судна избрали своим представителем на конгресс сионистов, а в-третьих, англичане только что назначили за его голову крупную награду, а потому в Палестине его могли арестовать.

Биньямин предложил произвести пересадку возле каменистого и безлюдного острова Камилла-Ниси, в центре которого возвышалась гора, поскольку с этим островом он уже был немного знаком. В 1946 году он прибыл туда на пароходе «Генриетта Сольд», которым командовал Самек. Греческие матросы рассказали ему тогда, что несколькими годами ранее, в 1940-м, возле этого острова потерпело крушение вышедшее из Братиславы маленькое судно под названием «Панчо», приобретенное на деньги пассажиров. Их было пятьсот девять человек. Англичане не позволили кораблю проследовать в Палестину, и он разбился о скалы. Капитан и экипаж сбежали, а людям пришлось высадиться на острове. У них не было ни воды, ни пищи, ни крова над головой. Их заметил пролетавший мимо итальянский летчик и вызвал военный корабль. Корабль отвез их на Родос, где предполагалось передать их в руки немцев, но немцы почему-то ими не заинтересовались, и в конечном счете их доставили в Италию. Там они и пробыли до самого конца войны, после чего репатриировались в Палестину.

Командиром корабля теперь стал Йоси. Он созвал заседание корабельного комитета, сообщил его членам, что греческий экипаж их покидает, и рассказал о тех проблемах, с которыми им предстоит столкнуться. Члены комитета пообещали оказывать ему всяческое содействие.