Изменить стиль страницы

Возвращаясь домой, на корабле он знакомится с лордом Мюрреем, новым губернатором. А сразу же по прибытии влюбляется в Сару де Мальмеди, на которой должен жениться ее кузен Анри, сын Мальмеди, того самого, что продолжает обижать отца Жоржа. Черные рабы на плантации встречают его с радостью, они уже приучены к хорошему обращению Пьером Мюнье, «возможно, единственным из мулатов во всей колонии, который, будучи скромным с белыми, не проявляет жестокости к черным». Жорж еще больше улучшает условия их существования, дав им «первую хартию», то есть полусвободный режим.

Бегут двое рабов Мальмеди — Назим и Лайза. Но Лайза бросается в воду — спасать неосторожную купальщицу Сару в тот самый момент, когда ее преследует огромная акула. Хоть она и чувствует себя в воде, как рыба, акула все же плавает лучше, к счастью, там же оказывается и Жорж с охотничьим ружьем. В результате оба раба пойманы. Каждый должен получить в наказание по пятьсот ударов кнутом. Напрасно вступается за них Сара. Тогда Жорж предлагает выкупить обоих. По просьбе Анри, который хочет понравиться своей хорошенькой кузине, Мальмеди отдает их за бесценок, и Жорж тотчас же дает им свободу.

Поскольку работорговля запрещена англичанами с 1807 года, судно, занимающееся перевозкой рабов, прибывает тайно. Его капитан — не кто иной, как Жак Мюнье. «В первый момент в сердце Жоржа, благодаря остаткам европейского воспитания, возникает сожаление, что его брат торгует человеческой плотью; но это первое чувство быстро рассеивается». В результате множества перипетий Сара признается в любви к Жоржу. Тот приходит просить ее руки вместе со своим новым другом — английским губернатором, который не слишком верит в пользу своего поступка. Мальмеди взрывается возмущением. Жорж вызывает на дуэль Анри, который поднимает на него свою трость. Креол отказывается биться с мулатом.

«— Я вас предупреждал, сударь, — сказал лорд Вильям, когда они вышли.

— Вы ни о чем не могли меня предупреждать, чего бы я не знал заранее, милорд, — ответил Жорж, — но я вернулся сюда, чтобы свершилась судьба моя. И я пойду до конца. Мне надо преодолеть предрассудки. И я или погибну, или убью сам».

Во время скачек Жорж наносит Анри удар хлыстом в надежде, что тот согласится на дуэль. Он возвращается домой. Появляется Лайза, которая заявляет, что, в отличие от чистых африканцев, «в ее жилах смешана кровь арабов и зангебарцев», то есть «она рождена не для рабства. Жорж улыбается этой негритянской гордыне, не отдавая себе отчета, что гордыня эта — младшая сестра его собственной». Лайза предлагает ему возглавить неминуемое восстание чернокожих рабов. Жорж колеблется. Его брат Жак сообщает, что дуэли с Анри не будет, но что, вместо этого, он получит двадцать пять ударов кнутом. Жорж возмущен:

«— Жалкие люди! Но ведь это наказание для негров!

— Ну а мы-то кто, мулаты? Белые негры, не более того».

В результате Жорж соглашается возглавить восстание. Оно терпит поражение. Негры не в силах противостоять бочкам рома, которые, по распоряжению губернатора, выставлены на улицах, они напиваются пьяными, и хлыстом их возвращают на плантации. Только мулаты — Жорж, Лайза и горстка других сражаются достойно. К ним присоединяются в лесах хорошие негры Пьера Мюнье. Но в конце концов белые колонизаторы и их собаки затравливают восставших, Лайзу убивают, когда она пытается спасти Жоржа.

Жоржа судят. То, что он говорит, он говорит «не ради защиты, это история всей жизни его: он не скрывает, что вернулся на Иль-де-Франс с намерением всеми возможными средствами преодолеть предрассудок, тяготеющий над цветными». Его осуждают на смерть. Жак со своими моряками в последнюю минуту спасает его и сажает вместе с отцом и Сарой на свое невольничье судно. Губернатор преследует корабль, но его судно дает течь. Жорж отдает им последние почести. Он будет счастливо жить с Сарой и без разрешения проблемы расовой дискриминации.

После этой книги Александр, кроме своей, способен воспринимать и другие виды эмансипации личности, включая эмансипацию «низших». Прошло пять лет. II Республика провозглашает свободу рабам в колониях. Алексис, тот молодой негр, которого Мари Дорваль так мило подарила Александру в корзине под охапкой цветов, оценивает декрет совершенно объективно:

«— Господин знает, что слуг больше нет, — сказал Алексис.

— Нет, я этого не знал.

— Ну так узнайте, сударь!»[31]

Алексис хочет поступить на флот. Александр рекомендует его какой-то шишке в министерстве. Ввиду блестящих рекомендаций шишка оставляет его себе в качестве слуги без какого-либо другого вознаграждения, кроме битья. Тогда Алексис самостоятельно нанимается в жандармы. Он послан на Корсику, там скучает и пишет Александру письмо с просьбой взять его обратно, даже без денег. Бывший хозяин просит за него у своего старого друга Шарра, тогда военного министра. Алексиса освобождают, и он возвращается к Александру за пищу и жилье, принципиально. После государственного переворота, совершенного Наполеоном Малым, оба отправляются в Бельгию. Там Алексис занимается «сравнительным языкознанием в области французского, бельгийского и креольского языков. <…> Он уходит в восемь утра, в одиннадцать возвращается завтракать, снова уходит в полдень, в шесть возвращается, в семь уходит и возвращается снова лишь в полночь, чтобы лечь спать». Александр решает от него отделаться, заплатив ему все полагающееся ему жалованье, которое он откладывал без ведома Алексиса. Тот снова нанимается в армию. Через два года он сообщает Александру, что назначен военным судьей, весьма уважаемая должность, приравниваемая к чину унтер-офицера, но используют его, чтобы подавать еду и напитки «товарищам» по оружию. В армии в принципе не существует ни рабов, ни слуг, только старшие и младшие по службе. Александр воспринял урок, он посылает Алексису то, с помощью чего можно отпраздновать назначение. Как бы то ни было осуществившаяся эмансипация всегда требует некоего минимума средств.

РАСЦВЕТ ТАЛАНТА

(1843–1851)

Академик и депутат Ламартин спокойно работает над своей «Историей жирондистов». К счастью, политическое поражение после революции 1848 года привело его вновь к литературе. Академик и в скором времени пэр Франции Гюго сыт и дремлет. Он организовал коммерческое общество по эксплуатации полного собрания своих сочинений, то есть он совершенно не намерен сочинять ничего нового. Того же возраста, что и Александр, он в период между сорока и пятьюдесятью годами практически не напишет ничего, кроме писем с описаниями, собранных в сборник «Рейн», откуда потом пойдут «Бургравы». Пьеса эта с грохотом провалится 7 марта 1843 г., и театральный романтизм от этого уже не оправится. Кроме того, в проектах у Гюго большая книга о людских страданиях, писать которую он не торопится, опасаясь реакции на нее чувствительного короля-груши, от которого зависело назначение пэров Франции. Даже гибель его дочери Леопольдины в результате несчастного случая в Виллекье 4 сентября того же года не нарушит его оцепенения, хотя он и напишет по этому случаю прекрасные стихи. И если бы он умер до 1852 года, то есть до создания своих бесспорных шедевров, каково было бы его место в истории литературы? Конечно, рядом с Ламартином и Мюссе, что немало, но не может сравниться с его нынешним статусом разностороннего гения. И снова Александр опережает его в скорости, на этот раз на девять лет.

Не успев закончить «Жоржа», Александр пишет новые романы один за другим. Сначала «Замок Эпштейн», полуфантастическая история для «Revue de Paris» во главе с его высоконравственным доктором Вероном, автором знаменитой формулы фельетона: «Продолжение в следующем номере». Из одной своей поездки в Париж Александр привозит рукопись Поля Мёриса, рассказывающую о приключениях Бенвенуто Челлини при дворе Франциска I. Он переделывает ее на свой лад, и получается отличный роман «Асканио», по крайней мере, один из эпизодов которого заслуживает внимания. Асканио, любимый ученик Челлини, заключен в тюрьму Шатле. Там же находится и его друг Жак Обри в одной камере с умирающим политзаключенным, оставляющим в наследство Обри кинжал и вырытый им с помощью этого кинжала подкоп под кроватью. Обри продолжает рыть дальше и оказывается в камере Асканио. В «Графе Монте-Кристо» мы обнаружим вскоре тот же принцип сообщающихся камер.

вернуться

31

Histoire de mes betes, edition Le Vasseur citee, volume 20, p. 20.