Справедливости ради надо отметить, что подобные странности присущи не только этой академии. Например, в Москве среди множества различных учебных заведений подобного рода есть такая колыбель военной науки, как Академия РВСН им. Петра Великого, которая раньше была Артиллерийской академией им. Ф. Э. Дзержинского (о том, что Ф. Э. Дзержинский был известным во всём мире артиллеристом, сейчас знает любой детсадовец, исправно посещающий группу продлённого дня), а потом стала просто Академией им. Ф. Э. Дзержинского. И это название внушало врожденный трепет гражданам страны, которая ещё помнила, что Феликс Эдмундович, когда уставал от ежедневной пальбы из пушек по врагам революции, любил иногда отдохнуть и попредседательствовать во Всероссийской чрезвычайной комиссии (в простонародии — ЧК). А во время председательствования, чтобы слегка расслабиться и отдохнуть от пушек, любил славный сын польского народа иногда устроить какой-нибудь творческий вечер. Ну, например, творческий дискуссионный вечер под названием «Красный террор в Измайлово». Устроить и во время проведения вечера расстрелять из нагана во время вспыхнувшей дискуссии десяток-другой врагов революции, укрывшихся в Измайловском парке. Строгий был дядька, но — справедливый. Никогда никого зря не убивал он. И все убиенные об этом знали и потому, отбывая в мир иной, никогда на него не обижались. Свято верили эти убиенные, что ежели вдруг Феликс начал палить в них из револьвера, значит неспроста это. Значит, уж слишком нашкодничали они пред лицом мировой революции и социалистическому перевоспитанию больше не подлежат. Да-а, с ним, как говорится не забалуешь. Недаром его при жизни звали «железный Феликс». Это когда он умер все присутствовавшие на похоронах поняли, что это не так. А при жизни, извините… Ради наведения справедливости внутри своего ведомства, он даже как-то издал приказ, предписывающий всем следователям ЧК только самолично расстреливать всякую «контру», если вина её абсолютно очевидна. Вот, ежели, ты, следователь добросовестно произвел все следственные действия и уверен, что пред тобой законченная «контра», которая никогда не прекратит сосать кровь из трудового народа, тогда бери маузер и самолично эту «контру» расстреливай. И это был очень правильный приказ, заставляющий сколь-нибудь способных к размышлениям следователей лишний раз задуматься: а стоит ли брать грех на душу? Несмотря на такую справедливость, граждане всё равно почему-то трепетали, заслышав фамилию «железного Феликса». Особенно те трепетали, которые любили побаловаться. И любой слушатель академии, носящей это строгое имя, мог сказать распоясавшемуся на улице хулигану: «Немедленно прекратить! Это говорю Вам я — слушатель Академии им. Ф. Э. Дзержинского!» И всё, хулиган сразу же сникал, его гордо расправленные плечи тут же безвольно опадали, озорные в буйстве глаза тухли и главной его мечтой становилась реализованная надежда на быстрое исчезновение в ближайшей подворотне. Но на самом деле Академия им. Ф. Э. Дзержинского всегда готовила офицеров РВСН. Это была страшная военная тайна, но об этом легко можно было догадаться, прогуливаясь поздним вечером по Красной площади. Гуляя внутри, окутавшей центр столицы вечерней тишины всегда можно было услышать, хвастливую песню марширующих за забором академии курсантов. Во время вечерней прогулки курсанты радостно и громко пели: «Мы ракетные войска, нам любая цель близка!» Вот так-то, а потом академия почему-то была переименована в «им. Петра Великого». И здесь опять прослеживается полное отсутствие смысла: Ф. Э. Дзержинский никогда не был стратегическим ракетчиком, так же как и царь-реформатор Петр I!!!! Наверное, именно от этого отсутствия смысла сейчас у народа в голове всё перемешалось и некоторые военноначальники даже называют эту академию следующим образом: Академия РВСН им. Петра Дзержинского. Во как! Всё поставили с ног на голову… А всё потому, что не надо народ путать! С народом надо всегда быть попроще. Но это всё ещё, как говорится, цветочки, а вот поговаривают, что скоро сольют воедино две военно-воздушные академии — имени Н. Е. Жуковского и имени Ю. А. Гагарина, и новая академия будет называться следующим образом: Военно-воздушная академия имени Н. Ю. Жугарина. А какое отношение имеет некто Жугарин Н. Ю. к военно-воздушным силам страны вообще непонятно. Гражданин Жугарин ведь никогда не был отцом отечественного воздухоплавания и, само собой, никогда не летал в космос. Нет, конечно же, может в ВВС и есть какой-нибудь авиамеханик с такой фамилией и подобными инициалами, но это ведь не повод для того, чтобы сразу же присваивать это мало кому известное ФИО новой академии. Не солидно как-то. Ну, в общем, полный раздрай творится с этими академиями и их названиями. Ничего удивительного. Творится всё то же самое, что и происходит в стране. Но это всё внешняя сторона дела. Название академии — это всего лишь вывеска. У нас на заборах тоже ведь разное пишут. А за забором ничего не лежит. Раньше за ним дрова лежали, но после проведения в стране приватизации дрова куда-то исчезли, а надписи на заборе остались. Надписи, не только на заборах, но и на различного рода табличках и этикетках — это, наверное, единственное, что в стране осталось, а за надписями зачастую ничего нет. Если даже что-то и есть, то обязательно ненастоящее. Написано, например, на громадном стекло-бетонном здании «Тюменская нефтяная компания», а вы попробуйте туда зайти. Если у вас получится это сделать, то вы сразу же убедитесь, что нефти там нет и в помине. А ведь при входе-то что написано?! Всё потому, что вся нефть и весь газ давно уже находятся за границей. Заграница, она ведь деньги платит, а вот бабка Авдотья из деревни Акуловка денег платить не хочет. Этой несносной жлобихе добрый дяденька «Газпром» подогнал газовую трубу почти под забор (всего-то в десяти километрах от забора труба остановилась), осталось только в дом завести! А Авдотья из Акуловки — нет, не хочет платить она 200 000 р. Как большущую пенсию получать (зашкаливающую аж за три тысячи рублей!) — она в первых рядах, но когда речь заходит о платежах, пусть даже и таких уж совсем смешных — она сразу в кусты. Одним словом — жлобиха. Или же ещё по поводу надписей, вот берёте вы в магазине батон колбасы и читаете на приклеенной к ней этикетке следующий текст, написанный большими буквами: «Колбаса свиная». Далее вы опускаете свои широко открытые зрачки на мелкие-мелкие буковки, пропечатанные на той же этикетке, а там: соя (генно-модифицированная), крахмал, арамотизаторы, стабилизаторы, загустители, подсластители, усилители вкуса, консерванты и прочая нечисть. То есть — это не колбаса. Стоп. А может быть эта «не колбаса» всё же, как-то связана со свининой? В крупную надпись на этикетке ведь входит слово «свиная». Вы вновь смотрите на мелкие буквы. И где же это заветное слово? Нет его. Нетути. Стало быть, то, что вы держите в руках есть «не свиная не колбаса» или же ненастоящая свиная неколбаса. Вот так. Что и требовалось доказать: надписи есть, но за ними ничего нет, либо всё же что-то есть, но это «что-то» не настоящее. А как же обстоят дела с военными академиями? Таблички с надписями у входа в академии бронзово блестят и прикручены крепко. Интересно было бы посмотреть, что же находится внутри этих академий. Соответствуют ли эти блестящие надписи содержанию? О сегодняшнем состоянии этих учебных заведений очень трудно судить, глядя только издалека и на всегда покрашенные фасады. А вот относительно тех времен, когда в академию поступал майор Просвиров, можно было с полной уверенностью сказать, что надписи на табличках вполне соответствовали содержанию, и академии ещё были некими храмами науки о том, как надо побеждать. Правда, длилось это с момента его поступления очень недолго. Напомним, в стране, доживая последние месяцы, агонизировала так называемая перестройка. Вскоре она будет погребена под обломками рухнувшей под тяжестью собственного величия страны, и из её праха начнут медленно и мучительно прорастать ростки дикого капитализма. И это не могло не сказаться на военных. Начав свою трансформацию с приходом к власти Мишки-меченного (он же Мишка-антихрист, он же Мишка-каин), военные продолжили свою устойчивую деградацию во времена имитации защиты мирного капиталистического труда олигархов, растаскивающих стремительно нищающую страну на крупные куски, тогда как менее масштабное ворьё в это же время по-шакальи отщипывало от разлагающегося тела поверженной державы кусочки чуть поменьше. Почему только имитацию защиты могли предложить военные этому ворью? Да потому, что реально они уже никого не могли защитить. Даже себя. А потому как старая техника постепенно выходила из строя, не обращая внимания на грозные указания самых высокопоставленных военноначальствующих «О продлении сроков эксплуатации…», а новую технику военным давать, как-то не спешили. Её просто не было. А откуда эта новая техника могла взяться, если на её разработку и изготовление государство попросту не выделяло денег. В поведении государства появились какие-то новые особенности. Государство решило впредь выделять деньги только на целевые научно-исследовательские работы. А что является конечным продуктом НИР? Правильно, многотомный и тяжеленный отчёт о НИР. Этот тяжеленный отчёт государство с чувством облегчения клало на полку пыльного архива какого-нибудь НИИ и скоро забывало о нём. А что с ним ещё можно было сделать? В войска-то ведь его не пошлёшь. Зачем он там нужен? Нет, его конечно же, можно метнуть при случае в наступающего на Родину врага, но очень уж неэффективное это оружие. Так… убьёшь одного, а в основном для испугу только. Ещё одной чертой нового государственного поведения было то, что военным перестали давать топливо. На аэродромах, танко— и авто— парках замерла в неподвижной своей ржавости некогда боевая техника. Топливо торопливо могучим потоком утекало за границу и продавалось там за копейки. Но в качестве главного фактора, обусловившего продолжительную беспомощность военных, выступила их банальная безоружность. Да-да, вскоре после того, как тогдашние вожди приступили к строительству капитализма, оружие у военных, дислоцированных в черте или близ более или менее крупных городов (столицы и областных центров), быстренько изъяли на тщательно охраняемые окружные склады. Оставили военным совсем чуть-чуть этого самого оружия. Только для самообороны личного состава дежурных служб. В основном, штык-ножи от АКМ оставили военным. А после того, как у военных отобрали оружие, им тут же перестали вовремя выплачивать денежное содержание. Иногда эти задержки составляли от трёх до четырёх месяцев, в течение которых военным строго-настрого запрещались какие-либо заработки на стороне. Вскоре после наступления этих преступных событий ряды вооруженных сил стали в массовом порядке покидать лучшие из военных, а оружие с «тщательно охраняемых окружных складов» какими-то путями стало перекочевывать в лапы разномастной армии «братков», в одночасье заполонившей едва образовавшееся рыночное пространство стремительно деградирующей страны. Стоп, как это «какими-то путями»? «Тщательно охраняли» склады те же военные. И им тоже не платили денег и запрещали зарабатывать их на стороне. А кому им ещё было продавать это оружие? Не тем же военным у которых оно было изъято… Да у тех и денег-то не было. А вот у «братков» деньги были. Очень много у них было денег и на оружие они их никогда не жалели. Хорошее оружие для «братка» — это святое. Завершая краткое описание некоторых черт самого начала «смутного времени», длящегося до сей поры, нельзя не отметить, что всё это безобразие, начатое почти непьющим Мишей-меченным, произрастало под руководством уже известного тогда всей стране хронического алкоголика. Алкоголика, зачем-то приглашённого в разгар перестройки для партийного руководства Москвой, аж из самого Свердловска. (Какая-то странная преемственность, не правда ли?) Некоторые деятели, видимо, проводя аналогию с первым российским Смутным временем, за глаза называли его «царём Борисом». В данном случае такие аналогии вряд ли уместны: пьянь, она в любые времена пьянью и остаётся. Как вполне справедливо однажды заметил один из недругов этого «выпивохи при власти»: «Совершенно не важно, какие президент принимает решения, важно в каком состоянии он их принимает». Но как эта позорящая страну пьянь, которая может себе позволить, извините, ссать под колесо своего самолёта, находясь в присутствии встречающей его иностранной делегации и под прицелом множества объективов, пролезает таки в первые лица государства — это остается загадкой. Ещё не так давно подобного поведения не мог себе позволить в нашей стране никто: даже вусмерть пьяный сантехник. Достигший такого состояния сантехник, сохраняя остатки стыда в своих мутных от грусти глазах, пусть худо-бедно, но всё ж таки добредёт до ближайших кустов. А тут… Ни для кого ведь не секрет, что все пассажирские самолёты оборудовании туалетами… И уж тем более президентские самолёты… А может никой загадки нет? Может это государство такое? Может это из-за того, что народ безмолвствует, государство, деградируя на безмолвии и долготерпении, приобретает именно такие вот уродливые формы? Хотя говорят, что всякий народ заслуживает того правительства, которое у него есть… Да мало ли что говорят… Говорят ещё и что всякая власть от Бога. Что-то не верится. То, что она сверху…, вполне может быть. Но Антихрист-Денница, он ведь тоже там. Где-то наверху… Впрочем, довольно философии. Давайте-ка поглядим, как развивались события вокруг нашего героя. И попытаемся на примере его судьбы обрисовать наиболее типичные черты судеб всех военных, попавших в водоворот эпохи перемен.