— Тсс! Я около изгороди. Иди ко мне не торопясь. Постарайся, чтобы никто не заметил тебя…

Айстис шмыгнул к другу.

— Хочешь взглянуть, что привезли скальвы?

— Ты еще спрашиваешь?

— Идем!

Мантас, ростом чуть ниже Айстиса, такой же мускулистый, на первый взгляд довольно вялый, ловко повел друга вдоль изгороди, пока не достиг края крыши нумаса для гостей, которая в этом месте почти касалась земли. Вытащив из крыши сноп соломы, он исчез в отверстии.

— Полезай вслед за мной и заткни за собой дыру!

По ходу, проделанному, видимо, не сегодня, Айстис и Мантас добрались до конька крыши и оказались совсем вблизи гребня.

— Осторожно! Не провались!..

Они молча смотрели вниз.

Вокруг огня сидели прибывшие. Они сняли с себя кожаную одежду и остались в зеленых накидках из тонкой невиданной ткани с блестящими пластинками на груди и спине. Украшения блестели и на ногах, которые они вытянули к огню. Рядом были разложены разные предметы. Айстис не мог оторвать от них глаз!

Какой красивый кувшин! Ушко — с крылатым мальчиком… Так и хочется потрогать кувшин рукой. А сколько брошей! Больших, величиной с целую ладонь. Словно бабочки: головка, тельце, крылышки. А там тоже броши, но другие. Сверкают бусинки, говорят, это стекло, но никто не умеет его изготавливать. Вот брошь, похожая на солнце. Другая — четырехугольная, продолговатая… А какие уздечки! Один лишь Гудрис привез такую из военного похода на север. А там целая гора бус… Вот бы достать такие для Угне! Как они подошли бы к янтарю… А вот блюдо желтых кружочков. Не золото ли это, о котором говорил отец?

— Шапочка с подвесками, — прошептал Мантас.

— Видишь, какой меч?..

— Тсс! Еще услышат!..

Юноши умолкли. Отчетливо слышался разговор у огня.

— Добираться до вас нелегко, — сказал Немис, предводитель скальвов. Он отличался от сородичей более богатыми украшениями. — Становится все больше бродяг, изгнанных из родов. Они нападают на путешественников, отнимают товары, убивают купцов. Рискованное дело — путешествовать… Как мы можем брать за товары меньше, чем прежде?

— Но где это слыхано: за кувшин — пять белок!

— За серебряные подвески — бочонок меда!

— А сколько вы хотите за меч?

— Сумку янтаря…

— Богов побойтесь! Ведь в вашей сумке поместится весь янтарь, что я собрал от весны до весны на берегу моря и сетью на отмели…

— Как хотите! Тогда мы не будем торговать с вами, а отправимся дальше на север. Там тоже нуждаются в нашем товаре.

Даумас поднял руки вверх:

— Вы с дороги! Почтим богов, которые пока милостивы к нам. Поднимем рога с медом!

Он вылил капельку в огонь. Другие последовали его примеру. Затем все отпили по глотку.

— Нам незачем ссориться. У нас боги одни и те же. И дела у нас одни и те же. Договоримся. Предлагаю искупаться после дороги. Баня уже истоплена. И березовые веники припасены. Поговорим потом…

Все одобрительно зашевелились. Айстису хотелось разглядеть приезжих получше, и он чуть не свалился в огонь.

— Эй! Кто там! Нас кто-то подслушивает!

У огня в тревоге загалдели.

Только Даумас продолжал сидеть, как и прежде.

— Вероятно, кот. Витис, взгляни, чего он шастает?

Витис направился к лестнице, а Мантас и Айстис бросились наутек. По тайному ходу они скатились вниз и забились в угол.

Шум в нумасе утих. Видимо, Витис доложил, что соломой действительно шелестел кот. Вскоре через запасные двери из нумаса вышла группа мужчин и направилась в баню, которая была рядом. Айстис и Мантас расстались, условившись назавтра встретиться у лаза.

Домик родителей Айстиса стоял близко от нумаса для гостей, и юноша, уже засыпая, слышал, как скальвы, вернувшись из бани, долго еще шумели: далеко разносилось их пение, из труб, изготовленных из витой древесной коры, глиняных дудок, канклес лились мелодии, звучала песня вайдилы…[17] Эту песню Айстис уже слышал раньше. Она была о старине, дальних дорогах, по которым с прежней родины пришли их предки, о богах Пяркунасе[18], Праамжисе, Жямине… Время от времени песня умолкала, и снова звучала громкая речь мужчин.

Когда Айстис проснулся, солнце уже стояло высоко в небе, а скальвов и след простыл. Они отбыли с полными сумками мехов, воска, янтаря, конопляных веревок, меда, условившись снова появиться через год.

Скальвы особенно жаждали янтаря. Увидев, сколько его собрали люди Даумаса, Немис проговорился, что сембы охотно, как никогда ранее, скупают янтарь. Дескать, снова ожил великий торговый путь к людям, живущим на юге. А они ничего не ценят так высоко, как янтарь, и хорошо за него платят. Немис пожаловался Даумасу, что сембы их обманывают. Лучше бы самим, сказал он, встретиться с теми людьми с юга…

После отъезда скальвов никто долго не выходил из жилищ. Мужчины отдыхали после ночи, проведенной с гостями, а женщины и дети разглядывали вещи, которые удалось выменять.

Кое-что досталось и семье кузнеца. Отец принес горсть серебряных монет. На плечах матери красовался теплый белый пуховый платок, а ноги согревали теплые валенки на пуху. Жеде получила крылатую брошь. Мядасу отец выменял невиданную острогу, а Айсгису — красивый ободок для волос, изготовленный из тончайшей меди, с внутренней стороны обтянутый кожей, а с внешней украшенный серебряными пластинками. На ободке был изображен уж — символ ума и счастливой жизни.

И еще отец принес мешочек соли[19].

Уже было около полудня, когда появился глашатай:

— Сразу же после заката Даумас приглашает на Малый сбор.

Это означало, что вечером в нумасе, выстроенном для гостей, должны собраться все женатые мужчины[20]. Видимо, Даумасу стало известно что-то весьма важное, если он пригласил к себе глав семей, а не стал принимать решение вместе с кривисами и своими помощниками[21].

Как только солнце скрылось в море и поблекло его зарево, вокруг огня в нумасе расселись главы семей. Те, что постарше, сидели ближе к огню, молодые — дальше. У самого огня занял свое место Даумас.

Оглядев собравшихся, он неторопливым движением протянул руки к огню:

— У нас побывали братья скальвы, как и мы, относящиеся к тому же великому племени и живущие на берегах Нямунаса. Они обещали посетить нас и в будущем году. Я созвал вас, чтобы посоветоваться, как мы их встретим, когда солнце повернется снова в сторону моря. Я слышал, что не все из вас удовлетворены товарами, которые они нам доставили. Кто хочет высказаться?

Первым заговорил Наудрис, старик с трясущимися руками и лицом, напоминавшим кору старого дуба:

— Я немало лет прожил, но не помню, чтобы скальвы когда-нибудь брали так дорого за свои товары…

— Они не дают железа!

— Они предлагают нам жалкие остатки своего добра!

Руку поднял Милвидас:

— Я бывал в Скальве. Видел, какие прекрасные предметы они получают от сембов! Кольца, браслеты, пояса и украшения для седел. Все из серебра! Они получают даже позолоченное стекло! А у кого из вас есть золотые украшения?

Шламутис, кашлянув, произнес:

— Без золота мы обойдемся, а вот без железа…

— Мы и сами не хуже, чем скальвы, умеем кое-что изготовить. Но из чего? Истинную правду говорит Шламутис, нужны рогатины, ножи, да и лемеха у нас тупые, обломанные… Неужто снова начнем колоть кремень? Да и кремня у нас нет! Надо отправляться в путь, поклониться братьям на севере и востоке… — излагал свою мысль отец Айстиса.

— Правильно говорит кузнец!

— Он изготовил кольцо для моей невестки — любо-дорого смотреть! Ни одного такого у скальвов не было.

— А мне он отковал меч! На нем и знаки наши, святые! Это не то, что полученный в обмен у скальвов, а ими добытый еще у кого-то! Кто знает, что обозначают те знаки и каким богам они посвящены?