Битте А.М. 22.IX.39 г.»⁸.

Итак, полтора года (с февраля 1938 г. по август 1939 г.) Битте в качестве подследственного находился в Ростове-на-Дону, а с августа 1939 г. и до суда — в Москве. В Ростове он подвергался многочисленным допросам с пристрастием, о чем сам упоминает в приведенных выше жалобах. Например, за год (февраль 1938 г. —январь

1939 г.) таких допросов было девятнадцать. Как видно из материалов дела, Август Мартынович в начале следствия, не выдержав побоев и издевательств, признал себя виновным в приписываемых ему грехах. Однако затем он от всех своих показаний отказался, заявив при этом, что они были даны в результате применения к нему сотрудниками НКВД запрещенных методов следствия.

Почему Битте, Таурина и Васьковича перевели из Ростова в Москву? Точного ответа на этот вопрос автор не имеет, но, по всей вероятности, это было сделано с целью подготовки большого процесса над членами так называемой «латышской националистической шпионско-диверсионной организации», — с большим количеством обвиняемых и с надеждой на значительное увеличение «вклада» НКВД в дело борьбы с врагами народа. Дело в том, что в 1939 г. налицо был спад репрессий в стране. Бывшие руководители ведом-

4 - 8166 Черушев ства страха Ягода и Ежов, а также их выкормыши сами подверглись суровым гонениям. Это значило, что авторитет «органов» сильно пошатнулся. Срочно нужна была крупная акция, которая бы всколыхнула интерес к ним, показав, что враги народа все-таки есть и они не дремлют, шпионят и всячески вредят, а посему острие карающего меча диктатуры пролетариата должно быть незатупленным. Однако подобный процесс почему-то не состоялся.

Московские чекисты, как и ростовские, также стремились показать, что они тоже не зря хлеб едят — в Москве Битте, Таурина и Васьковича не оставили в покое, им устраивали допросы, очные ставки. Например, Битте в дополнение к «ростовским» обвинениям москвичи добавили еще и пункт 13 (активные действия против революционного движения при царском строе), а Таурину — пункт

8 (подготовка теракта) той же 58-й статьи УК РСФСР.

Суд проходил в Москве в течение двух дней (20—21 октября 1939 г.) под председательством диввоенюриста М.Г. Романычева. Судебные заседания были закрытыми, без вызова защиты и свидетелей. В суде А.М. Битте категорически отказался признать себя участником военного заговора и антисоветской латышской националистической организации. Таурин же, наоборот, в суде виновным себя признал и подтвердил показания, данные им на предварительном следствии. При этом некоторые пункты обвинения подсудимым суд исключил: у Битте — пп. 7 и 13, у Таурина — п. 7, а у Васьковича — пп. 7 и 8 58-й статьи.

Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила: «Битте Августа Мартыновича и Таурина Отто-Оскар Фридриховича по совокупности преступлений на основании ст.49 и ст.58—1 «б» УК РСФСР лишить присвоенных им военных званий и подвергнуть обоих высшей мере уголовного наказания — расстрелу с конфискацией всего лично им принадлежащего имущества.

Васьковича Исаака Наумовича по ст.58—1 «б» УК РСФСР лишить свободы в ИТЛ сроком на десять лет с поражением в политических правах на пять лет и с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. Лишить его военного звания — «бригадный комиссар». Срок наказания исчислять с 8 октября 1937 г.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

И все-таки обжалование было. При этом повезло только Таурину — ему Президиум Верховного Совета СССР на своем заседании 25 ноября 1940 г. заменил смертную казнь на десять лет лишения свободы в ИТЛ. Наказание О.-О.Ф. Таурин отбывал на Колыме, где и умер 27 октября 1941 г.

Августа Мартыновича Битте расстреляли 4 декабря 1939 г., сразу же после отклонения его кассационной жалобы. Исаак Наумович Васькович добросовестно отрабатывал в лагере годы своего

срока заключения, смывая позорное пятно «врага народа». Ни ему, ни Битте высший орган советской власти не пошел навстречу, рассматривая их кассационные жалобы. А вот Таурину власти пошли навстречу, приняв решение о значительном снижении ему меры наказания. Почему это произошло? Почему пошли навстречу только ему, который и на предварительном следствии признавался в не совершенных им преступлениях, и в суде все это подтвердил? Почему? Почему Августу Битте, у которого заслуг перед партией было гораздо больше, чем у его однодельца, не заменили смертную казнь заключением в ИТЛ, а Отто-Оскару Таурину заменили? Думается, что здесь не обошлось без соответствующего ходатайства со стороны руководства следственных органов НКВД, которое подобным образом поощрило Таурина за «примерное» поведение во время пребывания в стенах их ведомства. Такие события массовыми не были, но все же они тогда встречались.

Битте и Таурин реабилитированы посмертно 25 июля 1956 г. В том же году был реабилитирован и И.Н. Васькович.

Одним из старейших трибунальцев Красной Армии, работавший еще в Гражданскую войну председателем военного трибунала 1-й Конной армии (а значит, хорошо знавший К.Е. Ворошилова), был Леонард Янович Плавнек. Отправивший за годы своей работы не одну сотню людей под пули расстрельной команды, Плавнек, с 1922 г. возглавлявший военный трибунал Северо-Кавказского, а с 1935 г. — Московского военных округов, в 1937 г. сам попал в списки врагов народа.

Арестовали Плавнека 10 ноября 1937 г. После первичных допросов в Москве его 29 ноября отправили для дальнейшего ведения следствия в УНКВД по Ростовской области. В первоначально данных показаниях он признал свою вину в том, что был участником латышской националистической организации и антисоветского военного заговора, а также занимался шпионской деятельностью в пользу Германии. В ходе следствия, длившегося до июня 1938 г., Плавнек несколько раз отказывался от ранее данных им показаний. Затем, после соответствующей «обработки» его особистами СКВО, он вновь признавал себя виновным в инкриминируемых ему преступлениях.

Почему вновь признавал свою вину? Ответ на этот вопрос находим в жалобе арестованного И.А. Кузина, бригадного комиссара, исполнявшего в 1937 г. должность начальника политуправления Северо-Кавказского военного округа. Жалобу эту Кузин адресовал наркому обороны К.Е. Ворошилову, которому он сообщает о применении к подследственным командирам Красной Армии недозволенных приемов и методов ведения следствия. Вот отрывок из этой жалобы, непосредственно касающийся Л.Я. Плавнека:

«Для устрашения меня и с целью вынудить дать ложные показания, меня бросили в одиночную камеру ДПЗ к полумертвому Плавнеку (Вашему другу и соратнику по гражданской войне, тов. Народный комиссар), которого организованно и систематически избивали в течение 4-х дней»".

На предварительном следствии Плавнек показал (из вышеприведенного отрывка понятно, почему он это сделал. — Н. Ч.), что в антисоветскую латышскую организацию и в военный заговор он был завербован в 1935 г. заместителем начальника политуправления округа А.М. Битте. Также Плавнек показал, что в том же 1935 г. он стал сотрудничать с германской разведкой (через резидента этой разведки Г.Ю. Циндлера). Кроме того, обвинение Плавнека основывалось на показаниях арестованных Д.С. Дмитриева, В.К. Озола, А.П. Раузе, А.П. Берзина, Я.Я. Бракше, Я.К. Жигура, А.М. Битте, В.И. Чакстэ, Г.В. Александрова.

Заседание Военной коллегии состоялось 7 июня 1938 г. В суде Л.Я. Плавнек виновным себя не признал, от показаний, данных им на предварительном следствии, отказался, заявив, что участником антисоветской националистической организации и военного заговора он никогда не был, а показания свои на следствии дал вынужденно. Также Плавнек сказал, что «он вышел из гущи пролетариата и всю свою жизнь боролся за Советскую власть»¹².

Военная коллегия приговорила своего собрата по профессии¹² по пунктам 1 «б», 8 и 11 УК РСФСР к расстрелу с конфискацией имущества и лишением воинского звания «корвоенюрист». Приговор был приведен в исполнение в тот же день.