12

СИНИЙ ЧАС

Впервые было опубликовано в январе 1955 года в журнале «Меркурий» («Merkur»), Штутгарт. Входит в состав второй книги стихов «Призыв к Большой Медведице». На русский язык переведено впервые.

Этим медитативно-философским стихотворением продолжается насыщенный поэтический диалог Ингеборг Бахман с немецким поэтом Готфридом Бенном (1886–1956). По-немецки оно называется «Die blaue Stunde» и представляет собой отклик на почти одноименное стихотворение Бенна: «Синий час» («Blaue Stunde», 1950). В его поэтике «синий час» — глубокий и чрезвычайно важный символ. Так обозначает поэт время одиноких размышлений, общения с Богом, время творчества. По ощущению Бахманн, ее стихотворение представляет собой результат как раз такого «бенновского синего часа» — об этом свидетельствует наличие определенного артикля «die» в названии ее стихотворения.

И это стихотворение Бахман иллюстрирует организующую роль принципа контрастности в ее лирике. Интересно оно и множеством ассоциаций с «исходным» стихотворением Бенна, которыми отчасти объясняются не вполне типичные для ее поэтики взаимосвязи противопоставляемых образов.

Первая и вторая строфы стихотворения позволяют говорить о тождественности в его художественном пространстве слова и любви (одновременно сохраняется важнейшее для Бахман тождество слово=жизнь и традиционное для поэзии сопоставление любовь=жизнь). Просматривается, хоть и менее явно, соотношение слово=свет, раскрытое через «любовь»:

Однако третья, последняя строфа, оставаясь в рамках того же художественного пространства, целиком построена на противоположных, казалось бы, образах: молчание, огонь, беда и самоубийство, каковым является прыжок вниз из-под купола цирка («через горящий обруч») — то есть смерть. Каждое из трех названных выше понятий (слово, любовь, свет) выражает, таким образом, в этом стихотворении одну из сторон смерти. В частности, слово выступает как контекстуальный синоним смерти, то есть оно почти сливается с абсолютным молчанием. Разумеется, это отчасти объясняется тем, что и в «исходном» стихотворении, обращенном к умершей возлюбленной, Готфрид Бенн отождествляет смерть с особым языком, основанным на молчании:

В бенновском тексте антагонизма между молчанием и словом нет, они выступают как синонимы, с той лишь разницей, что возможности слова по отношению к возможностям молчания ограничены. Вот как заканчивает Бенн свое стихотворение:

Нет ничего удивительного, что в стихотворении, несомненно, навеянном бенновским текстом, связь между молчанием и словом у Бахман меняется, повторяя, однако, «логику» старшего современника. Бесспорно, Бенн вызывает у нее восхищение. Хотя и слегка критикуется: не о его ли поэзии эта фраза, «Время роз на исходе», в последней строфе?

13

СКАЖИ, ЛЮБОВЬ

Впервые было опубликовано в газете «Ди Цайт» («Die Zeit»), Гамбург, 19 июля 1956 года. Входит в состав второй книги стихов «Призыв к Большой Медведице».

На русском языке это стихотворение существует в двух прекрасных переводах. Приведенный в настоящей книге перевод А. Карельского был лишь недавно опубликован впервые[52]. Перевод А.Голембы под названием «Подскажи мне, любовь» печатался в журнале «Иностранная литература» (1974, № 3).

Уже самые первые строки этого стихотворения дают понять, что любовь для автора — своего рода укрытие от реальности, подразумевающее смену языка:

Вторая строфа целиком посвящена описанию языка любви. Оказывается, вся природа свободно на нем изъясняется: павлин, голубь, селезень, рыба, жук, скорпион, даже вода и виноград. И камень. Только автор постичь эту простую речь оказывается не в состоянии.

Только человеку этот естественный язык недоступен. И автор страдает от собственной «человеческой» безъязыкости. Способность мыслить рационально воспринимается как тяжкий приговор, влекущий за собой неспособность любить. Язык мысли и язык любви противопоставляются друг другу, выражая глобальный антагонизм рационального и чувственного. Это особенно интересно, учитывая мощнейший интеллектуализм поэтики Бахман. Постигнутое разумом выражается ею в слове и выносит обвинительный приговор этому самому разуму (следующая строфа), одновременно воспевая язык иной, с совершенно другими основами: