21 июля 1546 года великий князь приказал казнить перед своим шатром на виду всего стана бояр Ивана Ивановича Кубенского, Фёдора Семёновича Воронцова, Василия Михайловича Воронцова. Всем троим отсекли головы. Приятели казнённых по велению государя взяли тела их для погребения.

После этого поставили перед государевым шатром Ивана Петровича Фёдорова, который всегда верой и правдой служил великому князю. С него сорвали одежду и долгое время держали нагим. Ваня Дорогобужский со слезами на глазах смотрел на мучения отчима, которого он любил и почитал как родного отца. Государь, однако, не велел казнить Ивана Петровича Фёдорова, признав, что конюший никогда и ни в чём не перечил ему. Его сослали на Белоозеро.

Ивана Михайловича Воронцова неоднократно пытали, но он до конца отвергал предъявляемые ему обвинения. Его приказано было посадить за сторожи. Вотчины казнённых великий князь отписал на себя.

ГЛАВА 5

— Ах ты мой умничек! Дай-ка я тебя облобызаю, — княгиня Анна ткнулась своим крючковатым носом в щёку сына. — Хорошо обделал наши дела в Коломне, всех ворогов порешил.

— Ворогам, матушка, несть числа. Ныне к великому князю приблизился Иван Дорогобужский да Фёдор Овчина — ядовитый отпрыск Ивана, опозорившего нашу семью.

— Что это за вороги? Молокососы, слюнтяи… У них не власть на уме, а грехотворство. Главное, с Иваном Кубенским да Воронцовым мы разделались, митрополиту Макарию руки отсекли, И поделом — пусть церковными делами ведает, а не государевыми. Наконец-то пришёл наш час!

— Слышал я, князёк наш жениться удумал.

— Пускай себе женится — молодая жена ягода сладкая, забудет с ней и о власти, и о великокняжеском сане. А нам того и надобно: Ивашка с молодой женой забавляться будет, а мы — государственными делами заправлять.

— Стало мне ведомо, будто митрополит намерен венчать его на царство.

— Это ещё к чему?

— Мыслю, возвысить его хочет над всеми нами, боярами, чтобы почитали его больше отца и деда.

— Это, сын мой, тоже нам на пользу, но всё же не нравится мне наш митрополит, хоть бы прибрал его Господь поскорее.

— Крепок Макарий, долго ещё протянет.

— Коли крепок, так и ослабить можно, для этого разные зелья есть.

— Давно выжидаю я, когда митрополит на чем-нибудь споткнётся. Тут бы его и прихлопнуть. Да он большой хитрец, ни к чему не прицепишься.

— Безгрешных людей не бывает, за Макарием тоже грешочки водятся.

— Верно ли это, матушка?

— А разве ты не ведаешь, что митрополит благословил быть архимандритом Чудова монастыря Исаака Собаку?

— Ну и что?

— Как что? Али запамятовал: пятнадцать лет назад церковный собор, судивший Максима Грека, отлучил Исаака от церкви?

— Верно, матушка!

— Теперь самого Макария можно отлучить от церкви за такой проступок, — княгиня Анна повела головой, словно принюхиваясь. Зловещая улыбка исказила её лицо. — Митрополиты тоже человеки, придёт время и его свалим.

— Как увижу я Ивана Овчины отродье, злоба берёт; уж какие у нас возможности были, когда великий князь Василий Иванович скончался! И надо же было Елене схлестнуться в ту пору с Овчиной! От него, проклятущего, все наши беды: Михаила Львовича в темнице сгноили, а мы — в безвестье попали.

— Верно ты молвил, уж как я Елену уговаривала одуматься, да только слова мои словно горох об стенку!

— Решил я прикончить отродье Овчинино вместе с дружком его, Ванькой Дорогобужским, да боюсь, как бы князёк наш не воспротивился, они у него в приближённых ныне.

— Не до дружков ему сейчас, коли жениться удумал да о царской короне мечтает. Ты же действуй смело: кто теперь нам поперёк дороги встанет?

В покоях митрополита Василий Тучков нервно вышагивал из угла в угол.

— Долго ждал я, когда государь взрослеть начнёт, смуту боярскую пресечёт. Наконец почал он сам править. И что же? Зверство как было, так и осталось, только теперь головы рубят не бояре, а сам государь.

Макарий спокойно смотрел на гостя своими тёмными глазами.

— Не прав ты, Василий Михайлович: головы по прежнему рубят бояре, только ныне они волей государя прикрываются. И ты ведаешь, кто наводит его на дурное. Горько сожалею я, что не мог воспрепятствовать жестокой казни ни в чём не повинных воевод. Будь я в то время в Коломне, наверняка сумел бы отвратить государя от скверного деяния. Великий князь скор на расправу, да и на добро отзывчив… Дивлюсь я, как ловко Глинские повернули незадачливое челобитье новгородских пищальников к своей выгоде. Не ожидали от них такой прыти. Виню не государя, а себя: пошто приблизил к нему этих людей, полных злобы?

— Были в управлении Бельские с Шуйскими, ныне Глинские за власть ухватились. Кончится ли когда-нибудь эта мерзость, святой отец?

— Думаю, очень скоро боярскому своеволию придёт конец. Хоть и юн государь, да не намерен он выпускать власть из своих рук. И я, насколько хватит мне сил, помогу ему в этом. Ныне две заботы у нас: женить великого князя и венчать его на царство. Владимир Святой, умирая, завещал знаки царского достоинства шестому своему сыну Юрию, чтобы он и его потомки хранили святыню до того времени, пока на Руси найдётся царь, способный ею воспользоваться. К тому же дед нынешнего великого князя был женат на Софье Фоминичне Палеолог, и поэтому Иван Васильевич есть наследник царей константинопольских. Однако и это ещё не всё. Братом латинского кесаря Августа был, как всем ведомо, Пруст, от которого и произешел Рюрик — предок князей киевских, владимирских и московских. Так что государь по праву будет носить царскую корону. Два Рима пали, третий стоит, а четвёртому- не быть! Московская держава и есть то самое шестое царство, упомянутое в Апокалипсисе. Падёт она — и свету конец! Ежели с Божьей помощью всё свершится успешно, по нашему умыслу, то можно надеяться, что мир и покой воцарятся в отечестве.

— На ком же думает великий князь жениться?

— Первоначально мыслили мы найти ему невесту не в своём отечестве, а в иных землях. С этим наказом три года назад отправили в Литву к Жигимонту Фёдора Сукина[122] да Истому Стоянова. Однако впоследствии я пришёл к мысли, что Ивану Васильевичу следует поискать невесту в Русской земле. Рос государь без отца и матери, без родительской ласки, много натерпелся в детстве от своеволия бояр. И ежели ныне дать ему в жёны иноземку, то может негоже получиться: вдруг молодые не сойдутся нравом? Опять у государя раны сердечные кровоточить будут, а это плохо не только для него самого, но и для всей земли Русской. Поэтому решили мы поискать ему жену в своём отечестве, чтобы согрела она государя сердечною ласкою, добротою, вниманием.

— Отыщет ли государь такую?

Митрополит задумался. Женитьба государя — дело непростое. Он, Макарий, подобрал ему пару, присмотрел невесту знатную, собой пригожую, ласковую, умом обильную. И что немаловажно — от хорошего корня девица. Отец той девицы, Роман Юрьевич Захарьин, не так давно скончался[123] в чине окольничего. Дядя, Михаил Юрьевич, был в числе приближённых[124] великого князя Василия Ивановича. Да и другой дядя, Григорий Юрьевич, по нраву митрополиту: на стороне Шуйских никогда не выступал, ни в каких боярских смутах во время малолетства великого князя не замешан. Всем хороша невеста, да вот как она приглянется государю?

Не приведи, Господи, выбрать вертихвостку, от которой никакого проку ни ему самому, ни земле Русской не будет.

Макарию было интересно знать мнение Василия Михайловича Тучкова относительно Анастасии Захарьиной. Конечно, не стоило говорить об этом раньше времени, мало ли что может получиться, однако Тучков — человек верный, умеющий держать язык за зубами. К тому же он может оказать влияние на выбор невесты великим князем.