— Оглушили нас ваши жуки-пуки, да и домой пора. Опять же на работу рано вставать. Теперь пахать по черному придется, добывая денежки тебе на подарок.

— Вот врет, инвалид несчастный.

Девчонки у соседнего стола опять оттопырили розовые ушки.

— Какая у тебя группа? — явно сочувствуя, приобняла Святого официантка.

— Первая, — ответил за него Толян, — у всех смертных хвост сзади, а у него спереди, да еще какой.

Новый взрыв хохота потряс прокуренное помещение.

На нетвердых ногах, выбравшись на улицу в обнимку, доплелись до дороги, и Олег стал ловить тачку. Леончик в сплошь усыпанный яркими гроздьями звезд небосвод, подражая Асмолову, пьяно орал что-то про Млечный путь, по которому он скоро отправится в свое последнее путешествие, навсегда покидая эту грешную землю. Через час, мирно посапывающим на кухонном полу друзьям, мать Святого подталкивала под головы пуховые подушки и сонно ворчала не понять на кого.

— Споили ребятишек, проклятые, чтоб им пусто было.

Щелкнув выключателем, она погасила свет и, заглянув в Эдькину спальню, пошла досматривать цветные сны, приходившие к ней каждую ночь.

В пятницу, нетерпеливо поглядывая на часы, Олег шелестел «Советским спортом» на резной скамье, притулившейся в тени огромного козырька высотного здания Управления сельхозхимии Читинской области. Пять минут седьмого, из рифленых с бронзовыми ручками дверей, на мраморные плиты крыльца стали высыпать служащие. Заметив окруженную подружками Лену, он поднялся с лавки, и помахал ей сложенной газетой.

— До понедельника, девчонки, — попрощалась Лена и, размахивая сумочкой, заспешила навстречу широко улыбающемуся парню, который несколько дней назад купил ей за красивые глаза целое ведро нежно-розовых георгинов у торгующей на троллейбусной остановке старушки, которая, наверное, вспомнив далекую молодость, с белой завистью разглядывала невысокую, крепконогую девчонку с русым хвостом тяжелых волос на затылке.

— Давно ждешь?

— Вечность, — пошутил Святой, — но, как и все влюбленные могли и дольше.

Уловив слово «любовь», ее синие, под стать небу, глаза, блеснули живинкой.

— Сегодня меня опять осыпать цветами будешь или придумал что-нибудь еще?

— Сегодня посидим у меня дома, родителям обещал тебя показать. Надеюсь, ты не против?

Радостно стукнуло сердце.

— Поехали, — согласилась Лена.

Они перешли на другую сторону проезжей части и стали ждать пустое такси.

— На работу устроился?

— Пока не по специальности, — начал врать Олег, — но место хорошее, даже аванс выдали. — Он оттопырил карман брюк и показал пачку денег.

— Это что, аванс такой? — удивилась она.

— Я же говорю, место хорошее — Святой тормознул тачку, и когда они устроились на заднем сиденье, провонявшем бензином салоне, объяснил водителю куда ехать.

Спадающий зной неожиданно подзатянул городское небо рваными тучами и пролил на серый асфальт улиц первый в этом году дождь. У самого подъезда машина остановилась. Олег расплатился с таксистом и забрал у Лены сумочку.

— Не трусишь?

— А меня там не съедят?

— Честно говоря, не знаю, — улыбаясь, ответил Святой, — будем отбиваться.

Он открыл дверь своим ключом.

Родители и Эдька ужинали.

— Мать, просила? Вот привел свою подружку, иди любуйся. Не тебя звали, — слегка трепанул за чуб выскочившего из кухни младшего брата Олег, — иди, иди, любопытная Варвара, греми ложкой дальше.

— Руки мойте и давайте к столу, — скомандовал отец.

Святой показал Лене, где ванна и включив теплую воду, сходил к себе в комнату за давно припрятанной бутылкой шампанского. По стеклам и свежевыкрашенному карнизу кухонного окна, звонко лопаясь, стучали крупные слезы разбушевавшейся непогоды, подчеркивая уютную атмосферу за столом. Стрельнула газами откупоренная бутылка и загуляла над хрустальными фужерами, наполняя их шипящей пузырьками влагой.

— За женщин, — поднял бокал Олег, — чтобы они были добрыми и мудрыми, умели прощать и любить.

Пригубив фужер, мать заварила чай и ушла с будущей невесткой шептаться в зал.

— Как у тебя с работой, двигается?

— Нормально, батя, мы с Леончиком калым нашли. Школу оформлять будем. Думаю, до осени дел хватит.

Оттого, что врал работяге отцу, на душе стало муторно, но пришлось свою ложь вытерпеть. Раньше обычного и наверное поэтому незаметно стемнело. Провожая Лену до троллейбусной остановки, Святой с наслаждением вдыхал опаленный озоном и душистой сиренью воздух.

— По-моему, ты всем понравилась.

— Олежка, я тебе сразу не сказала, у меня ребенок есть.

— И где же ты его взяла?

— Замужем была.

— Это хорошо, значит, щи готовить сможешь. Как зовут нашего ребенка?

— Максим.

— Мальчишка значит, большой?

— В августе четыре будет.

— А где он сейчас?

— Дома, с мамой сидит.

— Давай я за вами заеду, на барахолку мотнем, по городу пошаримся?

— Жду, — счастливые ямочки появились на щеках.

Святой махнул зеленеющему в ночи светлячку незанятого такси.

— На первую Читу увезешь?

— Садитесь, — согласно кивнул кожаной восьмиклинкой шофер.

Выходные пролетели незаметно. Также быстро разлетелись и снегири из его широченных карманов. За эти два суматошных дня Олег и Лена, таскавшие за собой Максимку, побывали, кажется, во всех магазинах города. Ей нравилась его широкая натура и, видя, как он небрежно обращается с деньгами, благоразумно советовала Святому сильно не тратиться.

— Ничего, деньги дело наживное, Скажу Леончику, еще нарисует, — шутил Олег.

Гудевший с похмелья шарабан медленно, но все же поднял стонавшего Толяна с незастеленного дивана. Сняв мятую рубашонку и скомкав ее, швырнул на пол. «Вот Ванек хорючий, как я вчера до дома добрался, где бухал, с кем?» — прыгали в голове трещавшие мысли. «Утро сейчас интересно или вечер?» — попытался он определить время по смутно пробивающемуся сквозь плотные шторы свету. Стремительно выпрыгнувшая из старинных часов кукушка впорола ему в кровь приличную дозу адреналина, но ситуацию не прояснила. Помог длинный звонок в двери, сдвинувший застывшего Леончика с места и запинаясь на своем пути обо все подряд, нетвердыми ногами он побрел в прихожку.

— Святой, привет, родной, где тебя, волка, носило? Лучший твой друган с голоду пухнет без единого цента в кармане, а ты, бессовестный, шляешься, шут знает где, я все глаза проглядел, тебя дожидаясь.

— Вижу, как ты по мне скучал — Олег разулся и, сунув ноги в растоптанные шлепки, направился в зал.

— Привет! — поздоровался он с маской черта и плюхнулся в жалобно скрипнувшее кресло.

— В пятницу где бродил?

— Не помню, а че?

— Ливень красивый был, но злой, падла, я думал, может, он прихватил где-нибудь тебя?

— Не, — отпивался огуречным рассолом, присев на корточки у холодильника Толян.

— Пропидарило мне тем ужасным вечером, а вот мамане не подфартило. Всю рассаду на балконе из ящиков градом выхлестало.

Святой раздвинул шторы и повозившись со шпингалетом, не без помощи сквозняка, отворил балконную дверь. Зевнув розовой пастью, в комнату зашел большой полосатый кот.

— С добрым утром, Леопольд, — поприветствовал его Леончик и добавил, глядя на Олега — не трись рядом с этим зверюгой, он у меня сторожевой. Вчера без намордника выволок его на улицу, так он, скотина, у соседа собаку порвал в клочья.

Понимая, что хозяин, как всегда врет, Леопольд не обращал на него внимания и ерзал лохматой шкурой по паласу, промокая с себя холодную росу. Присев на край кресла, Олег поймал чудовище за шиворот и посадил к себе на колени.

— А че он у тебя такой цветной?

— Рисую по вечерам, когда вдохновение нисходит, а кисти об него вытираю. Не поверишь, наверное, но я привез его с армии маленьким пушистым клубочком и потом на пятнашку в тюрьму спрятался, а он столько же в этой хате оттянул, вот у бедолаги репа и съехала. Выброси ты эту сумасшедшую тряпку назад на балкон, нечего ему к нежностям привыкать. Дыбани лучше, что я себе с куражей купил, — не отрывая тощего зада от пола, Толян снял с холодильника упакованные в картонную коробку туфли, и кинул в пустое кресло — «Саламандра», никогда таких не носил.