Теперь захныкала оса, а Хоботок пустился в пляс, потому что оса, вырываясь, сильно щекотала ему кончик хобота.

— Ха-ха! Ну и щекочет. Ха-ха! Ну и щекочет!

Сийм же решил, что Хоботок нарочно держит осу, что ему нравится щекотка, и он сердито закричал:

— Не балуйся! Перестань! Выкинь осу в форточку!

— Я не могу, — закричал Хоботок в ответ. Щекотно, ужасно щекотно!

Сийм подумал, что Хоботок оттого не может выкинуть осу, что он не достает до форточки, и решил ему помочь. Он схватил своего сыночка за задние ноги и подтянул к форточке.

— Я не могу, — кричал Хоботок, извиваясь от смеха. Сийм встал на цыпочки и поднял руки так высоко, как только мог. Он стоял в этой неудобной позе до тех пор, пока, наконец, жужжание не прекратилось и Хоботок не перестал извиваться. Тогда Сийм облегченно вздохнул и хотел было опустить Хоботка на пол … но тот не спускался, а стал снова извиваться, недовольно бормоча.

Оказывается, Хоботок зачем-то намотал на свой хобот липучку для мух.

— Не держись за липучку, — сказал Сийм. Хоботок несчастным голосом ответил:

— Я и не держусь. Это липучка держится за мой хобот. Отдери меня от нее.

Сийм рванул Хоботка за задние ноги. Хоботок благополучно упал ему в объятия… но вместе с противной липучкой … и противной осой.

Оса немного отдышалась и принялась жужжать с новой силой. Сийм отчаянно замахал руками. Первый же удар сразил Хоботка. Он описал в воздухе дугу и шлепнулся на стол, да так неуклюже, что опрокинул стакан с морсом, а тот залил весь стол, потом стакан со звоном упал на пол и разбился. Сийм ничего этого не видел. Он продолжал махать руками, потому что липучка все теснее обматывалась вокруг него. Наконец, бедный Сийм окончательно прилип к ней — пальцами и даже волосами. Он покорно сел на табуретку и захныкал.

Хоботок сидел на краешке стола и подвывал ему, потому что вся эта история не сулила ничего хорошего.

На кончике его хобота жалобно попискивала оса.

Морс капал со стола на пол: кап-кап-кап.

Это была очень грустная картина и, увы, не последняя в этот плохой день.

Мама никак не могла отодрать липучку у Сийма от головы, поэтому пришлось взять в руки ножницы.

— Ты только посмотри, на кого ты теперь похож. С обкорнанной головой, — сказала она несчастным голосом и повела Сийма в переднюю к зеркалу.

Но Сийм не стал смотреться в зеркало. Он не хотел видеть своей обкорнанной головы. Он вообще ничего не хотел видеть. Он отвернулся, закрыл глаза и уткнулся лицом в мамин живот.

— Спать хочу, — сказал он. Мир был такой плохой, что наводил на него сон.

Мама отнесла Сийма в постель. Хоботок плелся рядом, печально опустив хобот. Вдруг он вспомнил что-то и спросил у мамы:

— А ты "Анечку" принесла? Ты обещала принести шоколадку "Анечка", если Сийм будет хорошим мальчиком …

— Конечно, все это очень хорошо, что вы тут натворили! — сказала мама и покачала головой.

Хоботок незаметно пихнул Сийма в бок, чтобы тот тоже завел речь про "Анечку". Но Сийм в ответ только пробурчал:

— Вечно ты выдумываешь разные глупости. Смотри, на кого я теперь похож с такими волосами!

У Хоботка сразу отбило аппетит к шоколаду. Он горестно вздохнул, пошлепал в свой угол, где стоял ящик с игрушками, спрятался за него и предался размышлениям.

Все же Сийм немножко странный. Сам он говорит, что Хоботок его любимый сыночек, а когда у любимого сыночка немного срывается хорошее дело, то Сийм сразу ругает его. Будь у Хоботка такой же сыночек, маленький, хорошенький и толстенький, как Хоботок, он бы не сказал ему ни единого плохого слова… Мама тоже немножко странная. Вместо того, чтобы похвалить Хоботка за то, что он помчался спасать Сийма, она его бранит. И гусеница немножко странная. То она торчит под корой, а то ее нет. И именно тогда нет, когда ее нужно показать Сийму. Да и оса ничуть не лучше других. Но самая непонятная вещь — так это липучка. Висит себе, висит и вдруг ни с того ни с сего наматывается на хобот. Вообще все кругом со странностями, кроме самого Хоботка … И разве это не странно, что именно он, Хоботок, единственный без странностей в этом странном мире.

Вот уж это, действительно, ну самое-самое странное!

После того как Сийм проснулся, он поел с мамой на кухне печеночного соусу и направился с шоколадкой "Анечка" в большую комнату к большому окну. Он забрался коленками на стул с подушкой и стал смотреть в окно. Из окна детям разрешается смотреть на улицу, это не опасно, если окно закрыто. А когда окно бывает запотевшим, ребенок может пальцем нарисовать на нем кошку, а если хочет- и цветочек. Только нельзя колотить по стеклу твердой вещью. Тогда оно может разбиться, а это очень опасно. Тогда приедет "скорая помощь" и отвезет ребенка в больницу.

Сегодня Сийм ничего не стал рисовать, потому что стекло не было потным. К тому же, ему было не до этого — он должен был поскорее съесть "Анечку". Шоколад нельзя долго держать в руках, он может растаять и испачкать ребенка.

Сийм снял обертку с "Анечки" и вдруг почувствовал, как его кто-то уколол в руку. Он испугался: неужели это опять гадкая оса? Неужели она собирается мучить Сийма всю жизнь? Но это была не оса. Это был кактус, здоровенный толстый кактус. Сийм успокоился и сказал вовсе не сердито:

— Ты чего колешься?

Кактус заносчиво ответил:

— Сам размахивает у меня перед носом противным шоколадом, а еще поучает.

Такой ответ, конечно, разозлил Сийма. Он сказал:

— Размахивай и ты, если хочешь, а колоться не имеешь права.

— Вот еще, — фыркнул кактус, — захочу и уколю.

— Нет — нельзя, потому что другим больно.

— Не ври! Мне не было больно, когда я тебя уколол.

— Тебе-то, конечно, не больно. Зато мне больно, вот! — крикнул Сийм.

— Зачем ты мне об этом говоришь. Мне до этого дела нет, — пробурчал кактус высокомерно. — Замолчи, наконец, если не хочешь, чтобы я тебя снова уколол.

— Не уколешь, — уверенно сказал Сийм. — Я задвину тебя в самый дальний угол подоконника. А оттуда ты уже не дотянешься до других.

Сийм спрыгнул с сиденья, чтобы отодвинуть этого задаваку вместе с горшком подальше. Но как только он взялся за горшок, кактус перегнулся и впился всеми своими колючками Сийму в руку.

Сийм от испуга и боли вскрикнул. Из кухни донесся грохот. Это мама опрокинула стул, спеша на помощь сыну. Но раньше ее прибежал из маленькой комнаты Хоботок. В два прыжка он оказался под окном, встал на задние ноги и изо всех сил стукнул хоботом по горшку. Кактус рявкнул, выпустил руку Сийма и со злости прыгнул на шею Хоботку, Тот отскочил в сторону, но не успел убрать свой длинный хобот, и кактус пришпилил своей самой длинной иглой кончик хобота к полу.

— Что здесь опять происходит? — донесся с порога мамин голос.

Хоботок успел еще заметить, что из-за маминой спины появился папа, а потом у Хоботка все потемнело перед глазами.

Чей-то голос в темноте говорил:

— Боже мой, кактус мог упасть ребенку прямо в лицо, если бы не слоник.

Другой голос отвечал:

— Вообще было неосмотрительно ставить кактус в такое место!

Кто-то погладил Хоботка по голове. Он открыл глаза и увидел, что он на коленях у Сийма.

— Слоняйка открыл глаза, — радостно воскликнул Сийм, крепко обнял его и спросил: — Ты видишь, что у тебя на хоботе?

Хоботок скосил глаза — на кончике его хобота опять сидела оса, но только черная. Хоботок подул на нее, потряс хоботом, но оса не улетела.

— Это не оса, — объяснил Сийм. — Это заплатка. Ее наложил папа, чтобы из тебя воздух не вышел. Ты только что был такой худой, как блин.

Хоботок собрался было возразить, зачем ему наклеили эту черную заплатку, но тут папа сказал: