— Сийм, долго ты будешь возиться? Ты еще даже носки не надел!

— Один носок я надел, — сказал Сийм.

— Надень и другой — и живо за стол! — поторопила его мама.

— Другого носка нет, — объявил Сийм.

— Где же он? — спросила мама.

— Я не знаю, — ответил Сийм.

— Но ведь он должен быть где-то тут, — воскликнула мама, подошла к Сийму, пошарила у него за спиной, посмотрела, не сидит ли он на носке, заглянула под кресло — носка нигде не было.

— Ведь я дала тебе два носка, — сказала мама.

— Два, — подтвердил Сийм.

— Где же второй носок?

— Потерялся.

— Но ведь ты не можешь идти в школу в одном носке!

— Отец, помоги ребенку найти носок, — сказала мама и полезла под стол.

Папа тоже полез под стол и сказал:

— Здесь носка нет.

Мама полезла под книжную полку. Папа тоже полез под книжную полку и сказал:

— Чего нет, того нет.

Сийм заглянул за часы, которые стояли на полке, и сказал:

— Здесь носка тоже нет.

— Это просто наваждение какое-то! — воскликнула мама и приподняла крышку радиолы.

Все бросились искать носок. На Хоботка никто не обращал внимания. Это было очень обидно.

Хоботок терпел-терпел, а потом как затрубил изо всей мочи:

— Я хочу идти в школу, как вы этого не понимаете!

Мама опустила крышку радиолы и сказала:

— А ты, Хоботок, вообще отправляйся в свою комнату, потому что ты нам сейчас мешаешь… Смотри, опять одеяло валяется на полу.

— Не пойду я в свою комнату, — затопал ногами Хоботок.

— Я вижу, ты хочешь посидеть в стенном шкафу, — сказала мама. — Всему есть предел!

Хоботок вздрогнул. Больше всего на свете он боялся стенного шкафа. Сами посудите, разве приятно лежать дни и недели напролет с неживыми игрушками? Никто не поболтает с тобой, никто даже не обидит.

Хоботок, оскорбленный до глубины души, вернулся в свою комнату. Но одеяло с полу он не поднял — назло всем. И то, что у Сийма на одной ноге было надето два носка, он тоже не сказал — назло всем.

Он лег в постель, хоботом к стене, и заныл:

— Ой, как грустно Хоботку, очень ему грустно оттого, что его прогнали…

Когда захлопнулась входная дверь, сердце Хоботка пронзила такая боль, что он несколько раз перевернулся с боку на бок.

— Вот так они всегда делают, — сказал он самому себе. — Вечно уходят и оставляют меня одного.

Он хотел было немного поплакать, но тут заметил, что окно открыто, и передумал.

— Какой смысл плакать? Все равно этого никто не видит. Лучше отправлюсь-ка я вслед за Сиймом.

Это была прекрасная мысль!

В два счета он оказался на полу, придвинул табуретку к окну, залез на нее, оттуда — на подоконник, посмотрел вниз, зажмурился — ведь как-никак третий этаж — и прыгнул.

Ох и страшно было падать! Хоботок успел за это время целых три раза пожалеть о своем поступке. Лишь потом он шлепнулся на землю, подскочил, как мячик, снова приземлился, несколько раз перекувырнулся, открыл глаза и обнаружил, что он у самых ворот. Нужно было спешить, так как Сийм с папой и мамой уже скрылись за углом. Стоит Хоботку зазеваться, как он не найдет дороги. Хоботок на всех парах помчался за ними.

В переулке, куда завернул Сийм, Хоботок запросто догнал бы его, и он чуть было не сделал этого, но вовремя спохватился. Это было бы очень опрометчивым шагом: папа с мамой могут отослать его домой. На безопасном расстоянии он затормозил и продолжал путь, бойко перебирая ногами. У Хоботка были короткие ноги. Когда взрослые делали один шаг, ему приходилось делать четыре.

Улица была длинная-предлинная. По ней проехала одна машина, потом вторая, потом третья и еще одна машина. На пешеходной дорожке встретился один человек, потом — второй, потом — третий, а потом еще один.

На обочине дороги прохаживались голуби и прыгали воробьи.

Голуби ворковали:

— Гули-гули, мы голуби и говорим по-голубиному.

А воробьи чирикали:

— Смотрите-смотрите, поросенок с двумя хвостами!

Они запрыгали вокруг Хоботка, а самые нахальные даже клюнули его. Под конец это надоело Хоботку и он, разозлившись, шлепнул одного воробья хоботом. Воробьи со страшным криком кинулись врассыпную, но вслед стали выкрикивать все некрасивые слова, какие только знали.

Улица кончилась. Впереди начинался зеленый газон, на котором росло много зеленых кустов. Ой, как бы Хоботку хотелось поиграть тут в прятки! Но сейчас об этом нечего было и думать, если он не хотел терять Сийма из виду. Постоянно приходилось увертываться то влево, то вправо, так как ни один прохожий не уступал Хоботку дороги, а некоторые будто нарочно становились поперек.

Хоботок был так занят, протискиваясь сквозь толпу, что не заметил, как прохожие, уставившись на него, протирали глаза, всплескивали руками и удивленно восклицали:

— Глядите-ка — слон!

— Резиновый слон — и бегает!

— Причем совсем один!

— Как дети беспечны — разбрасывают свои игрушки!

— Я не верю своим глазам!

— Не верьте — это надувательство!

— Это замаскированная кошка!

— Кошка? В таком случае это школьная кошка Мурляна. Она и не такое вытворяет!

А Хоботок бежал себе и думал:

— Вот Сийм удивится, когда придет в школу и увидит, что я тоже пришел.

Эта мысль так обрадовала его, что он захихикал. Тут же он услышал за спиной возглас: "Глядите-ка, он еще и хихикает". Теперь Хоботок впервые оглянулся-и что же он увидел?! За ним по пятам гнались несколько собак, несколько мальчишек, несколько девчонок, несколько дядей и несколько теть. И все они размахивали руками. Только собаки не махали, они махали хвостами и держали носы по ветру. Одна кругленькая тетя, с красным зонтиком под мышкой, тоже не махала руками. Она держалась ими за голову, будто боялась, что голова отвалится.

— Чего они все переполошились? — подумал Хоботок. — И куда они все мчатся? Наверно, в зоопарк или в цирк, или к бабушке на день рождения. Я бы тоже побежал с ними, но не могу, потому что мне надо идти в школу, потому что я хочу учиться.

Впереди показалась широкая-преширокая улица. По ней ехало несколько машин и голубой автобус, и голубой трамвай. На другой стороне улицы стоял столб, а на нем горела желтая лампа. Как только Сийм с папой и мамой подошли к краю улицы, в лампе зажегся красный свет, и Сийм остановился.

Хоботок замедлил шаг. Красная лампа щелкнула и стала желтой, а потом и вовсе зеленой.

— Когда я вырасту, я куплю себе точно такой же столб с лампой, — подумал Хоботок и снова прибавил шагу. Потому что как только свет стал зеленым, все машины остановились, и голубой автобус, и голубой трамвай тоже, а Сийм с папой и мамой стали переходить улицу.

Только Хоботок собрался бежать за Сиймом, как вдруг все машины снова двинулись — и голубой автобус, и голубой трамвай тоже. Вся улица наполнилась урчанием и вертящимися колесами. Это могло напугать кого угодно, но только не Хоботка. Он смело ринулся вперед, только на всякий случай закрыл глаза. По правде говоря, они у него сами закрывались, когда не было поблизости ничего интересного.

Кругом стоял страшный скрежет и грохот. И все это вдруг перерезал крик:

— Остановите слоника! Он может попасть под машину!

— Интересно, какого слоника они ловят? — Хоботок из любопытства открыл глаза. Он не увидел никакого слоника. Он увидел только кругленькую тетю, ту самую, которая двумя руками держалась за голову. Тетя мчалась прямо на него, растопырив зонтик и пытаясь зацепить ручкой зонтика Хоботка за ногу.

— Тетя хочет поиграть со мной в пятнашки, — подумал Хоботок и, припустив быстрее, стал делать прыжки то в одну, то в другую сторону, чтобы его труднее было поймать. А ведь на улице вообще нельзя играть, папа не разрешает.