— Нет! — Алекс Сатирос улыбнулся, — Никакого хоррора. Все гораздо проще. Это бизнес королевских семей Лесото и Свазиленда, идущий в обход тех картельных соглашений, которые им навязало правительство ЮАР в интересах супер-корпорации «De-Beers».

— Гм… А насколько достоверно, что там нет никакого хоррора?

— Его величество Леротоли, и Его величество Нкаване, сами приглашают партнеров для негласных инспекционных визитов на рудник. Можете слетать туда. Страны красивые, правда, население, живет в полной нищете, если судить по европейским меркам.

Елена Оффенбах задумалась ненадолго, потом кивнула.

— Что ж, может, я туда слетаю. Пока, допустим, что это правда. Но, какая моя роль? Для теневой сделки адвокат не очень-то нужен, я полагаю.

— Нет, адвокат тут очень нужен, — возразил фограннер Бенни (хотя, какой он, к дьяволу, фограннер, это просто маскировка, как, разумеется, уже догадалась Елена).

— Ну, и для чего же адвокат в этой афере?

— Операция прикрытия, как выражаются шпионы, — пояснил он, — надо как-то объяснить частые рейсы легких самолетов, которыми будут доставляться партии этих алмазов, а в случае, если какой-то самолет совершит вынужденную посадку, надо будет объяснить, почему у пилота с собой килограмм ювелирных алмазов примерно на миллион баксов.

— Интересная задачка, — сказала Елена, — что если замаскировать авиа-рейсы под что-то гуманитарное. Какие гуманитарные проблемы известны в этих двух королевствах?

— Чего там хватает, так это гуманитарных проблем, — ответил капитан Кириакиди.

— Ты не понял, Ник, мне нужна специфическая проблема… Есть ноутбук под рукой?

— Вот, держи, — капитан передал ей компактный «Asus-11-inch».

Голландка кивнула и, открыв через Интернет виртуальную библиотеку энциклопедий, углубилась в исследование демографии. Через несколько минут она объявила:

— Самая известная проблема там это AIDS. Якобы, вирусом иммунодефицита заражена четверть населения. Бред, конечно, но это официальные данные, и если учредить какую-нибудь миссию помощи, то можно возить что-то медицинское с Мадагаскара. Там есть несколько современных фармацевтических предприятий. Если пилот при вынужденной посадке попадется с алмазами, то это окажется частная контрабанда. Все гуманитарные миссии в Третьем мире промышляют контрабандой, а сотрудников, которые попались, выкупают у полиции за взятки. Это никого не удивляет. Ну, как вам такая схема?

— Мне нравится, — сказал Бенни, и посмотрел на двух греков.

— Вполне адекватно, по-моему, — высказался профессор Сатирос.

— Нужно еще учредить гуманитарную миссию, — заметил капитан Кириакиди.

— Не проблема, — Сатирос махнул рукой, — на Сейшелах это можно сделать за два дня. Я полагаю, можно переходить ко второму пункту.

— Да, — согласился Бенни, — проект «Анжелика и султан».

— Что-что? — переспросила Елена.

— Это, — пояснил он, — условное название, выбранное в честь чудесного старого романа Сержа и Анны Голон. В нашем проекте нет Анжелики, но есть султан.

Елена Оффенбах обратилась к своей памяти и быстро восстановила в уме сюжет этого авантюрного романа. Правда, роман она не читала, но смотрела старый-старый фильм, входящий в эпохальный сериал об Анжелике… Елена тряхнула головой и спросила:

— Какой еще султан?

— Султан Омана, это такая страна на южном берегу Аравийского полуострова.

— Я знаю, где Оман. А что здесь забыл тамошний султан? Ему мало нефти, что ли?

— Конечно, ему мало! — на лице «фограннера» возникла озорная улыбка, — Все нефтяные царьки жаждут мирового величия. Это инварианта геополитического фрейдизма.

— Инварианта чего? — переспросила она.

— Геополитического фрейдизма, — повторил он, — у них такая политическая сублимация комплекса неполноценности. Некоторые говорят, что это из-за ислама, но, как учит нас марксизм, нефтяная труба первична, а ислам — вторичен. Ты из Нидерландов, верно?

— Да, и что с того?

— Просто, у вас там рядом Норвегия…

— Не очень рядом. От Амстердама до Осло 1200 километров.

Бенни утвердительно кивнул.

— Я и говорю: рядом. Так вот, когда Норвегия стала нефтяной державой, там началась эпидемия тунеядства и дегенерации. Работающий норвежец становится оксюмороном, примерно как работающий кувейтец. Работают унтерменши из всякого факинстана. А политика вырождается в ублюдочную партократию с комплексом неполноценности.

— А я считаю, — возразил капитан Кириакиди, — что проблемы Норвегии возникли из-за мусульманских мигрантов из того самого факинстана. Так что дело, все же, в исламе.

— Даже если так, Ник, то все равно прав марксизм. Мигрантов ведь притащили за счет нефтяных денег! Экономический базис всегда первичен, а надстройка…

— Милорды политологи, — перебил профессор Сатирос, — мы обсуждаем проект…

— Ты прав Алекс, — согласился Бенни, — мы обсуждаем проект «Анжелика и султан». В данном случае, имеется в виду султан Хаммад бин Теймур аль-Сайид. Ему 47 лет, он учился в Англии, сначала в элитном колледже, потом в элитном университете, так что превратился в зажравшуюся сволочь по любым стандартам — арабским или западным.

Профессор Сатирос изобразил на лице неодобрительную гримасу.

— Бенни, ты сейчас размазываешь дерьмо по имиджу нашего нового бизнес-партнера. Возможно, твои тезисы соответствуют истине, но это психологически осложняет нашу работу. Скажи про этого оманского субъекта хоть что-нибудь хорошее.

— Лучше я скажу про него главное в ракурсе нашего проекта. Он эпически амбициозен: мечтает вернуть величие султаната Оман к началу XIX века, когда династия аль-Сайид контролировала все северное побережье Аравии плюс восточно-африканские берега от Сомали на севере до Мозамбика на юге.

— Ничего себе аппетит… — искренне изумилась Елена Оффенбах.

— …У нас на крючке, — продолжил Бенни, — есть оманский буржуй Аннаджм Нургази, акционер-пассажир гипер-лайнера, немного пожадничавший при аренде подводных старательских участков. Он застолбил огромный участок в северной, сейшельской части Маскаренского плато, где не только мелководье, но и отроги Маскаренского хребта. На мелководье там только кораллы и красивые рыбки, но по краю хребта проходит мощная платиновая жила. Нургази легко обогатился бы, но там глубина 300 метров, и сложный ландшафт. Методы, применяемые в морской нефтегазодобыче для сходных глубин, как оказалось, непригодны при добыче металлической руды. Надо или все бросать, или…

На этих словах «фограннер» многозначительно замолчал.

— …Обращаться за помощью к акваноидам? — предположила Елена.

— Приблизительно так, — подтвердил он, — и теперь Нургази, который сам уже боится проявлять инициативу, попросился под крыло бизнеса султана аль-Сайида. Тут-то и начинается наш проект, не столько платиновый, сколько политико-идеологический.

— Ясно, — Елена кивнула, — султану это надо не ради денег, а ради амбиций.

— Ради политического влияния, — поправил Бенни, и положил на середину стола очень странный планшетник. По формату — обычная 7-дюймовая «гляделка», но дизайн…

— Это water-protect gadget для экстремальных яхтсменов, точно? — спросила Елена.

— Да, при нашем образе жизни это важно… А теперь смотри, что у нас есть по этому проекту. Экспертная оценка баланса этой рудной жилы: до тысячи тонн платины, не считая сопутствующих металлов. Возможно, это крупнейшее месторождение в мире. Проблема в том, что для добычи всего этого, надо перекопать несколько кубических километров твердой оливиновой породы. Задача, мягко говоря, небанальная.

— По существу, — добавил профессор Сатирос, — с учетом технических проблем, такое месторождение нельзя даже считать рентабельным. Парадокс, не правда ли?

Елена Оффенбах в сомнении покачала ладонью над светящимся экраном.

— Может, парадокс, а может — нет. Я читала в одном научно-популярном журнале, что любого из известных плотных астероидов человечеству хватит для обеспечения всеми металлами примерно на тысячу лет. Проблема только в цене космических перевозок и космических работ. С океанскими месторождениями, видимо, та же ситуация.