Елена утвердительно кивнула.

— Это самое. Я иду в душ, а ты пока прочти второй раздел. Он называется: «очевидные признаки социальной деградации планеты».

— Чушь! — безапелляционно припечатал Олаф.

— А ты прочти, и попробуй, опровергни, — предложила она, и вскочила на ноги, — кстати, иногда я после душа варю себе кофе. Могу и тебе сварить.

— Да! Было бы здорово. А ты, правда, хочешь, чтобы я это прочел?

— Правда, — подтвердила она.

Олаф, тоже принявший душ, и завернувшийся в белое полотенце, выглядел предельно убедительно. Он был похож на древнеримского оратора из исторического фильма.

— Елена! — с пафосом объявил он, — Я не знаю, кто сочинил эту фашистскую книжку…

— …Я знаю, — мягко перебила она, — эту книжку сочинила группа, которая поняла одну простую вещь. Социальный класс, который после падения Берлинской стены рулит цивилизованной зоной планеты и примкнувшими задворками, близок к панике. Мир, построенный по их программе, становится социально-опасным не только для плебса-электората, но и для них. Тут, эта группа, принадлежащая к тому же самому классу, придумала тему: продажа мест на Ноев ковчег, якобы, спасающий из этого дерьма.

— Минутку, — сказал Олаф, — ты тоже думаешь, что этот мир — дерьмо?

— Я думаю, — ответила Елена, — что 8 миллиардов людей — слишком много для планеты. Особенно, если посмотреть, какие люди размножается быстрее других, а какие люди вынуждены за это платить. Важно еще: какие люди направляют все это свинство.

— Елена, я понимаю, что мигранты, особенно — мусульмане, уже осточертели, но это не основание считать дерьмом весь мир. И ты, и я, бывали в регионах, где действительно дерьмо. Ты же не возьмешься отрицать, что наш регион достаточно благополучен.

Елена Оффенбах покрутила в руке кофейную чашечку и спросила:

— Достаточно для чего?

— В смысле? — не понял он.

— В прямом смысле. Ты сказал: «наш регион достаточно благополучен». А я тебя хочу спросить: достаточно для чего?

— Достаточно для благополучной жизни. Разве это не очевидно?

— Да, Олаф, это очевидно с точки зрения взрослого здорового индивида с практическим образованием и толковыми мозгами. Когда я демобилизовалась, и не нашла работу, на которую рассчитывала, то плакать не стала, а занялась другими делами. Потом, правда, подвернулось нечто прибыльное, но даже без этого я бы не пропала.

— Вот, — встрял Олаф, — я об этом и говорю.

— Да, ты говоришь об этом. Но, мы же начали с материнского инстинкта. Ну-ка добавь к индивиду сначала — пузо, а потом — бэби, и картина сразу меняется. Если девушка не так богата, чтобы оплачивать сверхдорогую частную медицину, частный детсад и частную школу, то она и ее бэби будут вдумчиво втоптаны обществом в клоаку, состоящую из марокканцев, пакистанцев и тому подобного контингента. И это — контингент второго поколения, это — равноправные с тобой граждане, которые на практике равноправнее, поскольку для них захват социальных пакетов на свой массовый приплод, это главный бизнес, наряду с простым воровством. Знаешь, какая доля этого контингента сейчас в социальных детсадах и начальных школах? Если не знаешь — посмотри статистику.

Бывший пилот-миротворец резко поднял раскрытые ладони.

— Я видел статистику. Да, эти, в хиджабах, размножаются, как мартышки. И что теперь, нормальным людям не жить что ли?

— Мартышки, — спокойно сказала Елена, — это не причина, а следствие. Любое общество получает ровно тех мигрантов, которых оно заслуживает, исходя из своего устройства и управления. На планете множество приятных, толковых людей, которые живут в очень бедных странах. Они бы поехали сюда, но наше общество принимает не их, а мартышек. Настоящая проблема — это не мартышки, а наш дерьмовый истеблишмент с дерьмовой политической философией. Хочешь знать больше?

— Хочу, — ответил он, и добавил, — похоже, ты дошла до чего-то чертовски интересного.

— Да, Олаф. Похоже, что так. Слушай. Я была в большом круизе на самбуке, это очень древний класс парусников. В такой обстановке само собой начинаешь интересоваться другими старыми машинками. Я заметила команду, которая делает очень динамичный бизнес на малых сейнерах образца середины 1950-х годов. Я подумала, пообщалась с людьми, взяла мини-автомобиль «Isetta», тоже из середины 1950-х, и не прогадала!

— А к чему ты это? — спросил Олаф.

— Подожди, — сказала она, — еще пример: самолет F-104 Starfighter, который эксперты по космосу предлагают применять для воздушных стартов в проекте «Futureef-Interstellar». Опять же, техника из середины 1950-х.

— Да, Елена, я неплохо знаю этот истребитель, хорошая машина. Но, вывод-то где?

— Будет вывод. Ты слушай. Меня пробило на думку, и я разыскала в Интернете архив популярных журналов того периода. Посмотрела. Сравнила с тем, что сейчас. И, блин, случилось у меня что-то вроде озарения.

Елена сделала паузу, и начала с половинки уже произнесенной фразы.

— …Что-то вроде озарения! Знаешь, как в 1950-х — 70-х годах представляли себе наше сегодняшнее время? Слушай! В мире нет голода, нищеты, опасных инфекций и войн. Стандартная рабочая неделя — 25 часов. У большинства людей нет четко очерченной работы, они заняты любым креативом — и общество платит им просто за виртуальный потенциал. Физический труд людей стал экзотикой — это занятие для роботов. Нефть используется лишь в химии. Автомобили исчезли, а шоссе преобразованы в большие велосипедные парки. Транспорт стал электрическим, причем летающим — экономика, экология и комфорт определили именно такой стиль. Мегаполисы, кстати, тоже стали большими парками. Люди живут в разросшемся субурбе, без всякой скученности. Нет дефицита энергии, нет дефицита чистой воды — переход к ядерной энергии решил эти проблемы. А благодаря генной инженерии, продовольствие почти дармовое. Кстати — насчет денег. Они остались только в очень узких сферах деятельности. Для среднего нашего современника из этого прогнозного будущего, деньги — экзотика. Ну, как для реального современного грузчика — фьючерсы на фондовой бирже… Пока что все это касалось нашей планеты, но, есть еще другие. В нашем времени по прогнозам 1950-х, человечество уже освоило ближний космос. Луна — это как филиал Земли. На Марсе родились первые бэби у колонистов. Спутники Юпитера — на очереди. Человечество начинает расселяться по космосу. Проблема перенаселения теперь интересует лишь историков, и киносценаристов, создающих фильмы ужасов про недавнее прошлое…

— Минутку, — перебил Олаф, — извини, но все это были только мечты, разве нет?

— Нет, — жестко и четко ответила она, — в серьезной литературе говорится, что это были нормальные прогнозы, исходя из роста производительности труда, и трендов НТР.

Олаф Тюрборг недоверчиво пожал плечами.

— Если все так, как ты сейчас излагаешь, то куда же это все делось?

— Это не делось, — ответила она, — Просто, два предыдущих поколения просрали это. А теперь, наше поколение продолжает просирать это, ежегодно и ежедневно. Что такое «Киотский протокол» по борьбе с вымышленным глобальным потеплением? Что такое много-миллиардная помощь МВФ недоразвитым странам, которые от этого становятся только еще более недоразвитыми? Что такое программа помощи мигрантам, вследствие которой из почти миллиона жителей Амстердама полтораста тысяч — это шлак? А наша миротворческая фигня? Что мы с тобой делали в Африке, Азии и Южной Америке?

— Слушай, Елена, вот этого не надо! — возмутился Олаф, — Мы там людей защищали. Ты можешь, конечно, привести несколько примеров того, как кто-то на этом нажился, но частные случаи свинства есть в любом крупном деле. Вот подумай, что сказали бы те ребята из Североевропейского Миротворческого Корпуса, которые… Это…

— Это, — отозвалась Елена, — происходит на любой войне. Но это не делает любую войну правильной. Во Вьетнаме погибло полста тысяч американцев. А те, которые вернулись, никак не могли примириться с мыслью, что это было на хрен не нужно никому, кроме плутократов в Сенате, решивших поиграть в солдатики и пополнить свою кассу.