Марина ничего не ответила.

Нищий с трудом приподнялся и пристально взглянул на неё.

- Вижу, знаю, куда ты спешишь… к Пречистой… Там мы с тобою увидимся!..

Поражённая его словами, Марина спросила:

- Почему ты знаешь, куда я еду?

Нищий усмехнулся.

- Ведомо мне не только, куда ты едешь, но и зачем ты едешь. Не кручинься ни о том, ни о другом! Хранит их обоих Всевышнего десница… А пока прощай! Поезжай своей дорогой, а я пойду своей… У Пречистой мы свидимся!

Смущённая странной встречей, девушка распутала повод, вскочила на коня и отправилась дальше, а нищий, тяжело ступая по мягкой траве, побрёл в другую сторону.

Странные слова незнакомца заставили Марину думать об их значении, но всё-таки она не могла их понять.

"Кто эти оба, живы и здоровы? - спрашивала сама себя девушка. - Неужто брат и Василько? Откуда же знает об них нищий и где мы с ним встретимся у Владычицы?"

Непривычная езда сильно утомила молодую наездницу, немало стеснял её и мужской костюм.

Наконец она достигла Владимира и остановилась в одной избе у пожилого кожедёра.

Пригород Суздаля, Владимир в то время был ещё очень мало населён. Храм в нём был один, да и то довольно бедный, ратные люди навещали его только наездами.

Появление дружинников пугало жителей, а потому заезд на ночлег Марины, по одежде которой сейчас узнали в ней княжего отрока, встревожил Ефима-кожедёра, и он подозрительно поглядывал на своего постояльца.

- А что, дядя, не проезжал у вас тут князь Андрей с дружиной из Вышгорода? - спросила девушка.

- Как же, милостивец, проезжал! Недавно, поди, недели ещё нету! - боязливо отозвался Ефим.

Молодая девушка встрепенулась.

- Куда же княжий поезд поехал?

- Да как тебе сказать, - почёсывая голову, протянул хозяин. - Поехать-то он поехал…

- Сказывай скорей, дядя!

- И не доехал… Марина побледнела.

- Что ж, в битве дружина полегла, что ли? - испуганно спросила она.

Кожедёр махнул рукой.

- Не то… Отъехали это они вёрст десять от нас, стали станом…

- Говори, не томи!

- Чудо великое было, виденье князю… Обитель Владычица строить повелела… Ну, и осели пока… Вот завтра, милостивец, поедешь, так сам увидишь.

Лицо Маринино залило румянцем. Она узнала, что все невредимы.

- Так я сейчас же к ним поскачу, дядя!

- И думать не моги, родимый! Время позднее, конь твой притомился, да и сам ты устал. Пожди до утра!..

Марина послушалась совета старого кожедёра и осталась ночевать в его избе.

XI

Постройка обители во имя Рождества Пресвятой Богородицы продолжалась. Кроме рабочих, приглашённых князем из соседнего Владимира, принимали участие в работе и дружинники.

- Потрудитесь, други, для дома Пресвятыя Богородицы! - говорил отец Николай. - Она за это воздаст вам сторицей!..

Одновременно с возведением церкви и обители рос и посёлок вокруг них.

Для написания икон будущего храма Андрей заблаговременно вызвал искусных изографов из Ростова, и, кроме других икон, он поручил написать им одну в память своего виденья. На этой иконе Божия Матерь была изображена в том виде, как она явилась князю, с хартией в руках.

На постройке церкви работали и названые братья. Не раз вспоминали они о далёком Киеве, о матери, о Марине, оставшихся там, оба рвались туда душою, но покинуть стан князя было невозможно.

На тяжёлую работу поставил их Михно: он заставил их выкапывать и подвозить камень, обтёску которого и укладку в стены поручено было производить более опытным владимирским каменщикам.

Крепышу Василько работа эта пришлась по сердцу, тогда как Фока, более слабый, страшно уставал.

Камнеломни находились верстах в двадцати в сторону от главного стана, на них, кроме двух товарищей, работало много других дружинников, здесь они и проживали в наскоро сделанных шалашах.

- Что ж, князь, в самом деле, никак, нас вместе с Василько в каменщиков превратил?! - говорил Фока, выворачивая большую глыбу камня.

- Потерпи, друг! Божьи работники мы с тобой, не княжие… Окончим храм, к настоящему делу приступим! - уговаривал его тот.

- С кем же воевать-то? Младшие братья князя идти на него не посмеют…

- Найдутся… Успеем и мечом поработать… И они прилежно занялись делом.

- С матушкой и сестрой повидаться хотелось бы, - снова начал Фока, - стосковался очень!

- Вот это дело говоришь, - сочувственно подхватил Василько, - и мне бы хотелось свидеться с ними! Постой, брат названый, пожди немного: вот как соорудим храм каменный, отпросимся у князя в Киев съездить!..

- Отпустит, чай?! - блеснув глазами, спросил Фока.

- Как не отпустить! - подтвердил Василько. - Эку работу завершим!

Марина прибыла в стан и стала обходить работников, отыскивая своих близких.

Незнакомое лицо княжего отрока обратило всеобщее внимание.

- Откуда, молодец, прибыл? - подозрительно спросил Михно. - За коим делом?

Сообразительная Марина сейчас нашлась.

- Потрудиться во славу Пресвятыя Богородицы задумал!

- Доброе дело, молодец! Что ж, скидай доспехи! Я тебе и работу укажу, - более добродушно заметил мечник. - Коня ты своего вместе с нашими пустишь… А поместишься в сборной избе с дружинниками.

Найти брата девушке так и не удалось в этот день. Расспрашивать у дружинников она не решалась, боясь навлечь подозрение.

- Молод да жидок ты, парень! На трудную работу я тебя ставить не буду! - сказал Михно, заведовавший постройками. - Иди ты к изографам, там тебе дело найдётся!

Марина послушно отправилась в избу, где заготовлялась вся внутренняя отделка храма.

У открытой двери, на длинных лавках, стояло несколько липовых досок, на которых двое изографов писали иконы.

Они были пожилые люди, один из них, с большою седою бородой, по имени Мирон, с измождённым от долгого поста лицом, изображал на доске, грунт на которую был заранее наведён мальчиками, по установленным древним образам лик Пречистой в том виде, как Она явилась в видении князю.

- Вот привёл я к тебе, Мирон, работника! - проговорил Михно. - Пусть помогает тебе по мере сил!

Старый изограф, добродушно улыбаясь, взглянул на Марину и ласково сказал:

- Поработай, паренёк! Потрудись для Пречистой! Скидавай кафтан-то: в рубахах работать будет сподручнее!

Новый работник исполнил приказание.

- И сперва потри-ка ты краску вон на том камне вместе с мальчонкой! А потом я тебя и к другому делу приставлю!

Марина прилежно взялась за работу.

XII

Прежде чем начать писать икону, старинные изографы долгое время перед этим постились, прилежно молились, чтобы Бог помог им исполнить задачу, и тогда уж принимались за дело.

Одним из таких, строго относящихся к своей работе, был и старый Мирон. Вставая рано утром, он долго молился и тотчас же принимался за работу, до окончания которой он ничего не ел. Чем-то неземным веяло от написанных стариком божественных ликов.

Это замечал не раз даже сам князь и ободрял Мирона:

- Работай, друже! Твои иконы точно живые: они внушают некий трепет и располагают к молитве…

Радостно становилось на душе у старого изографа от похвал князя.

Не таков был другой, тоже искусный, изограф, Фёдор. Небольшого роста, плотный, рыжеватый, с небольшою проседью, угрюмый старик хотя исполнял все положенные по уставу для изографов правила и был не ленив в работе, но, тем не менее, изображаемые им лики святых, написанные искусно, выглядели неодухотворённо.

Угрюмый Фёдор ни с кем не разговаривал, в изографной избе резко слышался его голос, в противоположность Мирону, любившему распевать духовные канты слабым старческим тенорком.

Помощником Мирона считался шустрый мальчик Григорий, растиравший для старика на камне краски, но не умевший даже навести грунт на доске.