Слезы тетушки сегодня высохли, она спокойна и строга.

– Ты должна нас понять, Мари. Мы люди небогатые. Твои родители не оставили тебе ничего кроме жалкой развалюхи, которую почему-то величают замком. Содержать такую взрослую девушку мы не в состоянии. Кроме того, без приданного ты не можешь рассчитывать на брак с человеком, равным тебе по происхождению, твой отец все же принадлежал к почтенной фамилии. Что касается твоей матери, упокой господь ее душу, единственным ее мудрым решением было то, что перед смертью она обратилась с письмом ко мне. Иначе просто не представляю, кто согласился бы взять на себя все эти хлопоты. Я думаю, мы нашли лучшее из существующих решений. Настоятельница монастыря св.Варвары согласилась принять тебя в свою обитель, за что мы уже внесли в казну монастыря соответствующее пожертвование. Если ты собираешься возражать против этого мудрого решения, мы расцениваем это как неслыханную неблагодарность.

Меня сковал ужас. Я чувствовала себя так, словно нахожусь перед лицом неминуемой смерти, ибо то, что приготовили мне мои родственники в качестве судьбы, ни в коей мере нельзя было считать жизнью.

Последнюю ночь в своей спальне я провела, не сомкнув глаз. Как только появились первые признаки рассвета, я незаметно покинула замок и... Благослови Господь наш табор!

Глава 3

Семья Розы взяла меня в свой шатер. На это дал согласие старый князь. Его распоряжение, основанное на цыганском законе и здравом смысле, откладывало решение моей судьбы на целых три года. Это время я могла кочевать с табором, но мне строжайше было запрещено участвовать в повседневных делах цыган, в их праздниках и обрядах. Я была дочерью чужого племени, спустя три года я должна была покинуть шатер цыганской общины и вернуться в мир, из которого убежала.

Солнце уже почти склонилось к горизонту. Табор располагался на ночлег на большой поляне, окруженной огромными старыми кленами и зарослями шиповника. Уже больше двух недель не было дождя. Это позволило быстро собрать хворост для костра. Запылал огонь. Я, наконец-то, смогла сесть на траву у входа в палатку и дать отдых своим измученным ногам. Вскоре, освободившись от хлопот, связанных с привалом, и уложив спать своих младшеньких, ко мне подошла Роза:

– Ну что, устала? Идем к реке. Это недалеко. Ночное купание – лучшее средство от усталости.

Мне было трудно подняться, но я ни слова не сказала об этом. Мысль о воде прибавила мне сил.

С нами на берег пришли еще несколько молодых девушек. Вода была очень чистая и на удивление теплая. Оставив одежду в прибрежных кустах, мы наслаждались купанием, казалось, целую вечность. Когда, выйдя из воды, я натянула на свое влажное тело чистое платье, предусмотрительно взятое Розой из большого сундука, оставленного на ночь в кибитке, я почувствовала себя на вершине блаженства. Трудная дорога, грустные воспоминания – все отступило куда-то на задворки сознания. Мне стало хорошо и спокойно. Жаль, что мой покой был таким недолгим.

Когда мы вернулись к костру, я вдруг ощутила смутную тревогу. Происхождение этой тревоги мне было тогда непонятно, но я точно знала, что она не имела ничего общего с моим прошлым. Она появилась уже здесь в таборе. Вскоре к моим мистическим переживаниям прибавилось нечто вполне реальное.

Я сидела на траве рядом с нашей палаткой и заворожено смотрела на порхающее в таинственном танце пламя костра. Вдруг чей-то настойчивый взгляд заставил меня оглянуться.

Старший внук старого князя, Марко, стоял, опираясь правой рукой на могучий ствол раскидистого клена. Он не отвел глаз, и мне почему-то стало не по себе. Какое-то смутное предчувствие заставило меня невольно вздрогнуть, и я поспешила спрятаться в палатке.

Наутро табор покинул место привала, едва взошло солнце. Бесконечная дорога влекла за собой привыкших к странствиям цыган. И мне уже стало казаться, что в этих скитаниях прошла и вся моя жизнь.

Возле некоторых деревень и хуторов табор иногда останавливался на два-три, а то и на несколько дней. Это означало, что здесь для цыган была работа. Мужчины зарабатывали ремеслом, а женщины танцами и гаданием. Иногда из поселения кто-нибудь прибегал за Розой, в этих краях ее знали как умелую знахарку и повитуху.

За повседневными заботами я почти забыла свои тревоги и страхи. Я старалась быть полезной и бралась за любую работу, которая была мне по силам.

Настороженность со стороны цыган сменилась спокойным доброжелательным отношением с привкусом сочувствия. Мне казалось, что я не вызывала никаких недобрых чувств ни у кого в таборе. Не скажу, что мне было легко, но уж точно было спокойно. Воспоминания стали не такими болезненными и беспокоили меня лишь в сновидениях.

Поэтому случайно услышанный разговор старого князя и Розы оглушил меня словно близкий раскат грома.

Я несла воду из ручья в двух довольно тяжелых для меня ведрах. Мне было очень нелегко, но я не хотела чтобы это заметили поэтому необходимые передышки делала то, спрятавшись за каким-нибудь деревом, то, притаившись в тени ближайшей палатки, стараясь двигаться как можно тише. Наконец, бесконечный путь закончился. Я поставила ведра с водой у порога своего временного жилища и уже хотела войти, но вдруг услышала свое имя и невольно прислушалась.

– Мари – милая и добрая девушка, – говорил князь, – и ты права, я дал слово, от которого не отступлюсь. Но я не могу быть безразличен к тому, что происходит в таборе, тем более в моем собственном шатре.

– Но ничего пока не произошло! – возразил ему тихий голос Розы

– Пока! Ты сама говоришь "пока"! Меня беспокоит мой внук. Скоро осенние свадьбы, а куда он смотрит? Только на шатер твоей, Роза, семьи! У тебя нет дочерей, Марко видит только Мари! Но она ему не пара, я не хочу беды ни для нее, ни для табора. Пока все было спокойно, мне не мешала эта девушка, она послушна, старательна и скромна, но сейчас я предчувствую, что может случиться что-то непоправимое в моей семье! Что я должен делать?

– Но ты не можешь ее выгнать из табора, ей некуда идти, – почти выкрикнула Роза.

– Я и не собираюсь этого делать. Тем более, что это может только ухудшить ситуацию. Марко уйдет за ней, я нисколько в этом не сомневаюсь.

– Что же ты предлагаешь?

– А что будет, когда пройдет три года? Ты об этом подумала? – продолжил рассуждать князь, не отвечая на вопрос. – Ведь тогда это уже коснется самой Мари, если даже предположить, что ничего не произойдет до этого времени.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – в голосе Розы появились нотки сомнения.

– У нас нет другого выхода…

Старик замолчал, и я замерла, сердце мое колотилось от тревоги. Он продолжил:

– Да, никакого другого выхода я не вижу. Мы должны помочь девушке вернуться в ту жизнь, к которой она привыкла. Мы должны найти ей мужа, который был бы ей ровней. Я знаю, что это будет нелегко. Мари красива и умна, но этим господам нужно, чтобы у невесты было имя и приданное. Ты разузнаешь все о ее семье, думаю, что с именем все не так уж плохо, а приданное обеспечу ей я, есть у меня кое-что на примете. Но для того, чтобы все это сделать, нам придется расположиться на землях Черного графа, там и отыграем осенние свадьбы. А пока не отпускай от себя свою гостью, поручи Вуйко ее охранять. Он настоящий цыган! Ему можно доверять. О нашем разговоре никому ни слова, да не сердись, это я так, на всякий случай.

Стало понятно, что князь сейчас выйдет, и мне лучше было бы уйти.

Стараясь, чтобы меня никто не увидел, я убежала в лес, там можно было на какое-то время спрятаться в деревьях у ручья, чтобы унять бешеный стук своего сердца, успокоиться и все обдумать.

Я шла по тропинке к своему любимому месту, где иногда ненадолго могла уединиться, подумать, или помечтать, вспомнить дом, маму, Полину. Ах, как мне хотелось иногда вернуться в прошлое. Мне казалось, что я могла бы что-то исправить, изменить.