– А сам Пауль? Почему он так и не женился на своей подружке?

– Он и не собирался этого делать. Зачем? Его вполне устраивали те отношения, которые сложились между ними, да и сама Джин не настаивала, разделяя его взгляды, или притворяясь, что их разделяет.

– Вы говорите о Джин Эрвин? – решила уточнить я.

– Да, – подтвердила Ирма, – именно о ней.

Джин Эрвин

Джин Эрвин тоже не захотела встречаться со мной в официальной, или полуофициальной, обстановке в моей конторе, но и к себе приглашать не стала. Мы договорились пообедать вместе в маленьком кафе на Старой Набережной. Условились на полуденное время, когда там не должно было быть много посетителей.

К этому разговору мне нужно было кое-что подготовить. После встречи с бывшей женой Смоллера я понимала, что Джин была не просто женщиной, которая помогала Паулю по хозяйству и избавляла иногда от чувства мужского одиночества. Судя по всему, она могла быть его союзником и единомышленником. Во всяком случае, видимо, она старалась, чтобы он так считал. Да, это могло значительно снизить мои шансы на получения от нее правдивой информации, но попробовать стоило.

Утром мы провели небольшое совещание в кабинете комиссара Катлера. Мы с Дэвидом приехали в управление без предварительной договоренности, но комиссар, как оказалось, нас ждал.

– Мне почему-то кажется, – заявила я, входя в знакомый кабинет на седьмом этаже, – что у вас есть новости по делу Смоллера.

– Не знаю, можно ли это назвать новостью, – ответил Эрик Катлер на мою реплику, – но есть некоторые соображения нашего специалиста из отдела безопасности информационных систем. По моей просьбе он изучил те программы, автором которых был Пауль Смоллер и высказал предположение, весьма интересное, на мой взгляд. Это касается способа похищения Вероники.

– И что же он предполагает? – спросила я.

– Он считает, что Смоллер мог создать вирус, который изменял действие программы, управляющей камерами наблюдения в «Уникуме» таким образом, что они начинали подавать сигналы тревоги не тогда, когда в наблюдаемом пространстве что-то происходило, а наоборот, когда там устанавливался стабильный, относительно, конечно, режим. Причем вирус создавал эти изменения в программе только на короткое время, а потом все возвращал к прежнему состоянию и самоуничтожался. Он запустил свой вирус дважды: в первый раз для того, чтобы создать ситуацию, которая позволит ему проникнуть в галерею рано утром, якобы для того, чтобы убедиться в сохранности всех экспонатов, а второй раз вирус сработал в момент этой проверки, что и позволило ему совершить замену миниатюры копией. Так ли это было на самом деле? Во всяком случае, эта версия вполне объясняет хоть что-то.

– Этого объяснения недостаточно, чтобы найти убийцу, – справедливо заметил Дэвид.

– Да, – согласилась я, – миниатюру-то мы нашли, и теперь не так уж важно каким способом ее украл Смоллер, хотя версия сама по себе очень интересная, особенно для господина Тореса.

– Ну, возможно, вы и правы, – вздохнул Эрик Катлер, – но других новостей у меня пока нет.

Собственно больше ничего интересного в этом обсуждении не родилось. Я попросила комиссара сделать для меня распечатки изображений наших подозреваемых, сделанных по записям с вебкамер, и получив их отправилась в свою контору, поскольку до встречи с госпожой Эрвин у меня еще было достаточно много времени.

Джин уже ждала меня за столиком. Я сразу узнала ее, хотя мы никогда не встречались. Ее очень точно описала дочь Смоллера. Глядя на нее, я невольно подумала о справедливости утверждения, что мужчина всю жизнь ищет одну и ту же женщину. Джин была очень похожа на Ирму, только моложе и взгляд был совсем другим, более закрытым, что ли. Впрочем, мнение мое было слишком уж субъективным.

– Надеюсь, вы не думаете, что это я убила бедного Пауля? – даже не обменявшись со мной приветствиями, спросила госпожа Эрвин.

– Нет, такая мысль не приходила мне в голову, – невольно усмехнулась я.

– Извините, просто никак не могу… Может, он и вправду сам это сделал?

– Вы считаете, что это было в его характере? Или у него были на то серьезные причины?

– Скорее, я бы подумала о характере, но нет, я сказала глупость, – вдруг решительно заявила Джин.

– Почему?

– Он не мог этого сделать, поскольку это противоречило его жизненным принципам.

– Каким именно принципам?

– Понимаете, он не был религиозен, в привычном смысле этого слова, но считал, что человек не должен нарушать основных заповедей, не из страха перед какой-то высшей силой, а потому, что любое нарушение законов, влечет за собой дисгармонию, что-то нарушается в мире. Он всегда говорил, что это возвращается к тому, кто преступил. И еще он говорил, что человек свободен в выборе жизненного пути, но не волен распоряжаться самой жизнью. Каждый из нас приходит в этот мир, когда ему положено по высшему закону и так же из этого мира должен уйти.

– Вы хотите сказать, что он был в вопросах жизни и смерти фаталистом, но придавал огромное значение проблеме нравственного выбора? – попыталась я сформулировать более четко довольно путанное объяснение, которое только что услышала, но не совсем поняла.

– Я не умею так объяснить, как надо, но главное – это то, что он осуждал покушение на жизнь, свою, или чужую, не важно.

– Допустим. Тем более, что от версии самоубийства следствие отказалось и по другим причинам. Мы хотим отыскать убийцу. Посмотрите на эти снимки, возможно, кого-то из этих людей вы видели в окружении господина Смоллера, – я передала девушке распечатки, а пока она их рассматривала, подозвала официанта и заказала кофе и фруктовый салат для себя и для Джин, прекрасно осознавая, что еда ее сейчас интересует в последнюю очередь.

– Вот его, я, кажется, видела! – вдруг воскликнула моя собеседница.

Я посмотрела на снимок, это был Эдвин Кафф.

– Где вы его встречали?

– Я не уверена, снимок очень нечеткий, но, похоже, именно этот господин приходил к Паулю. Их разговора я не слышала, он только сказал, что у него дело конфиденциальное, мне пришлось уйти. Только это было давно, еще зимой.

– А позднее вы его не видели?

– Нет. Точно нет.

Эдвин Кафф

Изображение действительно было очень плохим, но это можно было исправить. В наше время сфотографировать человека – не проблема. Только что нам дает знание того факта, что Кафф и Смоллер встречались? Тем более, что встреча эта произошла за пару месяцев до того времени, когда произошли похищение и убийство. Понятно, что заказать похищение Вероники Кафф мог. И мог это сделать тогда, если он знал, о том, что коллекция Фениори будет выставляться в «Уникуме» Но, допустим, знал, и, допустим, заказал. Зачем? Как эта миниатюра вписывается в его коллекцию портретной живописи? И еще одна нелепость, зачем ему нужно было мелькать тут, в галерее? Сидел бы на своем острове и ждал, а потом получил бы свой заказ где-нибудь на нейтральной территории, и уж точно не стал бы привлекать к себе внимание. И все же на сегодня это единственная деталь, за которую можно попробовать зацепиться. Нужно побольше узнать об этом человеке. Он богат. Наверняка ведет светский образ жизни. Странно было бы, если бы о нем ни разу не сообщалось в прессе. Нужно собрать все факты, которые может дать Интернет. Просмотреть архивы журналов и газет. Сделать запрос в полицейский участок острова Пирс. Насколько я помню, это один из самых маленьких островов Пармского архипелага. Он, к тому же, не слишком густо населен. Такой человек как Кафф может быть там довольно известной личностью Поскольку этот человек был включен в наш список кандидатов в подозреваемые, у комиссара Катлера уже должны были быть те сведения о нем, которые просто можно получить по официальным полицейским каналам. В общем, план моих действий был очень прост: разговор с комиссаром, лучше всего, в его кабинете, звонок Дэвиду с просьбой собрать материалы в сети и в СМИ, а затем, вооружившись всевозможной информацией о об Эдвине Каффе, я отправляюсь на остров Пирс.