Да, не густо у нас с фактами. Нужно бы продолжить беседу с программистом, как его? С Тэдом Мораном. И все его графики за эти восемь дней придется внимательно изучить. Да и просто ролики с записями просмотреть не помешает. И все же начать нужно со списка посетителей!

Приняв это решение, я потянулась за телефонной трубкой. Господин Торес с пониманием отнесся к моей просьбе и обещал, что к завтрашнему утру я получу нужный мне список. Всех посетителей регистрировали в специальном журнале, каждая страница этого журнала, кроме всего прочего, дублировалась в компьютере Морана. Так что, подготовить нужные сведения было несложно.

За те восемь дней, которые нас интересовали, галерею «Уникум» посетило 30 человек. Некоторые посетили ее дважды, а господин Макгроу побывал там, как оказалось, четыре раза. Тэд Моран очень помог мне, составив на основании записей, сделанных вебкамерами, график передвижения каждого из посетителей. Это помогло сразу исключить из списков подозреваемых троих туристов, они попросту не подходили к тому месту, где была выставлена Вероника. Очевидно, это были люди, которые не слишком интересовались этой экспозицией, им было важнее рассказать, вернувшись на родину, что они посетили знаменитую галерею. Эти господа понятия не имели, что они прошли мимо самой ценной миниатюры из всей коллекции, даже не взглянув на нее. Ну, и прекрасно. Однако, оставалось еще двадцать семь человек. И опять самым подозрительным представлялся Гарри Макгроу.

Все материалы, которыми меня обеспечили Торес и Моран, были посланы и комиссару Катлеру. Разумеется, в полиции шли практически тем же путем. Поэтому я не стала заниматься дублированием действий, которые полицейскими инспекторами могли быть выполнены и быстрее и качественней. Я позвонила комиссару, и мы договорились обсудить дальнейший план совместных действий у него в кабинете.

Встретиться нам удалось только к вечеру. Но зато в нашем импровизированном совещании принимал участие и Дэвид. Причем, он пришел не с пустыми руками. Хотя Дэвид, по-прежнему, не мог уйти от мыслей о Макгроу, его материалы были весьма любопытны и убеждали нас, что до выбора единственной рабочей версии нам еще очень далеко. Большинство фактов, представлявших для нас интерес в этом деле, Дэвид выловил из архива журнала «Коллекционер». У меня даже мелькнула мысль о том, что и мне и полицейскому комиссару неплохо бы на этот журнал подписаться. Я не знаю точной статистики, но преступления, связанные с коллекциями и коллекционерами составляют внушительный процент в общем объеме криминальных происшествий.

– Ну, что ж, давайте обсудим все, что удалось выяснить и по Веронике и по убийству Смоллера, – сказал комиссар, очевидно, чтобы сразу придать нашей встрече очень деловой и почти официальный характер.

Мы преисполнились осознанием важности этого момента, но нас грубо вырвало из этого благотворного состояния неожиданное вторжение еще одного участника событий. Нетрудно догадаться, кто это был, правда? Да, конечно, Макгроу.

– Я заезжал в редакцию «Интерньюс», чтобы встретиться с вами, господин Сомс, но мне сказали, что вы отправились в полицию, поэтому я здесь, – весьма эмоционально заявил он.

– И зачем это я вам понадобился? – не скрывая своего удивления, спросил мой друг.

Он, как мне казалось, в этот момент еще не понял, с кем говорит.

– Я хотел поблагодарить вас за честность и профессионализм! – ничуть не смущаясь, продолжил наш посетитель.

– Спасибо, но…

– Дело в том, что только в вашей газете не было ни слова о подозрениях в мой адрес, а госпожа Адамс вчера говорила, что попросит именно вас обойти стороной эту тему в публикациях вашей газеты. Вы могли не внять ее просьбе, но вы поступили благородно и разумно. Поэтому, именно вам я готов дать любое интервью, ведь меня обязательно будут подозревать?!

– Дэвид, это и есть господин Гарри Макгроу, – вставила я в бурный монолог нашего гостя необходимое пояснение.

Нет, моих литературных способностей явно недостаточно, чтобы описать удивление и разочарование, отразившиеся во взгляде Дэвида.

– Может быть, вы не откажитесь ответить и на наши вопросы? – спросил комиссар.

– С удовольствием, – улыбнулся Макгроу и, похоже, он был вполне искренен.

– Тогда объясните нам, почему вы посетили выставку миниатюр Фениори четыре раза? – задал Эрик Катлер первый вопрос.

– Я надеялся встретить там господина Файна, чтобы попробовать убедить его продать мне Веронику, – не стал лукавить наш посетитель.

– Но вы же продаете свою коллекцию! – удивленно воскликнула я.

– Я уже продал ее! И здорово на этом заработал! Я думаю, что это из-за газет столько народу привалило на торги… Но тогда, когда я хотел соблазнить Файна хорошими деньгами, – Гарри сделал паузу, оглядел всех нас, затем продолжил, -правда, нужно быть таким дураком, как этот упрямец, чтобы отказаться от такой суммы! Так тогда-то я еще не знал, что захочу все это продать!

– Допустим, – вмешалась я в разговор, – но неужели вы не могли найти Файна где-нибудь в другом месте? Он, что отказывался встречаться с вами?

– А вот это, милая девушка, уже психология. Он ведь все время разговаривал со мной как владелец шедевра, и был необычайно горд только самим этим фактом, а тут он мог видеть за какую мелочь я ему предлагаю такие неимоверные деньги!

Мы не выдержали и расхохотались к полному недоумению господина Макгроу. Но было еще кое-что важное, что необходимо было уточнить.

– Вы не могли бы сказать, где вы находились с десяти вечера и до полуночи во вторник 11 апреля?

– Почему это не могу? Легко! Я был на приеме у господина Шолтера. Он купил яхту и пригласил туда тех, кто ему симпатичен. А мы с ним почти друзья. Однажды он попытался меня обокрасть, и я выиграл дело против его фирмы в суде.

– Вы считаете это хорошим началом дружеских отношений? – удивилась я.

– Конечно, людям имеет смысл дружить только тогда, когда они хорошо представляют, что можно ждать друг от друга, – спокойно и убежденно ответил наш гость.

– А яхта этого Шолтера, между прочим, была в десятке километров от берега, – продемонстрировал свою осведомленность Дэвид.

– Вот именно! – весело подтвердил Макгроу.

Формально с Гарри Макгроу снимать подозрение в похищении, или точнее, в подмене миниатюры причин не было, но непричастность его к убийству электрика «Уникума» была очевидна. Теоретически он, разумеется мог удрать с яхты приплыть к берегу вплавь, или на чем-то, что осталось, видимо, по какой-то причине незамеченным, впрочем, это стоит проверить, но из Мэрвика еще нужно было попасть в Сент-Ривер, а исчезнуть незаметно на достаточно долгий промежуток времени вряд ли бы ему удалось. В этот момент мы уже понимали, что нужно искать другого подозреваемого.

– Сейчас наши ребята ищут изготовителя копии миниатюры, но, боюсь, это будет довольно сложно. Копию делал явно простой ремесленник, странно, что сам Торес не заметил столь грубую подделку. Хотя, если не знать… Не рассматривает же он каждый день все, что выставляется в его галерее. – медленно, словно раздумывая, проговорил комиссар, едва мы опять остались втроем, – давайте пока разберемся, что мы имеем по убийству Смоллера.

– Собственно, там как раз фактов маловато, – печально констатировала я.

– Да, – согласился Эрик Катлер, – но у меня кое-что есть, некоторые факты для размышления.

– Что вы имеете в виду, – оживился Дэвид.

– В компьютере господина Смоллера наш программист нашел любопытную папку. Собственно она была не на диске, а на почтовом сервере.

– Ваш программист проник в почтовый ящик покойного? – догадалась я.

– Да, тут все же убийство…

– И что же там оказалось? – вопрос и у меня, и у моего друга вырвался почти одновременно.

– Ну, я не большой специалист в программировании, поэтому скажу только то, что может интересовать нас. Похоже, Смоллер неплохо разбирался в некоторых вещах, короче, наш специалист считает, что электрик «Уникума» в свободное от основной работы время подрабатывал тем, что взламывал кое-какие программы, проникал на закрытые ресурсы.