Однако ответить на эти вопросы было не так уж просто. Судя по всему, полиция остановила свой выбор на самом простом варианте решения. Шем Файн просто просился в подозреваемые. Когда Файн поднял шум, Вероника могла еще быть на месте... Именно во время суматохи он мог подменить миниатюру. Если бы ему не удалось сделать задуманное, или электрик подвел бы его,... что ж.... всякий может ошибиться, даже неудачная попытка поднять стекло была бы списана на волнение... Но зачем тогда ему вообще нужен был электрик? Нет, что-то тут явно не так. Надо бы выяснить у комиссара, что вменяется в вину Файну? Афера для получения страховки – это одно, а убийство – это совсем другое.

Но разговор с Эриком Катлером мне придется отложить: во-первых, комиссар пока еще суетится на месте происшествия, а во-вторых – мне нужно бы и самой все продумать в спокойной обстановке, да и не мешало бы еще собрать некоторые факты.

Я разыскала Дэвида, бесцельно слонявшегося по дому Смоллера, и мы с ним поехали ко мне в контору.

Большую часть пути я просто молчала. Если Дэвид задавал мне вопросы, я отвечала или однозначно, или невпопад, так как была сосредоточена на неожиданно посетивших меня мыслях. Мой интерес к этом делу не просто восстановился, а стал заметно возрастать. Однако, это вовсе не значило, что я уже знала, что делать и как выстроить в некую логическую цепочку уже установленные факты. Эти самые факты скорее запутывали дело, чем его проясняли. Впрочем, это свидетельствовало лишь о том, что главная информация еще неизвестна, во всяком случае, мне.

– Послушай, – обратилась я к Дэвиду без всякого вступления, едва мы переступили порог моего кабинета, – ты не мог бы собрать для меня сведения о коллекциях лаковых миниатюр? Да, и еще, возможно, были какие-то публикации о коллекции Фениори, принадлежащей Файну, а, может быть, она как-нибудь упоминалась еще до того, как он стал ее владельцем.

– Ага! – воскликнул мой друг, – теперь мне понятная твоя рассеянность, у тебя появилась версия?

– Нет, пока только некий ориентир из подсознания, – важно произнесла я.

– Понятно, – неуверенно проговорил Дэвид, – ладно пойду, пороюсь в информационных потоках, чтобы помочь твоим озарениям.

Оставшись одна, я опять вернулась к своим размышлениям. Прежде всего, я подумала о том, что смерть электрика необязательно связана с похищением миниатюры, и это тоже нужно учитывать в построении версий случившегося. Похитить Веронику, с помощью электрика, или без, мог только кто-то из посетителей, если исключить участие в этом преступлении хозяина галереи. Впрочем, рисковать своим бизнесом и добрым именем, ради вещи, которую и продать-то невозможно, такой человек, как господин Торес, вряд ли станет.

Я попыталась воспроизвести в памяти все, что я видела в «Уникуме». Мысленно я представила, как галерея выглядела днем, когда в нее приходили посетители. Мои мысли стали еще смелее. Я представила, что хочу похитить одну из миниатюр. Что меня удержит, в первую очередь, если оставить в стороне нравственные принципы?

Галерея «Уникум» состоит из трех комнат, не очень больших, но и не очень заставленных. Охранника можно увидеть только при входе, это нам объяснял Торес. Когда посетитель осматривает экспонаты, он с ними остается один на один. Никто не должен мешать. Это принципиальная позиция владельца. Но я-то знаю, впрочем, не только я, что все уголки этого уникального выставочного зала тщательно просматриваются с помощью специальных вебкамер, причем ведется запись того, что «видит» каждая камера. Как можно было обмануть эту систему? Невероятно. И, тем не менее, кому-то это удалось.

Я должна понять, кому. Ответ на вопрос, «каким образом?» – это, скорее всего, информация вспомогательная, но необходимая.

Я вдруг подумала, что мне, прежде всего, нужно узнать, от кого лично зависела надежность системы наблюдения и охраны в «Уникуме» Кроме того, необходимо выяснить, не было ли каких-то сбоев в работе этой системы.

Нет, в тот момент я была еще очень далека не только от решения этой головоломки, но и от мало-мальски толкового предположения, как ее решить.

Однако, я позвонила господину Торесу, и мы договорились о том, что завтра я смогу осмотреть его галерею днем, в то время, когда она открыта для посетителей. Еще мне было обещано, что я смогу задать свои вопросы человеку, который обеспечивает сохранность выставляемых экспонатов.

Интересная подробность

Этим вечером я чувствовала себя усталой, когда раздался звонок в дверь, я испытала чувство, очень похожее на досаду. Поздним посетителем оказался Дэвид. Он заметил, что я не в восторге от его визита, но, по-видимому, был искренне уверен, что сможет повлиять на мое настроение.

– Я нашел кое-что любопытное в архивах журнала «Коллекционер», – почти радостно воскликнул он.

– И что это? – я попыталась изобразить заинтересованность.

– Я тебе распечатал этот материал, но если коротко, то суть такова. Некий господин Макгроу, разбогатев слишком стремительно, чем это принято у порядочных людей, решил свои деньги вложить в коллекцию лаковых миниатюр. Он скупал миниатюры без какой-либо системы, но деньги могут иногда тоже творить чудеса. В общем, он стал обладателем весьма неплохой коллекции разных мастеров. Но у него не было ни одной работы Фениори. Он предлагал Файну такие деньги, что отказаться от такой сделки мог только сумасшедший. Причем, купить он хотел именно Веронику!

– Очевидно, Файн все же ему отказал? – на всякий случай уточнила я.

– Да, отказал…

– Нужно посмотреть, был ли этот Макгроу в числе посетителей «Уникума» в тот день, когда была обнаружена подмена, – произнесла я, хотя могла бы этого и не говорить, – что ж, завтра это и выясним.

– Но ведь не обязательно эту, как ты ее назвала, подмену совершили в тот же день, – заметил Дэвид.

– Я тоже так думаю, но… – впрочем, проверить нужно все мыслимые и даже немыслимые версии.

Действительно при дневном свете галерея «Уникум» производила совсем другое впечатление. Я прошлась по трем небольшим залам так, как это обычно делают посетители. Сейчас все эти миниатюры смотрелись вполне «натурально». Ну, я имею в виду, что цвета не были искажены и изменены электрическим освещением. Наличие стекла можно было заметить только, как следует присмотревшись.

Вебкамеры я увидела лишь после того, как мне их показал господин Торес. Они были вмонтированы в деревянные панели, которые служили своеобразным эстетическим оформлением стен и потолка, так ловко, что посетители их наверняка не замечали.

Я подходила к витринам, наклонялась к ним, словно рассматривая поближе заинтересовавший меня экспонат, иногда, словно ненароком касалась тумб, на которых под специальным стеклом лежали миниатюры. В общем, я попыталась изобразить практически все, что можно проделать вблизи этих редкостей, но так, чтобы не сработала сигнализация. Этот эксперимент не был мною задуман заранее, просто я постаралась представить, что бы меня заинтересовала в первую очередь, если бы я задалась целью украсть какую-нибудь из миниатюр в этой галерее.

Хозяин «Уникума» ходил за мной и с интересом наблюдал за моими действиями. Хорошо, что он ни о чем не спрашивал, не хотелось бы его разочаровывать.

И все же я не зря потратила это время, как оказалось. Это я поняла тогда, когда разговаривала с начальником охраны галереи «Уникум» Тэдом Мораном. Оказалось, что на этой должности господин Торес держит не бывшего чемпиона по боксу, или какой-нибудь экзотической борьбе, а толкового программиста. В кабинете Тэда стоял компьютер, соединенный с несколькими мониторами.

– Но вы ведь не все время смотрите на эти экраны, – совершенно справедливо заметила я в начале нашей беседы.

– В этом нет никакой необходимости, – пояснил господин Моран, – за мониторами следит специальная программа, которая не только фиксирует все неординарные, или близкие к таким, случаи, но и при необходимости включает сигнализацию и передает сообщение на полицейский пост. В конце дня я просматриваю все записи камер слежения в графическом режиме. Вот, посмотрите, как выглядит график вашего посещения выставочных помещений.