В мастерской Абрама, в тиканье и звоне, на месте мастера сидел сам князь, а вокруг него толпились полицмейстер и еще несколько полицейских чинов, украшенных золотыми шнурами и эполетами — в стиле барокко.

— Здравствуйте, Ваша Светлость, — учтиво, как мне показалось, поклонился я князю.

Князь Фридрих бросил на меня быстрый пронзительный взгляд и сухо кивнул. А затем сделал рукой неуловимое движение, и все, кого князь счел лишними, исчезли в мгновение ока. Остались только сам князь да мы с полицмейстером.

— Скажите, вы работали у Абрама? — спросил меня полицмейстер строгим тоном.

— Да, а что случилось?

— Вчера я лично отвез Абраму свои часы в починку, — неожиданно негромким, но властным голосом вмешался князь. — А ночью он был убит, и кто-то пытался вскрыть сейф, в который несчастный положил мои часы.

— Преступник пытался открыть сейф найденным здесь же ключом, но почему-то это ему не удалось, — объяснил полицмейстер, — тогда он попытался вскрыть сейф долотом. На шум прибежали соседи…

В общем, понятно. Я легонько усмехнулся. Сейф старого Абрама было не та́к легко открыть — маленькая еврейская хитрость.

— А вы могли бы открыть сейф? — поинтересовался князь.

— Конечно, — и я вынул из кармана связку ключей, нашел нужный и прошел в маленькую соседнюю комнату.

Немного выдвинул сейф из стены (показалась настоящая замочная скважина), вставил ключ и повернул — два поворота направо, один налево.

Скважина же на дверце, под ручкой, была сделана для отвода глаз и ничего не открывала — там можно было ковыряться сколько угодно. Но от меня у Абрама не было секретов, тем более что и в сейфе ничего особенно ценного не хранилось. Несколько унций золота, немного серебра, запасные инструменты…

Дверца — я обратил на это внимание — была поцарапана. Я открыл сейф. В верхнем отделении лежали большие золотые часы довольно странной формы — они напоминали куриное яйцо.

Когда я вынес часы, князь, как мне показалось, облегченно вздохнул.

— А вы, где вы были этой ночью? — с видом опытного сыщика спросил меня полицмейстер.

— Ах, ну не задавайте дурацких вопросов! — раздраженно перебил его князь. — Вы же видите, что у него свой ключ, и он умеет открывать этот сейф. А преступника как раз вспугнули в тот момент, когда он пытался долотом открыть тайник.

«А в проницательности Его Светлости не откажешь», — подумал я.

— Скажи лучше, ты мог бы починить эти часы?

Я поднес часы к глазам. это были часы-театр — довольно редкий экземпляр. В их боку находилась выемка, изображавшая сцену, на которой размещались миниатюрные фигурки. Очевидно, каждый час на этой сцене разыгрывается какое-то действие.

Я открыл крышку. Как я и ожидал, у часов была только одна стрелка — часовая, циферблатного стекла не было вообще, а личинку (пластину, прикрывающую механизм) покрывал затейливый эмалевый сюжет.

— Тонкая работа, — неопределенно сказал я. — Этим часам не менее двухсот лет…

— Двести пятьдесят, — перебил меня князь. — Семейная реликвия нашего двора. Их заказал в Аугсбурге мой предок во время Тридцатилетней войны. Вчера часы почему-то встали, и мне хотелось бы, чтобы они пошли как можно скорее.

Князь поднялся во весь свой гренадерский рост.

— Ладно, я отправляюсь завтракать. Мне чертовски не нравится вся эта история.

Уже в дверях (полицмейстер, семенивший за князем, при этом натолкнулся на его могучую фигуру) князь повернулся и спросил:

— А вы не боитесь? Абрам ведь был убит именно из-за этих часов.

— Не боюсь, Ваша Светлость, — с легким поклоном ответил я. — Я вообще ничего не боюсь.

— Ну и отлично. Кстати, как вас зовут?

— Мартин, Ваша Светлость.

Князь вышел.

Глава 2. ПОЛУБОЧОНОК

Я остался один. Жалко Абрама — он был хорошим человеком. Но кто мог совершить такое преступление в нашем тишайшем Вальдеце?

Ну что ж, я когда-то работал в полиции одного из княжеств (Мекленбург-Шверингского, если это вам интересно), хотя и был оттуда изгнан… Попробуем сами осмотреть место происшествия.

Труп вынесли еще до моего прихода, но по следам крови, натекшим на стол, я понял, что Абрам был убит именно здесь. Очевидно, он сидел за столом, вошедший попросил осмотреть что-то (может быть, какие-то часы). Абрам наклонился и получил удар по затылку.

Но часы князя в это время были в сейфе — значит, убийца пришел именно за ними, потому что больше ничего не взято! Я еще раз оглядел мастерскую. Конечно, все на месте. Часы настольные, барабанообразные, часы-автоматы, часы-зеркала, старинные часы для путешествий в роскошных корпусах, и все стены увешаны часами с гирями, маятниками… Только тут я обратил внимание, что Абрам питал слабость к часам-жакемарам (так на языке часовщиков называются часы с движущимися фигурами). Такие же часы, только миниатюрные: были у князя. Он их забрал, кстати говоря. Как же я буду их чинить?

Ладно, в такой день работать как-то не годится. Я зашел в трактир возле своего дома, чтобы позавтракать. Толстый Йоханан, хозяин заведения, принес мне кружку пива и две порции тонких сосисок с горчичным соусом.

При этом сам сел рядом, глядя на меня бараньими глазами — очевидно, ожидал, что я что-то расскажу. Но я невозмутимо поглощал сосиски, запивая их светлым пивом (светлое — утром, темное — вечером).

— Я слышал, часовщика убили, — наконец сказал он полушепотом.

Я кивнул головой.

— Хороший был человек, хоть и еврей, — не отставал Йоханан. — А почему его убили?

— Знаю, но не скажу, — прожевав, сказал я.

— Он мне часы чинил, — со вздохом вспомнил трактирщик.

— Теперь я буду чинить.

Он замолчал, не зная, что сказать. Потом спросил:

— Слушай, Мартин, а почему ты говоришь с акцентом?

— Я из Голландии.

— А чем ты занимался там?

— Был часовщиком. И все предки мои были часовщиками.

Я уже несколько насытился и, откинувшись на спинку резного деревянного стула, начал просвещать темного трактирщика:

— В 1658 году мой талантливый земляк Христиан Гюйгенс изобрел такую штуку, — я стряхнул с вилки недоеденную сосиску, чтобы придать рассказу большую наглядность, — за часовым механизмом на нитях или на стальном тросе подвешивался маятник, который посредством вилки соединялся со шпинделем (ходовым винтом) и регулировал ход. Часы стали гораздо точнее, а позднее Гюйгенс же придумал применять в часах спиральную пружину, что позволило переделать нагрудные часы в карманные — они стали меньше и более плоскими. Моя семья одной из первых стала изготовлять карманные часы.

— О, — перебил меня трактирщик, — значит, ты сумеешь починить часы князя?

— А откуда ты знаешь, что его часы требуется чинить?

— Ну, если вчера вечером его карету видели у часовой мастерской, нетрудно догадаться, что он приезжал не для того, чтобы поговорить с Абрамом о жизни.

— В Вальдеце слишком много болтают, — сердито сказал я, но трактирщик пропустил мое замечание мимо ушей.

— Часы эти, между прочим, старинные, и с ними связано какое-то семейное предание, — продолжал он. — Князь Фридрих никогда с ними не расстается.

— Я заметил, что они старинные, иначе бы, как я уже говорил, они были бы более плоскими — как, например, эти, — я отвернул рукав и показал вытаращившему от изумления глаза трактирщику часы, которые крепились у меня на руке с помощью кожаного ремешка. — Такою штуку придумали в Швейцарии несколько лет назад — не то в 1904-м, не то в 1905-м. Гораздо удобнее, чем лазить за временем в карман.

— Я себе тоже закажу такие, — сказал Йоханан.

— Пожалуйста.

Пиво у меня закончилось, и трактирщик принес еще одну кружку — за счет заведения, видно, разговор о часах его заинтересовал.

— А для трактира неплохо было бы взять часы с репетицией.

— С чем?

— С музыкой, проще говоря. Такие часы появились с 1676 года здесь, в Германии. Можно сделать с органной, например…

— Еще по пиву? — предложил трактирщик, видя, что и вторая кружка опорожнена мною наполовину.