Отсюда, собственно, и начиналась потылицынская бороздка. На плечи груз немалый свалился, с рассвета до заката то в цехах, то на приемах, на судах, в бригадах. На отдых всего несколько ночных часов — и снова на работу. А перестраивать, переделывать годами укоренившееся, ох, как не просто было. К тому же директорские нововведения не всем по вкусу пришлись, они как обухом по головам бюрократов и разгильдяев били. Кое-кто, правда, выжидал, дескать, посмотрим, что из этого всего получится. Не он первый, не он последний. А иные не ждали, жалили потихоньку, исподтишка. Рубануть бы директору с плеча, ведь правда-то за ним. Но нет, не его это метод.

— Товарищ Потылицын, как прикажете понимать эту пертурбацию, — недоумевал один из бывших начальников. — Забрать половину людей, оголить производственные участки. Где тут логика?

— А логично ли в одном цехе 500 рабочих держать, а в пяти других, тоже не менее важных, всего двести?

— Ну и что? — жал плечами собеседник. — Давно так уже на верфи сложилось. Люди охотно идут к нам.

— Вот-вот, — пробовал убедить директор, — и заказы выгодные вам, и заработок у вас повыше. В общем-то неплохо. Но вы дальше носа гляньте, к чему такая диспропорция приводит? Вы корпусные работы сделали, а что судно у причала год, а то и больше простоит, дела вам нет. Логично? Я спрашиваю?

Нет, не понял человек. Привык, видать, к насиженному месту, лень мозгами поразмыслить, подумать, поискать. Так и пришлось расстаться.

А другой вот сам пришел и заявляет директору:

— Прошу снять. Ваши нагрузки мне не под силу.

Такая откровенность озадачила Потылицына, но отговаривать не стал. Знал, хотя человек и исполнительный, а в судоремонте «плавает».

— Хорошо, посоветуемся, в парткоме обговорим.

У него-таки не выработалось привычки «замыкать» все на себя. Есть у директора заместители, есть помощники. Наконец, партком, членом которого он состоит. Почему же на них не опереться. Не положиться на компетентность специалистов? В разговоре, если речь заходит о верфи, Потылицын резонно замечает:

«Нет, ну что бы я смог один? Без коллектива, без коммунистов…».

Как-то на заводе застопорился ремонт больших морозильных траулеров. Сверху сразу звонок: «В чем дело, товарищ Потылицын? График срывается?» Как прикажете тут держаться директору? Сказать, что ремонт БМРТ — дело новое, непривычное, так тут же пальцем ткнуть могут: тридцать пять лет в судоремонте, какой еще нужен опыт? Или сослаться на низкую организацию этих работ? Так позвольте, а вы здесь зачем?

— Владимир Павлович, — обращается он к секретарю парткома Шилохвосту. — Желательно бы вопросик этот обсудить. Можно и на партийно-хозяйственном активе. Я тут материал подготовлю, а вы там спланируйте.

Потылицын «мелочиться» не любит. Что самому под силу, зачем других подключать. Однако же иной по-своему рассудит: не согласует директор, самолично решает. Но тот же Шилохвост, ныне уже первый секретарь Усть-Большерецкого райкома партии, признает: «Да, крутых разговоров и споров возникало немало. Но они делу не мешали. Директор умел решать вопросы четко и оперативно». Именно на эту черту сослался в нашем разговоре бывший начальник цеха, а ныне директор межколхозного судоремонтного завода В. Сергеев: «У него есть чему поучиться: четкому анализу, быстрой ориентации в производстве. А что порой резковат бывает, так это внешняя сторона характера».

Давно, скажем, на предприятии внедрен агрегатный метод ремонта. Его преимущество перед прежними — в широком перенесении основных работ с судна в цех. На тридцать суток ускорился ремонт. Всеми он признан, одобрен. А сколько, между прочим, нервотрепки с ним было, сколько раз доказывал директор его очевидные преимущества еще тогда, когда иные только понаслышке знали о нем. Сейчас он с головой ушел в поточно-позиционный метод, самый современный и, пожалуй, самый эффективный. Ему тоже директор старается дать «зеленую улицу». А лет пятнадцать назад Потылицын разработал лекцию, которая называлась так: «Графический метод управления судоремонтным предприятием».

Инициатором директор стал и в другом важном деле. Когда в печати зашел разговор о составлении комплексных планов социального развития коллектива, он сразу же загорелся этой идеей. Поскольку дело было новое, незнакомое, Потылицын, будучи в командировке, провел несколько дней в одном московском институте, досконально изучил вопрос, ознакомился с первым накопленным опытом. А вернувшись на завод, начал претворять свой замысел в жизнь. Так появился на СРВ первый комплексный план, по которому, собственно, и строил всю свою деятельность коллектив судоремонтников.

Словом, не жил директор одним днем, и то, что сейчас для многих очевидно и просто, он предвидел многие годы назад. Его как раз и отличает способность мыслить перспективно, вдумчиво анализировать сделанное, неустанно искать и находить резервы, заинтересованно изучать опыт коллег.

«У морского берега под осенним солнцем синеет тихое озеро. Над ним пикируют белокрылые чайки. Резвятся, будто прощаются с этим укромным местечком. Ведь весной тут уже не будет ни песчаной косы, ни морского залива. Засыпят их камнем, песком, возведут бетонированную площадку. Но это еще впереди. А пока по пояс в холодной воде, выкачивая и вычерпывая ил, стоят рабочие Марченко, Денисов, Журкин, Мамонин, Нестеренко. Старший в группе — коммунист Пушкарев. Прекрасный человек, стахановец. На стройку пришел он по направлению горкома. Отказался от приличной руководящей должности и стал к… бетономешалке».

Эти строки взяты из хроники тридцатых годов. Хоть и скупа она на имена и факты, но все же кое-что из жизни партийной организации тех лет нам расскажет. «Партийная организация при судоверфи существует с 16 июля 1937 года, то есть с момента разукрупнения парторганизации «Камчатскстроя», в связи с вступлением в эксплуатацию СРВ». И далее: «…на учете состоит 29 человек, из коих членов партии — 17, кандидатов — 12, сочувствующих — 10, комсомольцев — 68». Первым парторгом значится А. Андреев.

Свою деятельность заводская парторганизация начинала в нелегких условиях. Коллектив только что становился на ноги, энтузиазм людей хоть и был большим, но порой он гас из-за нехватки самого необходимого: материалов, спецодежды, обуви. Удручал и быт. Нытики и маловеры нет-нет да и пустят слушок, сплетню совью, душу растравят. Ясно, трудности временные, но они требовали толкового и убедительного объяснения. В такой обстановке партийное слово играло, конечно, огромную роль. К коммунистам прислушивались, их ждали на трибунах, на сходках, в них верили. И они своим личным примером и агитацией закрывали все лазейки для нытиков и смутьянов. Работали самозабвенно, бросались в самое пекло, шли на самые трудные участки. Та же хроника свидетельствует: «К пирсам завода ночью подходит пароход «Чавыча». От его разгрузки зависели сроки монтажа первых цехов. Коммунисты единодушно решили: «На разгрузку». Вся парторганизация встала на вахту. Проработали всю ночь, утром их снова увидели на своих участках».

Но стройка разрасталась, увеличивался коллектив, а партийная организация по-прежнему оставалась малочисленной. Поэтому Петропавловский горком регулярно направляет сюда инициативных и хорошо подготовленных коммунистов. Первая группа, в которую вошли Н. Е. Косиченко, Г. И. Кочадыков, К. Д. Демчук, М. Е. Кусенко и другие, прибыла на стройку к тридцать пятому году. Секретарем, вместо отозванного в обком Андреева, был тогда избран Захар Певзнер. В состав бюро входили Рябов, Косычев, Кириллов, Березкин. Сам парторг, бывший до этого инструктором горкома, проявлял немало инициативы, был требователен, настойчив. Этого парня в косоворотке и с газетой в руке встречали всюду: на объекте, в палатке, в бригаде. До всего у него было дело.