— Мы готовы, — сказал генерал.

— И, по возможности, без большой стрельбы. Планы здания есть?

— Есть, — ответил Каверзнев и развернул на столе большой лист. — Вот главный вход. Напротив него установлены четыре пулемета, управляемых дистанционно с пульта. Простреливается все пространство перед входом на сто восемьдесят градусов. В бункере, кроме тира и хранилища стрелковых боеприпасов, находятся архив и подземный штаб, сооруженный на случай ядерного удара. Штаб, архив и склад боеприпасов расположены на последнем, третьем этаже, если считать от поверхности.

— А другие входы есть? — спросил Ковалев.

— Нет… Вход один, но выходов пять. Войти через них не удастся… Три хода прямо из бункера ведут в другие здания, один вы видели на плане, а два других — через первый этаж. Все они перекрываются стальными заслонками в трех точках каждый, в одном месте — бетонной плитой. Расположение ходов и заслонок установить не удалось. В строительном управлении чертежей нет. Сейчас наши люди ищут тех, кто проектировал бункер и здание наверху. А заслонки управляются только изнутри.

— Готовились, сволочи… — пробурчал Чухрай.

— Так, ясно… — сказал генерал. — ГРУ окружен. Мы контролируем все входы и выходы, кроме самых секретных, тех, что не знаем. По периметру устанавливаются зенитные комплексы, так что воздух мы тоже вот-вот перекроем. С планом ознакомлены мои ребята, обещают пройти в бункер. И вас проведут.

— Надо ехать, — сказал Ковалев. — В общем, так, генерал… Пусть ваши люди помогут мне хотя бы пройти в здание, а в бункере я попробую сам разобраться.

— Я с тобой! — сказал Каверзнев.

— Хорошо. Только имей в виду, что внутри командую я! Не вздумай со мной спорить!

— Хорошо.

— В наше распоряжение передан танковый батальон, — сказал генерал. — Но думаю, что танки мы пустим только в случае серьезного сопротивления. На месте сориентируемся.

— Да уж, постарайтесь! — попросил Чухрай. — Достаточно нашумели у Белого дома… Нам это еще не раз аукнется!

— Тогда все? — генерал встал. — Поехали?

— Желаю удачи, — сказал Чухрай, вставая. — Кстати, а с девушкой, что на спинке стула висела, я думаю, все-таки был фокус! Не могла она так лежать!

— Да… — очнулся Кириллов. — Куда мне ее девать? Она в соседнем кабинете лежит. Я распорядился…

— Допросить, — сказал Ковалев. — Она кем-то подослана ко мне. Кто-то из работников больницы замешан. Я ее не отпускал, чтобы она не могла рассказать о нас то, что знает.

— Допросим! — угрюмо пообещал генерал. — После того, как вернемся. Пошли.

Они вышли на улицу и расселись по машинам. Опять их сопровождал спецназ, а при выезде с Красной площади впереди пошел бронетранспортер.

— А знаешь, я не думал, что ты согласишься приехать, сказал Каверзнев, наклонившись к Лешке.

— Почему?

— А что ты здесь забыл? Да и, наверное, не в курсе всего был… В такой бардак ехать!

— Я и не хотел.

— И почему согласился?

— Трудно объяснить… Скорее всего потому, что в Бога поверил. И, если серьезно, понимаешь, там хорошая работа, нужная, но скучно мне! Скучно!

«Как был авантюрист, так и остался!» — подумал полковник.

— Ты знаешь, я уже четырежды умирал, — сказал Лешка. — Один раз в зоне, мне тогда горло перерезали, второй раз мне ваш кагэбэшник грудь прострелил, помнишь? Потом стрелялся…

Каверзнев кивнул. Ковалев рассказывал спокойно, без злости, а в голосе его слышалась тоска.

— А в последний раз в Японии, когда вы меня уничтожить хотели… — он заметил, что полковник хочет что-то сказать, и улыбнулся. — Не надо, не объясняй. Так вот, когда я умирал, я каждый раз летел в туннеле, видел людей, встречавших меня, зная, что они давно умерли, видел живого и веселого собственного деда. И каждый раз там мне, как на экране, показывали мою жизнь, за которую там, понимаешь, там, мне было стыдно! И вот я подумал, если есть возможность, сделаю хоть что-то, за что не буду стыдиться! И приехал.

— Ты не шутишь?

— Нет.

Каверзнев посмотрел на Лешку и отвернулся к окну. Он так и не понял, серьезно говорит его бывший заключенный или нет. Полковник был атеистом.

Когда они приехали на место и Лешка вылез из салона и направился к генералу, тот через микрофон рации уже отдавал распоряжения.

— Все готово… — сказал он. — Вы план здания помните?

— Да.

— С вами пойдут вот эти… — генерал кивнул в сторону троих мужчин, своими скуластыми лицами, короткой стрижкой и скупыми улыбками напоминающих родных братьев. — Они — ваши телохранители. В случае огневого контакта они вас прикроют, а в случае ранения вынесут. Если вдруг, не дай Бог, вас ранят тяжело, из здания не выходить, связываться по радио. По зданию мы стрелять сильно не будем, но для науки и понимания того, с кем они связываются, все-таки пару раз врежем из орудий. За выходом будут следить восемь снайперов. У ребят, которые пойдут с вами, два специальных гранатомета, способных проделать дыру в метровой бетонной стене. Кроме того, у них есть гранаты, взрыв которых парализует минут на пять. Все трое — подрывники и несут с собой пластиковую взрывчатку. Все преграды инженерного характера они вскроют.

Генерал махнул рукой, подзывая телохранителей.

— По нашей команде три танка сделают по выстрелу по огневым точкам, — продолжал генерал. — Вы в бэтээре проскакиваете ко входу в здание и выскакиваете по команде Белова, — он подтолкнул одного из «братьев» поближе к Ковалеву. — Дальше по обстановке. Все огневые точки будут подавляться беспощадно, так что вы прорветесь. Мы не дадим вас задеть. Вот рации, возьмите себе обе. Воспользуетесь ими, если потребуется срочная помощь. Но внизу она может не сработать, так что выбирайтесь наверх. В течение сорока минут после вашего проникновения внутрь мы не будем предпринимать активных действий, но потом…

Глядя на мощную военную технику, ревущую в глубине леса, можно было догадаться, что будет потом… И становилось жутко.

Каверзнев взял из рук генерала рацию и засунул во внутренний карман куртки. Достал пистолет, навинтил на ствол глушитель и загнал в патронник патрон. Второй пистолет он протянул Ковалеву.

— Не надо… — сказал Лешка. — Если что, я так…

Белов посмотрел на него с интересом.

— Все! — сказал генерал. — Через семь минут начинаем. Садитесь в броняшку.

Ковалев протянул руку Белову.

— Алексей, — представился он, приветливо улыбаясь. — Надо же знать, за кого вас дырявить будут!

Белов пожал протянутую руку.

— Василий Крутиков, — представился второй.

— Иван, — неприветливо буркнул третий.

— Полковник Каверзнев, — сухо сказал полковник. — Поехали, что ли?

Они разместились в тесном пространстве бронетранспортера, и через несколько минут двигатель загудел, передавая на ноги мелкую дрожь. У каждого из сопровождающих на груди висел автомат, похожий на израильские «Узи», с насадкой на конце дула, у двоих торчали из-за спины широкие стволы, видимо, это и были гранатометы. У Белова, кроме автомата и гранатомета, за спиной топорщился плоский рюкзак. Все телохранители были в бронежилетах. Бронежилеты надели и Лешка с полковником.

Они слышали, как снаружи глухо хлопнуло, и бронетранспортер тряхнуло. Ударили гулкие очереди крупнокалиберных пулеметов, и сразу выстрелы слились в сплошной гул. Машина мягко тронулась и понеслась, все ускоряя ход. Пассажиров бросало, пока бронетранспортер шел по кочкам и кустам, потом машина выбралась на дорогу и пошла плавно. По стенке что-то захлюпало.

— Стреляют… — спокойно проинформировал Белов. — Я думал, не решатся…

Ковалев не ответил. Он думал, где сейчас Костя с Верой, проснулись ли они, но настроиться на мысли сына не мог, может быть, потому, что не было возможности сосредоточиться.

Входные двери в здание были распахнуты настежь, но, как только Белов сунулся внутрь, оттуда ударили выстрелы. Белов оттолкнул в сторону Каверзнева, бежавшего за ним, и замер. Навстречу частым горохом летели пули. Иван упал рядом с входом, выставил автомат и строчил внутрь, не глядя, попадает ли он. Не переставая стрелять, он выдернул гранату и легонько, словно в его руках был теннисный мяч, зашвырнул внутрь здания. По другую сторону входа лежал Василий. Он почти синхронно, как только разорвалась первая граната, швырнул вторую, и через секунду, переглянувшись с Иваном, они вскочили и бросились внутрь, стреляя на ходу.