— Мне уже известно о похищении вашей семьи, — сказал генерал, присаживаясь. — И что вы надумали?

— В смысле? — переспросил Лешка, почему-то опять раздражаясь.

— Вы уезжаете?

Ковалев обвел взглядом присутствующих. Каверзнев шевельнулся и опустил глаза.

— Я не думаю, чтобы их привезли сюда, — глядя в пол, сказал полковник. — Слишком сложно, слишком опасно. Скорее всего похитители спрячут их где-то там и свяжутся с вами, — теперь он смотрел прямо на Лешку. — Я думаю, что вам лучше уехать… Там больше возможностей, в первую очередь для связи. Сюда они не рискнут приехать…

— Мне нужна свободная комната, — Лешка повернулся к Кириллову. — Минут на десять… Я хочу отдохнуть.

Кириллов, как бы спрашивая совета или разрешения, посмотрел на генерала, но, когда тот пожал плечами, никак не выразив своего отношения, спросил:

— Моя комната отдыха подойдет?

— Да. Где она?

Кириллов подошел к стене и толкнул панель. Открылась невысокая дверь. Лешка вошел внутрь.

— Здесь вас никто не побеспокоит, — сказал Кириллов и тихо прикрыл дверь за его спиной.

Лешка лег на стоявший в углу мягкий диван и закрыл глаза. Потом он максимально расслабился и тихонько, но сильно позвал, не разжимая губ:

— Костя!.. Малыш, отзовись, если ты меня слышишь! Малыш!.. — он подождал с минуту и снова позвал: — Костик, это твой папа, отзовись, мальчик мой!..

Тревога заполняла его тело. Он, напрягаясь всей душой или, правильнее сказать — надрываясь всей силой своей невиданной мощи воли, заставляя тело лежать неподвижно, не давая крови и нервным импульсам понестись по сосудам и артериям мозга и тела, погружался все глубже в состояние, называемое «транс»… Он представил мальчика, его маленькое детское тело и старался думать точно так же, как сын. Ковалев представлял, как стучит его небольшое, но горячее сердце, да и внутри Лешки уже было не его, взрослого мужчины, сердце, в груди Лешки Ковалева билось сердце Кости, и дышал он сейчас точно так же, как мальчик…

Лешка сейчас должен был почувствовать все, что в данную секунду чувствовал его сын. Краем ускользающего сознания он дал себе команду очнуться ровно через пять минут.

Дурман обволакивал его мозг… Чудовищным напряжением воли Лешка заставил себя прислушаться — и услышал равномерный гул. Так могли гудеть только моторы самолета. Он даже почувствовал, как самолет на долю секунды провалился в воздушную яму. Открыл глаза и с огромным облегчением увидел рядом с собой спящую Веру и услышал ее дыхание. Она крепко спала. А самолет, судя по неровному полету, был небольшой.

— Малыш, — успокоившись, сказал Лешка, — я рядом с тобой. Ты проснешься и поймешь, что я был рядом, я обязательно приду и найду тебя и маму! Малыш, папа тебя любит… Он очень любит вас обоих!..

Лешка открыл глаза и еще минут пять лежал неподвижно. Потом встал и вышел в кабинет.

— Каким будет ваше решение? — спросил Чухрай, вглядываясь в лицо Ковалева. — Вы уезжаете?

— Нет. Я остаюсь.

Видимо, все присутствующие уже были в курсе беды Ковалева…

— В таком случае я полностью в вашем распоряжении, а мои люди лучше всех подготовлены для боевых действий в городских условиях, — сказал генерал, и смотрел он при этом прямо, как солдат.

Ковалев медленно обвел взглядом собравшихся.

— Как вы думаете, куда в первую очередь будет помещена бомба? Какова их главная цель? — спросил наконец он, обращаясь к генералу.

— Здесь, в Кремле, — не задумавшись, ответил тот.

— А где сейчас президент?

— Здесь, — чуть помедлив, видимо, решая про себя, имеет ли право только ответить, сказал генерал. — В своем кабинете. Он вышел, чтобы дать вам возможность поговорить без свидетелей.

Ковалев почувствовал в ответе генерала легкую фальшь.

— Он боится встретиться со мной? — спросил он, глядя прямо в бесцветные глаза генерала.

— Да, — генерал взгляда не отвел. — Ему про вас столько наговорили…

— Вы знаете, что я — бывший зэк?

— Да. Но это ничего не меняет.

— И вы мне доверяете? — удивленно спросил Ковалев.

— Вам доверяет президент, — просто ответил генерал.

Чухрай чуть заметно улыбнулся в усы.

— Мы теряем время! — подал голос Каверзнев. — Нужно что-то срочно предпринимать.

— Вы, конечно, думали над тем, куда здесь, в Кремле, они могут заложить бомбу? — спросил Ковалев.

— Да, конечно! — ответил генерал. — Внизу, в подземных ходах, наши люди. Они получили приказ стрелять без предупреждения в каждого, кто проникнет вниз. Система ПВО также в полной боевой готовности, кроме того, по периметру объекта в радиусе сто пятьдесят и триста метров установлены зенитные орудия и пулеметы. Так что мы готовы!

— А разве нельзя эту бомбу принести с собой? Ведь мы до сих пор не знаем всех заговорщиков!.. А может, кто-то из них сидит сейчас в соседнем кабинете?

Генерал задумался. Видимо, он и сам это допускал.

— Бомбу в Кремль пронести незаметно невозможно, — наконец ответил он. — Но могут привезти на машине. Поэтому мы ввели особую систему пропусков. С сегодняшнего утра ни одна машина, кроме президентской и его помощников, не въезжает в Кремль. Машины министров высаживают пассажиров и уезжают за пределы Красной площади, где подвергаются немедленному досмотру. Все сотрудники Кремля и приглашенные проходят через металлоискатель и рентгеновскую установку. Пронести подозрительный предмет практически невозможно…

— Здесь еще один момент важен! — сказал Каверзнев. — Никто из тех, кто работает в Кремле, не взорвет бомбу, если сам рискует погибнуть. «Герои» уже покинули президента, они в другом лагере, — в словах полковника звучал сарказм.

Лицо генерала не дрогнуло, а Чухрай опять улыбнулся.

— И все же… Сидеть и просто ждать нам нельзя, — сказал Кириллов. — Может, пойдем дальше по списку, попытаемся определить того, кто мог сообщить о приезде Ковалева?

— К сожалению, это тоже не лучшее предложение, — сказал Ковалев. — Мы уже имели возможность убедиться, что те, кто принимает решения, умеют погибать с честью… Так мы можем оборвать ниточку, едва нащупав ее.

— Вы не правы! — сказал генерал. — Стоит нам найти хотя бы одного, дальше мы начнем допрашивать помощников, секретарей, сослуживцев и все равно выйдем на следующее звено! Уж это мы умеем… Кстати, сейчас допрашивают всех, кто знал маршала.

— Хорошо, давайте по списку, — сказал Ковалев.

— Знал министр иностранных дел и его заместитель, курирующий страны Северной Америки, — сказал Кириллов. — Министр сейчас на Смоленской, в министерстве, его зам там же…

— Вызвать! — сказал Каверзнев.

Кириллов уже набирал номер.

Лешка почувствовал, что кто-то сжал ему локоть, и резко обернулся. Каверзнев наклонился к нему.

— Держись! — тихо сказал полковник. — Все будет в порядке!

Нет, Ковалеву не стало легче после слов полковника, но где-то на самом дне измученной души шевельнулось чувство признательности. Ведь как бы там ни было, с этим человеком, когда-то служившим начальником его тюрьмы, они прожили вместе часть жизни… Это была не самая лучшая часть, но от этого ничего не менялось. Все же для Лешки Каверзнев был ближе, чем старающийся казаться бесстрашным генерал, трясущийся от страха Кириллов и спокойный, что приятно удивляло Лешку, Чухрай…

Полковник, когда началась стрельба, пытался прикрыть Лешку своим телом… И пусть он делал это скорее всего потому, что только Лешка мог остановить взрывы, да не простые, а ядерные!.. Все равно Каверзнев лег на него, готов был принять на себя пули, предназначенные Лешке. Это может сделать только настоящий человек, одним словом — мужик.

— Министр в посольстве Германии, освободится через сорок минут, — сказал Кириллов. — А заместитель уехал в неизвестном направлении…

— Как это в неизвестном?! — возмутился Чухрай. — Что сказал референт?

— Референт ответил, что Щурков вызвал машину и уехал, а куда — не сказал. Уехал пять часов назад… — помощник президента был растерян.