Паша, распихивая соперников, выпрыгнул вверх, отвлекая на себя вратаря.

Мяч, вобрав бешеную силу молниеносного удара, влетел в затылок лучшего друга по команде.

Конечно, Абрек машинально добил мяч с отскока, забив гол. Но на поле остался лежать Бурой.

Бригада медиков, выбежавшая на поле одновременно с финальным свистком арбитра, пыталась привести футболиста в чувство. К сожалению, безуспешно.

– В реанимобиль тащите, эскулапы хреновы! – заорал, что есть сил тренер, глядя на бледное лицо лучшего нападающего.

Абрек, проклиная свою горячность, схватил носилки первым и бегом понёсся по полю. Двое санитаров санинструкторов еле поспевали за ним, мелко семеня.

Когда Абрек сунул носилки в реанимобиль, Паша наконец поднял голову. Открыл глаза.

– Бурой! Ха-ха! Вот ты, гад! – и, обернувшись, Абрек заорал во всю мощь лёгких. – Живо-ой! Живо-ой!!!

ГЛАВА 34

Сбитень знал о правилах поведения в зале суда. Судья, женщина или мужчина, значения не имеет. Это человек при исполнении, то есть служебное лицо. Называть его следует «Ваша честь» и обращаться не иначе как во множественном числе. Каждый, законопослушный и не очень, человек знает, что когда «идёт суд», нужно встать. Хотя никто не понимает, для чего. Не понимал этого истец Сбитень. Тогда как он прав, и закон на его стороне, почему нужно вести себя пришибленным котёнком? Но атмосфера зала суда ловко наладила газообмен в его лёгких, изменив решительную интонацию на дрожащий писк.

Сбитень представился, подписался на листке, предупреждающем о даче ложных показаний и сдулся. Ему вдруг показалось, что от решётки, где обычно сидят уголовные элементы, пахнет свежеразлитой баландой. И, возможно, после заседания его отправят в места не столь отдалённые. Все заверения адвоката этот запах превратил в химеру.

Заседание суда подтвердило опасения истца.

Ответчик встал, одёрнул пиджак и протараторил хорошо поставленным начальственным голосом возражения по иску. Затем явился свидетель ответчика, заявивший, что никто и никогда не посягал на честь и достоинство истца. При этом судья, предклимактерического возраста дама, с вялыми морщинами на пухлом лице продолжала буравить оком справедливости стоявшего за трибуной истца. Сбитень опускал глаза, но казалось, судья видит его зрачки и через прикрытые веки. Истец, стараясь не подать виду, что стоит в полных от страха штанах, разглядывал увенчанные золотыми кольцами крючковатые пальцы судьи.

Появился второй свидетель ответчика.

– Когда истец заявился ко мне с предложением опубликовать статью, порочащую честь и достоинство ответчика, я отказал ему!

– заявил помощник главного редактора.

– На каком основании вы решили, что истец представил вам материалы, порочащие честь и достоинство ответчика?

– Все материалы были проверены. Оказалось, клевета!

– Кто проверял данные материалы? – спросила судья, глядя в глаза истца.

– Ваша честь! – заявил адвокат ответчика. – У нас есть свидетель!

Судья попросила этого свидетеля. Вошёл человек в милицейской форме с погонами подполковника. В руках он держал папку с пугающим заголовком "Дело №…"

Истцу страстно захотелось исчезнуть, раствориться, провалиться сквозь землю, только бы не слушать бесконечные обвинения в его адрес.

Наконец дали слово адвокату истца. Подмигнув судье, лысый увалень в очках с тигровой оправой скороговоркой зачитал требования истца.

– Сколько?! – спросила судья, приподнявшись с места.

– Миллион рублей.

– За какие заслуги? – судья зачем-то шваркнула молотком по столу.

Сбитень вздрогнул, дёрнувшись всем телом.

– Вот, рисунок! Прошу суд обозреть! – сказал адвокат, разворачивая увеличенный цветной рисунок. На плакате был изображён поросёнок-копилка с головой истца. Из его вспоротого брюха высыпалась труха. Не смотря на это, боров продолжал лезть на кресло мэра города, изображённое в таком масштабе, что кандидату Сбитню потребовалась лестница-стремянка.

Судья хихикнула, прикрыв рот морщинистой ладонью.

Сбитень вспотел с головы до пят. Как пить дать, посадят!

– Истец предлагает оштрафовать автора рисунка!

– Ваша честь! – подал голос адвокат истца. Судья прикрыла веки, разрешая вставить слово.

– Это компьютерная графика, поэтому иск предназначен компании Майкрософт, но никак не к моему доверителю, – адвокат поклонился до пояса перед судьёй.

– Суд удаляется для принятия решения! – жахнула молотком молодящаяся судья.

При этом одновременно из зала вышел Чугуев.

Вернувшись из совещательной комнаты, судья огласила решение.

– Согласно статье гражданского кодекса, пункт… – как сквозь воду слушал, не слыша Сбитень, -…. в иске отказать! Встречный иск удовлетворить в полном объёме!

В наступившей тишине, поскольку в суде не принято аплодировать, истец, склонившись кпереди и уронив голову на сложенные руки, пустил петуха.

Уходящая судья развернулась, резво для ей комплекции ринулась к столу, схватила молоток и объявила, что гражданин Сбитень штрафуется в пользу государства по максимальному тарифу за неуважение к суду.

– Судебный пристав! Задержите гражданина Сбитня Опанаса Григорьевича для ознакомления с вердиктом суда!

Услышав только слова: "Задержите гражданина…", – Сбитень грохнулся в обморок.

В конце рабочего дня Кларе Семёновне позвонил Славик и сообщил, что и на их улице будет праздник. Начальница отдела кадров замахала руками, заставляя абонента замолчать.

– Я, я послезавтра приеду сама! – сказала она, отбросив трубку как раскалённую сковороду.

Никита поздравил мэра с победой на процессе.

– Я не адвокат, можешь не поздравлять, – отмахнулся Чугуев.

– И всё же, выиграть даже пустяковое дело приятно.

– А ты выиграл там, с Николой?

– Он согласен работать за десять процентов прибыли.

– Это устраивает всех.

– В общем-то, да.

– Чего мнёшься? Сколько мне отложил?

– Если девяносто… – Никита задрал голову, как будто в рельефе подвесного потолка был написан ответ. Или встроен калькулятор.

Чугуев молча подождал. Называть свою долю самому не хотелось. На сколько хватит совести у Никиты, столько и будет. Торговаться Чугуев не уважал.

– Тебе, Леонид Аркадьевич остаётся вставить цифру в готовый договор.

– Никита! Не тяни душу! Называй твёрдый процент. А я оформлю на жену.

– Уф! Пятьдесят на пятьдесят вас устроит, Леонид Аркадьевич?

– Это по сорок пять процентов?

– Да.

– Пожалуй, я возьму тридцать. Остальное тебе. Всё же должен быть стимул у организатора и вдохновителя!

– С шестьюдесятью процентами акций вы меня вынуждаете стать главным собственником.

– Если будет трудно, обращайся! – улыбнулся Чугуев. – Создадим совет директоров, обмозгуем.

– Спасибо! Справлюсь в одиночку, Леонид Аркадьевич!

Мужчины ударили по рукам в знак полного понимания.

Клара Семёновна попросила водителя остановиться у парикмахерской. За пять часов езды в машине с половины третьего ночи даже молодая женщина теряет свой шарм. Шофёр, не спрашивая, когда заехать за начальницей, тотчас рванул с места. Война войной, а обед по расписанию. Пока старуха пудрит нос можно основательно подкрепиться. Командировочных от Управы хватило бы на ужин с подружкой в скромном ресторанчике. Остановившись у бывшей обкомовской столовой, шофёр поставил на "ручник". Что-то заело, он наклонился посмотреть что именно, и увидел записную книжку. А ведь Клара Семёновна забрала свою сумочку. Мало того, она всю дорогу держала её на коленях. Засыпая, шарила руками, проверяла, на месте ли драгоценный груз? И вот же незадача, выронила записную книжку!

– Эх, раззява! – высказался вслух шофёр. В последнее время сказать такое не подвиг – власть некогда всемогущей начальницы кадров прошла. Работяги при Управе надеялись, что навсегда. Клара Семёновна раньше распоряжалась ими, как хотела. Она могла заставить выносить мусор из её квартиры, а за "провинность" – драить полы! Ни одному мужику это не нравилось, но деться было некуда.