В семье всё наладилось – причина ссоры оказалась пустяковой. Владимир понял, что ему необходимо принять правила игры. Нравятся они или не очень, но ежели взялся за гуж… Жить в обществе и быть свободным от этого общества невозможно. Владимиру осталось радоваться, что его супруга способна к дипломатии, чего о себе он сказать не мог.

Внезапно его пригласили на конгресс. Времени на сборы почти не оставалось. Речь шла о шизофрении. Опять пришлось всё бросить и спешно погрузиться в параллельный мир. В мире реальном, в течение трёх часов Владимир собрал вещи. Он даже не сумел сообщить Риму о своей отлучке. Спешка, дурацкая спешка и взбалмошность! Неужели нельзя было предупредить заранее?

– Только что поступили средства, – так пояснила секретарша ректора.

Вот и всё. А не окажись средств – приглашение бы пропало! ВУЗу, видите ли, стыдно посылать мировую знаменитость на конгресс за его счёт. Это ударит по престижу заведения!

Вот они, правила игры, которые необходимо принимать, чтобы не остаться на всю жизнь на скамейке запасных. Владимир поблагодарил за оказанное доверие, сплюнул мысленно, и отправился в дальнюю поездку.

В аэропорту его провожала супруга, тесть и, конечно же, Карина Львовна с дочкой. Похоже, все были рады первой поездке рядового доктора наук из провинции на международный конгресс.

Провожающие в приподнятом настроении заехали к Ивановым. Кудрин раскупорил бутылку Шампанского, торжественно поздравил всех присутствующих и, сославшись на службу, попрощался.

– Что слышно о Сидоровой? – шёпотом в коридоре спросила папу Алина.

– Пока ничего существенного, – процедил полковник, застёгивая форменные пуговицы.

– А всё-таки, скажи, ну хоть капельку, папочка! – просительно проворковала Алина.

– Пока ничего не могу сказать.

– Понимаю, издержки профессионализма.

– Не дуйся! Всё обязательно расскажу. Рапорт представлю в своё время! – успокоил дочь Кудрин и ушёл.

Следующей покинула компанию Карина Львовна. Остались одни тёзки. И Алина почувствовала некоторую неловкость, но понять не могла, почему?

– Как винцо? – натянуто спросила она.

– Неплохо, – Эвелина заглянула в глаза подруги. – Лина, ты чего-то боишься?

– Н-нет! – вздрогнула Алина. Она как бы забыла о новогодней ночи, а теперь вот выдала себя!

– Ты о чём? – спросила Алина.

– А ты не догадываешься?

– Не знаю, может и так! Я вообще ничего не знаю! – сорвалась в плач Алина.

– Извини, Лина! Я, наверное, тебя напугала своим дурацким вопросом.

– Ты тут вовсе ни при чём! Я не знаю, что со мной. Тревога какая-то на душе.

– Ты боишься за Владимира?

У Алины отлегло от сердца. Липутина вовсе не имела в виду себя, когда спрашивала о причине страха!

– Нет! С ним всё в порядке, – ну как ей объяснить, что переживает за Вику, которую Эвелина вовсе не знает. А лучше ей не узнать о Вике никогда.

– Тогда почему? – Эвелина заметила, что подруга колеблется. – Помнишь, как при первой нашей встрече я тебе всё рассказала!

Иванова с удивлением посмотрела на девушку. Эвелина вполне искренне считает её подругой! Только близкому человеку можно предъявить такую претензию.

– Я помню, но боюсь, тебе не будет интересно.

– Разве это необходимо?

– Что, это?

– Интерес.

– Ты права, Линочка! Хочешь узнать? Слушай!

Иванова рассказала про свою подругу, которая внезапно пропала и не подавала о себе ни слуху ни духу, затем про ссору с Владимиром (упустив Карину Львовну, как причину скандала) и спасительный звонок межгорода. К сожалению, ожидание не оправдалось, Вика не вышла на связь.

– А не водилось ли за этой Викой каких-нибудь странностей? Алина вздрогнула. Кто это говорит? Рим – голосом Эвелины?

– Наваждение, – сказала она.

– Что, что? У неё было наваждение? Или она так часто выражалась?

Алина пообвыклась с римовыми вопросами. А он, оказывается, имеет гораздо большее влияние на Эвелину! Иванова пожалела о рассказе про Вику. Хорошо хоть, не ляпнула ничего лишнего.

– Это одно из её словечек, – сказала Алина.

– А сколько ей было лет?

– Ты что? – глаза Алины наполнились ужасом. – Как это – было?

– Прости! Не хотела, само как-то сорвалось с языка. Правда-правда! Я хотела спросить: сколько ей лет, а получилось в прошедшем времени.

– Примерно около тридцати. Но выглядела она, конечно, моложе! Такая вся жизнерадостная, непоседливая, с огромным чувством юмора и неистощимым запасом энергии! Когда у всех не хватало сил, Вика порой буквально хватала нас за руки, поднимала, заставляла: работать, жить, веселиться! – внезапно Алина умолкла, сообразила, что сама употребляет прошедшее время. Неужели, предчувствие?

– Рим тоже знает её? – в лоб спросила Эвелина.

– Конечно знает и лучше всех.

Алина поняла – болтнула лишнее. Она прикусила язык, но Липутина потребовала:

– Договаривай!

Есть в этой девушке что-то от матери, Алина не успела сориентироваться, как попала под допрос.

– Как это, лучше всех?

– Она помогала ему постоянно, в том числе и с работой!

– Она была врачом?

– Что ты заладила? Была, была! – разозлилась Алина.

– Но ведь её теперь нет здесь?

– Верно. Что-то я распсиховалась. И резкие звуки меня раздражает, и запахи!

– А ты знаешь, на что это похоже? – с детской непосредственностью спросила Эвелина.

– Да. Но пока рано об этом говорить, я не совсем уверена.

– Всё равно поздравляю!

Алина взглянула в глаза подруги. Ясный и чистый взор, безо всякого подвоха. Всё-таки, она лучше матери.

– Спасибо, но всё равно ещё ничего не известно.

– Так что у них было с Римом? – быстро переключилась Эвелина.

– Не знаю, как и сказать. Сложные отношения.

Ей почему-то не хотелось огорчать подружку. В самом деле, Эвелину она знала раньше, чем Вику!

– А что у тебя? С Римом? – нашлась Алина.

– У меня?!

– Да! Почему тебя так интересует этот вопрос?

– Мы пили на брудершафт, – наивно сказала Эвелина.

Ого! Стоит ли теперь портить их отношения? С другой стороны, как же Вика? Ей-то каково?

– Это давно было? – только и спросила Алина.

– Недавно, – лаконично ответила Эвелина.

– И что?

– Вначале скажи ты: Что у них с Римом?

– Я же сказала: сложные отношения.

– Они женаты?

– Ф-р! С чего ты взяла?

– Так говорят только о семейных отношениях.

– Они не были женаты, в этом смысле, я даже не знаю, в каком смысле.

– Лина! Какая-то тавтология получается! Жили они вместе?

– Можно и так сказать.

– Можно? – разочарованно протянула Эвелина.

Вот ещё что? Ещё слово, и слёзы брызнут из её глазок! Алина бросилась исправлять положение.

– Но ведь он ещё не знал тебя! – встала она на защиту Рима.

– А когда узнал?

– Вот тогда и исчезла Вика, – медленно произнесла Алина и вновь прикусила язык. Как это ей раньше-то не пришло в голову?

– Правда?

Ещё секунду, и подружка подпрыгнет от счастья! Думает только о своём. Но стоит ли её обвинять?

– Сущая правда! Ты тогда была ещё, как это сказать…

– Не в себе, – подсказала Эвелина.

– Да! – обрадовалась Алина. Правильные слова! Всё-таки, умница Липутина младшенькая. Может быть, поэтому и случилось с ней это несчастье?

– Она оставила Риму записку, в которой попрощалась навсегда.

– А он что?

– Что? Ты не знаешь мужчин?

Эвелина пожала плечами.

– Погрузился целиком в работу и сейчас из неё не вылезает!

– Правильно, – сделала какой-то собственный вывод Эвелина. – А что ты чувствуешь?

И разговор подруг ушёл в сторону перинатологии, области медицины, посвящённой исключительно зарождению жизни.

47

С утра в Приёмной медицинской академии появился странный тип, из новых. Он с ходу вручил секретарше огромную шоколадку и кивнул в сторону дверей шефа.

– К вам молодой человек. Судя по всему, бизнесмен. Не исключено, связан с медициной, – доложила секретарша.